Нас не существует - Татьяна Зингер

Той же ночью Наташа понеслась к упырю. До утра бы она не дотерпела, так ей хотелось добыть ноготь. Веня ожидал ее на лавочке. Сколько он сидел там, скрестив руки на груди и глядя в небеса? Не с самого ли ее ухода? Когда девушка выбежала из-за деревьев, он вскочил и вопросил:

– Наталья, неужели вас получилось?..

– Смотрите, – она достала планшет, – я сфотографировала вашу березу. И не только.

Веня рассматривал фотографии.

– Настенька… – прошептал он. – Милая моя… Она почувствовала кулон и, наверное, потому показалась. Не побоялась… Наталья Сергеевна, голубушка, отдайте мне эти фотографии, пожалуйста. – Он погладил пальцем лицо любимой на экране планшета.

– Конечно, – улыбнулась Наташа. – Я распечатаю их и принесу вам. Скажите, что произошло с вашей женой? Почему она не с вами?

И Веня во второй раз поведал, что умер из-за проклятия колдуна-конкурента. Но добавил, что относительно молодым – в сорок три года. Мучаясь в агонии, он хотел превратить супругу-ведьму в нежить, чтобы быть с нею вечно. И Анастасия согласилась – только бы остаться с любимым мужем – но… не успел.

– Почему она стала призраком?

– Настенька не смогла отпустить этот мир. Думаю, после смерти она все вспомнила, но не отыскала меня. Так и осталась у нашей березы охранять наши с ней воспоминания. Я бы отдал вечность, чтобы побыть с нею пять минуточек. Но, увы, нам не суждено встретиться. Это наше проклятье. Что ж, держите…

И он вложил в ее ладонь почерневший ноготь, вырванный с корнем. Наташу замутило.

Обещание она выполнила. Вечером распечатала снимки на принтере в деревенском компьютерном клубе и на следующее утро пришла на кладбище. Подпихнула конверт с фотографиями под дверь склепа. Громко постучала в дверь и быстро ушла.

Той же ночью она положила длинный почерневший ноготь на одну страничку дневника, а высохший цветок папоротника на другую.

И крепко уснула.

Глава 15

Сны становятся явью

Кир сидел на булыжнике у озера, чем-то похожего на русалочье. Тот же камыш и та же ряска. Он задумчиво кидал в воду плоские камешки, и те прыгали по водной глади как лягушки. Он был окутан светом, и в глазах его плясали искорки. Вместо драной, с чужого плеча одежки Кир был одет в стильные клетчатую рубашку, зауженные джинсы и кеды.

Такой красивый, как с обложки модного журнала. Только какой-то неестественный…

– Привет, – сказал он радостно, когда Наташа подошла поближе.

Девушка присела на траву в полуметре от него. Неужели получилось его возвратить? Но как? Она же так и не добыла волос болотной хозяйки и живой воды… Не важно! Главное – он цел, невредим и совсем близко. С ним можно разговаривать. И, наверное, даже дотронуться…

– Я скучаю по тебе, – призналась она шепотом.

– Я тоже, – ответил Кир.

Он схватил Наташину ладонь и крепко сжал. У нее закружилась голова от мысли, что она опять может чувствовать его прикосновения.

– Ты умер, и…

– Духи не умирают, – поправил Кир и вдруг вскочил на ноги. – Смотри, там какая-то тропинка!

Ее ладошка выпала из его руки.

«Где? – хотела спросить Наташа, но губы не размыкались. Она глянула влево и вправо, а когда повернулась к Киру, тот смазался, расплылся, тело его завертелось в черном смерче. Наташа пыталась удержать его за рубашку, но лишь ломала ногти, хватая ртом бушующий в круговороте песок. – Куда ты?! Не смей бросать меня, слышишь?!»

Озеро исчезло. Наташа стояла посреди чащи среди сотен ворон.

– Тебе не дойти! – каркали они, хлопая черными крыльями.

– У тебя не получится, – хохотали русалки, почему-то раскачивающиеся на ветвях.

Тина отрывала со своего хвоста чешуйку за чешуйкой, и те опадали на землю кровавыми каплями. Мудрую птицу Сирин, закованную в кандалы, тащил одноглазый упырь Веня со словами: «Ты останешься со мной навечно».

– Я вас всех ненавижу! – заорала Наташа и превратилась в тонкую березку. Она пыталась двигать руками-ветками, но те не поддавались. Хотела кричать, но не имела рта.

– Ты будешь нашим учеником, – разносилось в ушах лиственным многоголосьем.

Она шагала по лесу, еле передвигая свои многотонные ноги-корни…

Неожиданно все пропало. Наташа проснулась в своей городской комнате с обоями в цветочек.

«Только сон», – подумала она, увидев на пороге маму. Сердце бешено колотилось в груди.

– Мы с папой бросаем тебя, – ласково сказала та. – Ты виновата в нашем разводе. Нам без тебя гораздо лучше.

Мама захлопнула дверь и заперла ее на замок. По комнате поплыл едкий дым. Словно облитые бензином, вспыхнули стены. Всполохи перекинулись на постель… Огонь подбирался к босым ногам. Наташа кинулась к окну, но внизу многоэтажки зияла пропасть. Девушка встала на подоконник, чтобы позвать на помощь. Спину жгло языками пламени.

– Ты уверена? – ухмыльнулся Лютый, висевший на темно-зеленой шторе.

– Помоги!

Домовой пихнул ее в спину…

Она проснулась из-за звона, ошалевшая и мокрая от пота. Вытерла лоб одеялом, отдышалась. Потянулась за чашкой с чаем, которую оставила перед сном на тумбочке. Но та, расколотая на пару крупных осколков, валялась в луже на полу.

– Утро доброе, – хмуро сказал Лютый, сидящий наверху ее подушки. – Понадобилось что-нибудь разбить, чтоб тебя добудиться.

От неожиданности Наташа вскрикнула. Слишком явным был сон. Голова кружилась, а во рту стоял привкус гари.

– Я не желаю с тобою говорить.

Она поднялась с кровати и уселась на стул, чтобы быть подальше от домового.

– Я тоже, – хмыкнул тот. Одет он был в подаренный ею второй, нежно-зеленый джемпер, но наверняка нарочно заляпал его синей краской и прорвал его в нескольких местах. Чтоб ей было обидно. Не дождется, ей все равно.

– Что ты тут тогда потерял? – спросила Наташа. – Убирайся вон!

– Я пришел вразумить тебя. Ты хоть понимаешь, что если Сирин каким-то чудом воротит Кира, то не духом, а обычным человеком?

Наташа непонимающе склонила голову.

– Почему?

– Да потому что помимо прочего она требует от тебя живую воду. Мне русалки все доложили, ага. Остальное понятно: тебе нужно что-то, принадлежащее Киру, чтобы отыскать его. – Он загнул большой палец. – Что-то от тех, кто его любил. Что-то от того, кто его ненавидит, – для природного равновесия. – Загнул указательный и средний. – И ноготь ведьмака для колдовства. Но живая вода…

– Допустим. И что в этом такого особенного? Человек и человек.

– Ты думаешь только о себе! – вспыхнул Лютый. – Каково парню жить в мире людей? Он в вашем, этом, социуме вертеться не умеет. Компьютеров не трогал и по мобильным не трепался. Для него все то, что ты видишь ежедневно, – абсолютно незнакомое и пугающее. У него даже этих, как их, документов нет. И где он их возьмет? Оставишь его спать на улице?

Честно говоря, об этом Наташа не подумала. Ни о документах, ни о деньгах, ни о том, что ее мир был для Кира чужим. Даже о том, что он может стать человеком, а не духом.

– Я что-нибудь придумаю.

Домовой сплюнул.

– Да не придумаешь ты ничего! Ты безмозглая! А если эта гадкая птица сделает так, что Кир все забудет? Проснется где-нибудь за тридевять земель отсюда, ничего не соображающий, а через неделю сдохнет от голода. Отличную ты судьбу уготовила для друга.

– Не преувеличивай! – Наташа покачала головой. – Я его везде найду, клянусь.

– Ага, и заберешь домой, как собачку. Маме-то что скажешь? Что ему негде жить и он десяток-другой годочков у вас перекантуется? Ха-ха-ха. Да она тебя слушать не станет, сдаст его куда-нибудь. Куда там сейчас сдают беспризорников? – Лютый хрустнул костяшками пальцев. – А если окажется, что Кирилл-человек не так крут, как Кир-дух, и он тебе надоест? Отравишь его, разрубишь тело на части, упакуешь в пакеты и выбросишь в мусорный контейнер? Он уже мертвый, смирись!

– Духи не умирают, – фыркнула девушка и вышла из комнаты, игнорируя оскорбительную тираду Лютого, несущуюся ей вслед.

И все-таки Наташа уяснила две важные вещи. Первое: если она собирается вернуть Кира и если тот действительно станет человеком, то ему придется где-то жить. А значит, она должна подготовить почву. И второе: волосы болотной хозяйки принадлежат кому-то, кто сильно не любил Кира. Лютый неспроста сказал «Что-то от того, кто его ненавидел». Неужели кто-то мог ненавидеть Кира?

Начала она с меньшего. Заглянув на кухню, позвала бабушку в беседку. Та, отбросив недорезанный лук, метнулась за внучкой. Наташе все больше не нравилось повышенное внимание, уделяемое ее персоне. Но пока оно шло ей на руку.

– Бабуль, если бы я попросила приютить у вас одного моего хорошего друга, ты бы согласилась?

Раиса Петровна заулыбалась.

– Разумеется! Комнат в доме хватит на всех. Когда он приедет?

Наташа ответила не сразу. Потрогала увитые вьюнком деревянные колонны, поддерживающие крышу.

– Пока не знаю, приедет ли вообще, – призналась она. – Но ему придется жить здесь долго, возможно, несколько лет. Не выгоняй его ради меня. Мы с ним будем зарабатывать и отдавать тебе деньги за съем жилья. Ладно?