Монах - Евгений Щепетнов

Зверь сходу заскочил на навес трактира, грохнув по крыше — высота навеса была не менее трёх метров, однако оборотень влетел на неё легко, одним прыжком, и если бы не стук когтей по деревянному покрытию, его вообще нельзя было бы услышать.

Снизу, во дворе, залаяли собаки, услышавшие стук и учуявшие запах крови и Зверя, но было уже поздно — прижавшись к настилу оборотень перекинулся в человека и рыбкой влетел в свою комнату.

Через пять минут он крепко спал на своей растрёпанной постели, сытый, уже не такой худой как раньше, и что самое главное — здоровый, как никогда. Все его шрамы, ранения, даже следы от пуль и ножей, полученные им на земле исчезли, уничтоженные при трансформации — они не были присущи его организму на генетическом уровне, а значит, организм не восстановливал их при трансформации.

Разбудило Андрея солнце — он посмотрел вокруг, сощурился от горячих лучей, упавших ему на глаза, и одним движением вскочил с постели.

Он был наг и весь залит кровью — как ему вспомнилось — кровью косули и медведя, которых он пожирал ночью. Осмотревшись, Андрей поморщился и опять ругнулся — ну как это всё объяснить трактирщику? Потом он с отвращением залез в холодную воду, так и налитую в корыте — надо было смыть с себя кровь животных, и стал смывать засохшую багровую корку мыльной водой, покрытой слоем вчерашних обмывков.

Вода сразу порозовела, стала совсем грязной, и выйдя из корыта Андрей тщательно вытер с себя остатки вчерашнего и сегодняшнего омовения, подошёл к столику и взял оттуда крестик, снятый Фёдором — он боялся, что его увидит лекарь, а потому снял с больного, показав монаху, куда его положил.

Замотавшись в простыню, Андрей подошёл к стене между комнатами и решительно постучал в неё кулаком:

— Эй, в трюме! — и усмехнулся — какой к чёрту трюм?

Через несколько минут послышались шаги, у двери снаружи кто-то завозился и осторожный голос Фёдора спросил:

— Эй, Андрюха, ты там кусаться не кинешься?

— Не кинусь…откусался уже. Заходи смело.

Ключ со скрежетом повернулся в замке двери, Фёдор шагнул через порог и замер с вытаращенными глазами:

— Да мать….! В дышло…..перемать….мать! Это чего тут такое произошло-то?

— Я же сказал — кусался я! — со смешком повторил Андрей — хватит причитать, радуйся, что твой друг не стал чудовищем. Вот только что делать сейчас — не представляю! Закрой дверь, а то кто-нибудь нос сунет, слухи пойдут. Даже не знаю — может свалить отсюда по-тихому? Слушай, а это мысль! Я сейчас выпрыгну из окна, а ты потом пойдёшь к трактирщику и сообщишь ему, что его постоялец — то есть я — исчез, и имеются следы зверя и кровь — типа меня украл какой-то зверь! А я потом присоединюсь к вам за городом. Как тебе эта версия?

— Полная хрень. Зверь в городе? Ты как себе это представляешь? — Фёдор сплюнул и развёл руками — не могу придумать, как обосновать ЭТО!

— А если так — мы с тобой подрались, и всё тут разбили? Дадим ему денег, он и заткнётся!

— Это получше — согласился Фёдор — вот только где на физиономиях следы драки? Где раны, синяки? Кстати-кстати, это что такое? Где твои синяки, раны, швы?

Фёдор поднялся с кровати, на которую присел до этого и осмотрел гладкую кожу друга:

— Ты и как-то округлился, что ли…не так рёбра торчат! А уж про отсутствие твоих швов, я и говорить не буду! Ой, мама рОдная. ну что же придумать-то?

— А ты у Алёны спроси, раз она такая умная! — усмехнулся Андрей — как ты с ней поладил, нормально всё?

— С чего это тебя стали интересовать вопросы того, как мужики ладят с бабами — парировал Фёдор — хочешь узнать подробнее, что они делают, когда остаются наедине? Так тебе ещё рано это знать, не вырос ещё!

— Хе хе…один-ноль! — опять непонятно сказал Андрей и добавил — вот что, давай и правда пригласим Алёну и порешаем втроём — два ума хорошо, а три лучше. Только Настёну пусть с собой не тянет — страсть такую глядеть. А самое главное — штаны с рубахой мне принеси, не стоять же мне голым перед бабой — вначале штаны принеси, а потом уж бабу зови, а то с тебя станется припереть и то, и другое одновременно.

Минут через двадцать, троица бурно решала, как же объяснить трактирщику, что: подушки разорваны и перья разлетелись по номеру, матрас вспорот и перья тоже по номеру, стулья сломаны, на стенах царапины от когтей до брёвен так, что обвалилась штукатурка, на потолке царапины, пол разодран и пробит насквозь, половики изорваны в клочья, на двери глубокие царапины, почти насквозь — в общем — номер практически уничтожен.

— Предлагаю так — сказала Алёна, внимательно рассмотрев произведённый разгром — мы все были в городе, а когда вернулись — в номере полный разгром — кто-то ворвался через окно и испортил все вещи. Если трактирщик будет возмущаться — оплатить ему ремонт в комнате, не потому, что мы согласны с его обвинениями, а из благотворительности и жалости к нему.

— Хммм…есть смысл, да! — протянул Андрей — только тоже шито белыми нитками. Знаете, что я предложу? Я напоролся вина и впал в безумие. Всё побил, всё разбил — оплатим ему ремонт, и всё.

— А царапины на потолке и стенах? Пробитая дверь? Кстати — интересно, чем ты её пробил — задумчиво сказал Фёдор — оружия-то у тебя не было!

— Знаешь что, не говори глупостей! — рассердился монах — чем надо, тем и пробил! Не тем, чем ты работал сегодня ночью!

— Тьфу! — фыркнула Алёна и засмеялась — ну какие вы мужики всё-таки охальники! Пошла я собирать Настёну — сами решайте, чем вы тут карябали и чем стучали. Всё равно ничего не слушаете, что вам не предлагай! — она поднялась и вышла из комнаты, закрыв дверь.

— Ну вот чего ты несёшь? — тоже разозлился Фёдор — завидуешь, что ли? Надо думать как выкручиваться, а ты ерунду какую-то порешь.

— Может и завидую — грустно сказал Андрей — хорошая баба, береги её. Ну что же — пошли сдаваться — скажу, что у меня был приступ безумия и я разнёс комнату — будь что будет. Типа приревновал к твоей женщине и всё разбил. Мало ли идиотов на свете бывает? Главное — деньги готовь, у нас их хватает, так что умаслим хозяина.

Одевшись и обувшись окончательно, Андрей и Фёдор спустились вниз, к благодушному хозяину, не подозревавшему, какие неприятные известия сейчас обрушатся на его лысоватую голову.

Ещё через пятнадцать минут, охрипший от ора трактирщик хмуро пересчитывал золотые монеты, переданные ему в компенсацию за ущерб, с учётом простоя номера и затрат материала плюс рабочей силы. Сумму ему передали неплохую — как минимум на тридцать процентов превышающую реальный ущерб, так что хозяин гостиницы заткнулся и перестал вопить, что вызовет стражу и всех законопатит в местную тюрьму.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});