Закон улитки - Андрей Курков

Вода тем временем заполнила ванну, и Виктор влез в нее.

Возникло желание погрузиться в воду с головой, но повязка остановила. Удивительно, но последние пару часов рана его не беспокоила. Может, начала заживать? Может, вообще все полученные далеко раны начинают заживать только при приближении к дому?

Из кухни через окошко долетали забытые домашние звуки: тарелки выставлялись на стол, вилки звякали, поднималась и опускалась крышка какой-то кастрюли, стоящей на плите.

«Что я здесь делаю? – подумал вдруг Виктор и сам испугался этого вопроса. – Дома я, дома, – мысленно проговорил он себе. – Все, я дома!» – еще раз повторил он. А сам слушал квартирные шумы, те, что долетали до его ушей. Скрипнула кухонная дверь. Это Нина вышла в коридор. Звякнуло что-то в коридоре – Виктор резко повернул голову.

– Нина! – крикнул. – Сумку не трогай!

– Хорошо, хорошо, я ее только под вешалку положу!

Вдруг стук во входные двери.

«Почему не звонок?» – тут же возникло подозрение.

– Теть Нин, открывай быстрее! – долетел из-за двери Сонин голосок. – Меня Танька за палец укусила! Зеленкой надо!

В коридоре тут же началась суета. Шаги Нины на кухню и обратно. И вдруг снова голос Сони, только теперь совершенно спокойный:

– А чьи это вещи? Это кто у нас?

– Папа вернулся, – говорит Нина.

Дверь в ванную открывается – Виктор забыл, что ее можно было закрыть на шпингалет, – и Сонька с открытым ротиком делает шаг внутрь и смотрит на Виктора. На ней красные трикотажные штанишки и зеленый свитерок.

– Привет! Тебя отпустили? А Миша где?

– Скоро приедет, – отвечает Виктор.

– Тебя ранили?

Виктор кивает.

– Меня тоже! – и Соня показывает Виктору указательный палец на правой руке, весь измазанный зеленкой. – Мы во врача играли. Я ей зубы лечила, а она меня хвать!

– Соня, – позвала девочку Нина, – иди сюда, помоги мне. Пусть папа помоется!

– А я ему спинку потру! – крикнула в ответ Соня.

– Не надо, – попросил Виктор. – Потом.

– Ну как хочешь! – Соня пожала плечиками и вышла.

Обедали молча. Первым делом Виктор обратил внимание на урну с прахом Сергея. Она стояла на своем месте, на подоконнике у газовой плиты. Хотя бы такое присутствие Сергея как-то успокоило Виктора, и он жевал сардельку с вареной картошкой, время от времени останавливая взгляд на урне. На Нину, сидевшую напротив, смотреть ему не хотелось. Хотя она успела привести себя в порядок, переоделась и лицо свое «перекрасила», оживила более яркой косметикой.

Соня, сидевшая между ними, то и дело бросала любопытный взгляд то на Нину, то на Виктора. Но молчание поддерживала.

После обеда Нина взялась осмотреть рану. Сняла с головы Виктора грязный самодельный бинт, бросила тут же, на кухне, в мусорное ведро. Достала вату, перекись водорода. Промыла рану, отчего боль снова стала резкой. Виктор скривил губы.

– Тебе к врачу надо, – осторожно сказала Нина. – Тут что-то не в порядке…

Она приложила к незаживающему виску вату и аккуратно наложила новую бинтовую повязку.

– К врачу? – задумался Виктор. Потом посмотрел внимательно на Нину и спросил:

– А сегодня какой день недели?

– Вторник.

67

За машину до Феофании Виктору пришлось уплатить двадцать гривен. Дорога заняла полчаса – шел снег.

Зайдя в ворота «Больницы для ученых», Виктор прошел до территории ветлечебницы. Там остановился на минутку. Осмотрелся. Увидел красивую девушку в очках и в коричневой дубленке, прогуливающую овчарку. Овчарка была страшно худая, едва переступала задними лапами. То и дело ложилась на снег.

– Цезарь! Гуляй! Гуляй! – просила хозяйка.

Овчарка снова поднялась, посмотрела на Виктора, потом обернулась к хозяйке.

Виктор прошел по хорошо протоптанной тропинке, которая привела его прямо ко входу в клинику. Поднялся на второй этаж, постучал в двери ординаторской.

– Войдите! – донесся мужской голос.

За столом сидел Илья Семенович в белом халате. Врач ничуть не изменился, правда, и времени со дня последней встречи прошло не так много – несколько месяцев.

Илья Семенович пристально посмотрел на Виктора.

– Вы, кажется, здесь уже бывали? – спросил он. – Да! С пингвином! Где он?

– Пока далеко, – ответил Виктор.

– Тогда чем могу помочь?

Виктор вздохнул.

– Вы не могли б меня посмотреть? – и он дотронулся рукой до бинта на голове.

– Вас? – удивился Илья Семенович. – За что такая честь? Я ведь уже давненько переквалифицировался!

– Извините, я других врачей не знаю, – Виктор развел руками.

– Ладно, садитесь на кушетку!

Илья Семенович снял бинт, взял со стола очки и склонился над раной.

– Да! – выдохнул он удивленно. – И долго вы так ходите?

– Несколько недель.

Илья Семенович подошел к медицинскому шкафчику, вытащил оттуда пинцет, вату, баночку со спиртом.

– Потерпите, будет больно! – предупредил он и приблизил продезинфицированный пинцет к ране.

Резкая, пронизывающая боль внезапно родилась в ране и прошлась по всему телу, заставив Виктора сцепить зубы и закрыть глаза.

Где-то там, вдали от его перепуганного болью тела прозвучал удивленный голос врача: «Ага! Вот так штука!.. А вы прилягте, прилягте пока!»

Болевая волна прошла, осталось только сильное жжение в правом виске. Виктор лежал на спине и смотрел в потолок.

– Ну как? – над ним склонился Илья Семенович. – Жить будете? – Потом усмехнулся: – Вставайте, вставайте, господин спасатель!

Виктор поднялся. «Господин спасатель?» – повторил он мысленно в недоумении. Потом понял, почему «спасатель» – на нем до сих пор была зимняя форма МЧС.

– Вот, смотрите, что я у вас нашел! – Илья Семенович поднес к лицу Виктора кусок белого бутылочного стекла размером с двухкопеечную монетку. – Шрамик, конечно, останется… Кость задета. Подъедете через пару дней – еще раз посмотрю!

– Сколько я вам должен? – Виктор полез в карман куртки.

– Давайте скажем так: «Лечить людей для меня теперь хобби!» А за хобби денег не берут. Кстати, и претензий по поводу лечения я принимать не буду! Вы сами сюда пришли!

68

Вечером Нина и Соня сидели в гостиной и смотрели по телевизору какой-то мексиканский сериал. Виктор закрылся на кухне. Достал из-под стола пишущую машинку, вытер с нее пыль. Вставил лист бумаги. Хотелось чем-то заняться, отвлечься от спутанных в клубок мыслей, которые словно перетягиванием каната занимались. Только вместо каната у них было сознание Виктора. И мысли эти скакали то в Чечню, то еще дальше в прошлое, то вдруг обрывались и задавали Виктору вопрос: «А что теперь?». И зависал этот вопрос в невесомости, и вместе с вопросом будто бы сам Виктор зависал и смотрел на пол, проверял, упираются ли его ноги в линолеум на полу и вообще: действует ли здесь, на кухне, закон притяжения?

Смотрел на белый лист бумаги, но голова не включалась. Невесомость переходила внутрь тела, в сознание, потом возвращалась наружу. Начинала раздражать. В конце концов Виктор напечатал на листе этот самый вопрос «Что теперь?», и ему стало легче. Материализовавшись, превратившись в текст, он покинул мысли Виктора.

Пройдя мимо Нины и Сони, он зашел в спальню и прикрыл за собой двери. Улегся на двойную кровать под пуховое одеяло.

Ночью, во сне почувствовал рядом чужое тепло. Отодвинулся от него на край кровати.

На следующий день проснулся поздно. Часы показывали одиннадцать. Нины дома не было, зато Соня, как только Виктор в трусах и в майке появился в гостиной, сразу спросила про пингвина.

– Приедет, – ответил ей Виктор. – Скоро приедет.

Этого обещания хватило, чтобы Соня вернулась к своим занятиям. А занималась она самообразованием. Сидела на диване, покрытом зеленой гобеленовой накидкой, и, подложив для устойчивости под тетрадку книгу, писала буквы.

Виктор прошел на кухню. Поставил чайник на огонь. Посмотрел на пишущую машинку. Взял ее в руки, чтобы снова засунуть под стол, но тут заметил, что на вставленном вчера в машинку листе бумаги напечатан какой-то текст. Поставил машинку на место, присел.

«Что теперь?

Витя, ты спрашиваешь: что теперь? А я не знаю. Я хотела бы, чтобы мы все-таки остались семьей – ты, я и Соня. Если ты не против, я рожу тебе ребенка и тогда все будет лучше. Я знаю. У моей подруги тоже были проблемы с мужем, пока не родились дети. Я обещаю тебя слушаться. Пожалуйста, прости за Колю.

Целую, Нина».

Виктор вытащил листок из машинки. Перечитал еще раз. Мотнул головой, словно прогоняя наваждение.

«Что она себе в голову взяла? – подумал. – Чушь какая-то! Родить ребенка?..»

Виктор тяжело вздохнул. Вставил лист обратно в машинку, чтобы напечатать ответ. Но остановил себя. Спрятал машинку под стол и посмотрел в окно.