Черные начала. Том 6 - Кирико Кири

говорил, не мог не говорить, так как эти реплики возникали в голове ровно тогда, когда они произносились.

Это был я, вернее, та часть меня, что до сих пор тянула груз вины. Та, которая не смогла оставить прошлое и каждый раз возвращалась назад, к тем дням, и задавалась вопросом — а ради чего это я затеял? Ради Ки? Или ради меня самого?

Меня эти мысли уже не раз и не два посещали, потому что я боюсь обнаружить, что это всё лишь лицемерие, попытка доказать самому себе, что я не такой уж и плохой.

Я банально не мог разобраться в самом себе.

Он усмехнулся.

— Ты врёшь сам себе, признайся в этом. Ты идёшь за девчонкой, чтобы искупить собственные грешки. Доказать, что ты не подонок. Что типа смотрите, там в прошлом я поступил как конченный ублюдок, но я изменился, будто их смерть была не зря, ведь я смог спасти жизнь здесь.

— Я знаю, почему слышу это. Потому что это мои собственные сомнения.

— Можешь убеждать себя сколько угодно…

— Меня до сих пор гложет чувство вины. Гложет за него, за неё, за них обоих. Я до сих пор сомневаюсь, спасаю я Ки, потому что мелкая мне действительно дорога, как человек, или чтобы как-то заглушить чувство вины, и малышка для меня не более, чем способ это сделать.

— И мы оба знаем…

— Что она мне дорога, — я внимательно посмотрел на себя самого. — А ты — это чувство вины за прошлое. Та моя часть, которая вечно думает, что всегда есть второе дно.

— Нет, я тот, кто помнит! — неожиданно… сорвался я сам на крик и удивлённо смолк.

— Я тот, кто помню, — повторил я негромко.

— И тот, кто не даёт забыть самому себе, — повторила моя копия. — Не даёт забыть, какой же ты ушлёпок.

— Был ушлёпком, времена меняются.

И… это и есть мой барьер, значит? Моё прошлое? Все мои сомнения и угрызения совести?

— Твоё чувство вины, лицемерный ты ублюдок, который прикрывается маленьким ребёнком, чтобы оправдать себя, — выплюнуло моё второе я. — Ты, как ищущий спасение души, хочешь оправдаться в собственных глазах, и плевать тебе на неё. Тебе вообще на всех плевать. На своего друга, которого ты называл братом, на мать…

— Я делаю это не из-за чувства вины. Я просто считаю, что так правильно, и не хочу повторения истории, — покачал я головой. — А ты… ты то, что тянет меня назад. Воплощение моего прошлого, того придурка, который сидит и страдает, не в силах идти дальше.

Теперь я понял, к чему это всё.

Я должен переступить через себя, убить ту часть, которая меня тормозит. Нельзя стать лучше, если постоянно цепляться за прошлое. Оно как болото, которое тебя будет тянуть обратно, на глубину. Будет каждый раз заставлять сомневаться и в конце концов…

Я шагнул в его сторону.

Если я хочу двигаться дальше, мне придётся отпустить своё прошлое, попрощаться с ним навсегда.

У меня в руках появился меч.

И, глядя на него, моё отражение усмехнулось.

— Вот оно, значит, как… решил избавиться от всего, что тебе мешает жить? Я всегда надеялся, что не опущусь до этого. Ничего, если я поборюсь за свои ценности?

Он хлопнул в ладони, и весь мир содрогнулся. На мгновение опустилась тьма, но, когда она развеялась, я обнаружил себя на холме. На огромном холме из старой винды. Ещё будучи мелким, я гадал, что находится там, за холмом.

И сейчас я мог увидеть, что за ней скрывалось. Как я себе и представлял раньше, бескрайние луга, убегающие за самый горизонт. От такого вида захватывало дух, сердце начинало странно щемяще биться, будто от ностальгии, а глаза…

А глаза поймали движение справа от меня, и я тут же ударил. Тело, моя копия, упало на землю с рассечённой грудью, из которой на траву брызнула кровь. Я другой вздрогнул с хрипом и затих.

Честно говоря, меня от собственной смерти аж пробрало.

Я потом меня пробрало от количества людей, которые стягивались ко мне. От количества моих собственных копий, которые были вооружены мечами. Они, словно какая-то волна, приближались ко мне со всех сторон, закрывая собой зелёные луга. Их было так много, что издалека они казались то ли ковром, то ли полчищем саранчи.

И я рубанул.

Один, второй, пятый, десятый, сотый… Удары срывались с моего клинка, который был точной копией меча великой снежной принцессы. Я рубил людей на подступи, стараясь не обращать внимания на то, что каждая копия — это я сам.

Трава становилась красной от крови. Количество тел росло, а противников становилось всё больше и больше.

Я не думал, с кем я воюю, с самим собой или с противником. Если сейчас я обрубал все связи с собой прошлым, убивал всё, что могло тянуть меня назад, то, значит, так тому и быть. Я не остановлюсь перед своей целью, и если такова за неё цена, я был готов её заплатить.

Они, другие я, подобрались ко мне вплотную, и клинок уже вскрывал их самих. Каждый взгляд, каждый из этих людей был мной. И почему-то с каждым убитым я чувствовал, как внутри что-то холодеет. Раз за разом холодеет, будто отмирает, оставляя пустоту.

Но я уже не мог остановиться.

Я увернулся от меча и наотмашь рубанул, и сразу четыре головы слетели с шеи. Шагнул вперёд и, развернувшись, отправил сразу несколько ударов, которые были будто один. Они срезали всех на своём пути, оставляя после себя тропу из трупов.

Взмах мечом, удар ногой, ещё один взмах мечом, и тройка падает и уже не встаёт. От крови земля становится влажной, и очень скоро я вообще перестаю её чувствовать, шагая по мягким податливым телам.

Гора трупов росла. Именно гора трупов, и она становилась всё больше и больше, когда на неё взбирались люди. И с ужасом я наблюдал, что убиваю не только собственные копии. Среди них всё чаще попадались другие люди, которых я видел в своей жизни до этого.

— Почему ты убегаешь от себя?! Ты не можешь отказаться от себя!!! — проорал другой я мне в лицо, и удар меча разрубил его пополам. Его тело скатилось к основанию небольшой горки.

Я отошёл назад, повыше на трупы, и сделал сразу с десяток ударов, каждый из которых убил меня самого. Я