Только ты - Элизабет Лоуэлл

Ева недоверчиво переспросила:

— Каменные кости?

— Их называют «окаменелости».

— А откуда берутся эти кости?

— Это кости животных, которые жили в незапамятные времена.

Откуда-то пришло смутное воспоминание, вынесенное из того времени, когда она училась в сиротском приюте.

— Это вроде чудовищного ящера? — спросила она.

Рено удивленно посмотрел на нее.

— Да.

Ева уткнулась подбородком в колени.

— Я думала, что старшие ребята разыгрывают меня, но один из них показал мне снимок в книге, — говорила она, погружаясь в далекие воспоминания. — Это был скелет ящера, стоящего на задних лапах. Он был выше церковной колокольни. Я хотела прочитать книгу, но кто-то украл ее у меня.

— У меня есть эта книга, — сказал Рено. — На ранчо Вилли и Кэла, вместе с пятьюдесятью другими.

— И в них рассказывается, как все это образовалось? — спросила Ева, жестом указывая на бескрайний каменный лабиринт.

— Ты видела когда-нибудь, как река подмывает берег, пока он не рухнет, а после этого река начинает течь по новому руслу?

— Конечно. Наводнения делают это еще быстрее.

— А теперь представь, что река течет не по земле, а по камню, и ее притоки и ручейки подтачивают камень, каменные берега постепенно изнашиваются, ущелья все больше расширяются…

— Так было и здесь?

Рено кивнул.

— На это потребовалось очень много времени, — сказала Ева.

— Больше, чем кто-нибудь, кроме бога, может себе представить, — согласился Рено.

Покой и тишину нарушало легкое дуновение ветра.

— Где-то здесь лежат кости таких диковинных животных, каких, казалось бы, и быть не может, — продолжал Рено. — Песчаные дюны превратились в скалы и скрыли следы зверей, которые жили за тысячи и тысячи лет до появления человека.

— Рай, — прошептала Ева. — Или преисподняя.

— Что?

— Я не могу решить, то ли это райская область, то ли соблазнительная разновидность ада, — ответила она.

Рено как-то странно улыбнулся.

— Дай мне знать, когда решишь. Я тоже часто мучился над этим вопросом.

В течение некоторого времени Ева и Рено в молчании наблюдали, как меняются узоры света и теней и отдаленные плоские холмы становятся похожими на корабли, бросившие якоря в темном море.

— Просто невероятно. — Голос Евы замер, и вновь воцарилась тишина.

— Не более невероятно, чем судно, которое может взять четырех человек и идти под водой. Его уже построили.

Ева удивленно посмотрела на Рено, но сказать ничего не успела, потому что он заговорил снова.

— Не более невероятно, чем землетрясение в Нью-Мадриде, которое изменило русло Миссисипи. Не более невероятно, чем ветер, дувший со стороны вулкана Тамбора с такой силой, что в Британии в том году не было лета.

— Как?

— А вот так. Байрон написал об этом целую поэму, — сказал Рено.

— Боже мой, если один маленький вулкан удостоился поэмы, что написал бы Байрон об этом? — воскликнула Ева, показывая на пейзаж.

Рено едва заметно улыбнулся.

— Не знаю, но я бы с удовольствием почитал.

Лицо Рено стало серьезным.

— Мир представляет собой единое целое. Все взаимосвязано. Это большая, но в общем-то единая страна. Скоро Рейф это поймет и перестанет странствовать.

— А пока не поймет?

— Рейф напоминает ветер, он живет только тогда, когда в движении.

— А ты? — негромко спросила Ева.

— Я останусь таким, каким был всегда… Человеком, который верит только в одну ценность. То, что никогда не портится… Слезы бога солнца, неземная красота, принесенная на землю… Единственная вещь, на которую можно положиться… Золото.

Наступило продолжительное молчание. Ева смотрела на пейзаж невидящими глазами, ей хотелось разрыдаться. Другого она и не могла ожидать от Рено, однако острота боли свидетельствовала о том, что в глубине души все-таки ожидала.

Она была соблазнена чувственной страстью и любовью. На ее страсть ответили еще более сильной страстью.

Ее любовь не нашла ответа.

С того момента, когда Ева отдалась Рено, мир для нее изменился. Для него он остался прежним. Он следует своему Золотому Правилу:

«Нельзя положиться на женщин, можно положиться на золото».

Рено встал и протянул Еве руку. Он с такой легкостью поставил ее на ноги, что она с изумлением подумала: способен ли он когда-нибудь уставать, страдать от голода, холода и бессонницы?

— Время двигаться, моя сладкая девочка.

— Мы не будем разбивать здесь лагерь?

— Нет. Шаман был прав. Дорога здесь легкая, мы можем двигаться при луне.

Когда Рено направлялся к лошадям, Ева снова взглянула на величественный, таинственный лабиринт.

— Корабли из камня, — прошептала она. — Почему Рено не видит их?

17

Даже после захода луны изобилие звезд в небе рождало призрачные тени. Прозрачные, как вуаль, они были тем не менее вполне реальными.

Ева с горечью подумала, что и звездный свет против нее. Он подтверждает невыполнимость требований, о которых говорил Рено:

«Корабли из камня, сухой дождь, свет, который не порождает теней».

Она уже встретила целую армаду кораблей из камня, но сухой дождь оказался все таким же невозможным, как и раньше. То же самое со светом без теней.

Одна из лошадей захрапела, нарушив невеселые размышления Евы. Она перевернулась на своем матрасе, кляня бессонницу, жесткую землю и мрачные Думы.

Хотя земля была и не тверже обычного. После смены позы ей не стало удобнее. Правда, теперь ей было лучше видно кострище.

На фоне неба четко вырисовывался крупный силуэт Рено. Его обнаженный торс и ноги казались почти черными. Очевидно, он готов был лечь, но все не ложился.

Он молча стоял, глядя скорее на Еву, чем на звезды над головой. Ей было интересно, куда он уходил, почему перед уходом приказал ей спать и знает ли он о том, что она не спит.

Рено заговорил, тем самым ответив на один из ее вопросов.

— Не спится? — спросил Рено негромко.

— Да, — призналась Ева.

Он подошел и присел на корточки возле ее матраса.

— А знаешь, почему? — спросил он.

Она покачала головой и тоже спросила:

— И тебе не спится?

— Да.

— А знаешь, почему? — словно эхо, повторила она его вопрос.

При свете звезд было видно, как он улыбнулся.

— Да, — сказал он.

— Тебя беспокоит Слейтер?

— Должен бы.

— Но не беспокоит? — настаивала Ева.

— Во всяком случае, не до такой степени, чтобы из-за этого не спать.

— Тогда почему же ты не спишь?

— Из-за тебя.