СД. Том 17 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Сжигая и пронзая, они превращали острова в пыль и щебень.

Некоторые из адептов, даже находясь под защитой Кань Дуна, не выдержали давления чужих сил. Их души сгорали в пучине энергетических вихрей и обугленные тела падали замертво куда-то в бесконечное “дно” небесного колодца.

Оглушенная ударом птица зависла в воздухе на мгновение. Но его было достаточно, чтобы Кань Дун, оттолкнувшись от земли, взмыл в небо. Он раскручивал над головой свое невероятное копье. С каждым оборотом капли влаги и воды, оборачиваясь все теми же речными потоками, шириной в целое море, сливались с его оружием.

С громким боевым кличем бессмертный обрушил мощный рубящий удар на шею птицы. Клинок его копья уже достигал десятка километров в длину, но на фоне титанической сине-огненной птицы он выглядел как небольшой нож, полоснувшей ей по шее.

Капли горящей крови упали на догорающие зеленым пламенем облака. Кань Дун же, вытянув перед собой ладонь, что-то произнес. Хаджар не уловил смысла, но его душа резонировала с волшебными словами.

Бессмертный сплетал их в могучие заклинания так же легко, как поэт слагает предложения. Волшебная энергия хлынула в эту реальность.

Он закружила капли крови Первобытного Бога и, подчиняя их своей воли, обращала в бутоны какого-то неизвестного Хаджару цветка.

Его корни – водяные лианы, полные мистерий оружия Кань Дуна, потянулись к своему источнику – ране на шее птицы. Они впивались в неё хищными змеями и, разрывая и рассекая плоть, проникали внутрь. Вены под перьями Первобытного Бога вздулись и наполнились речной энергией, а затем лопнули прямо внутри тела.

Очередное:

– Кья! – на этот раз полное не только гнева, но и боли, разбило облака.

— Мне нужна помощь! — закричал Кань Дун. – Соберите перед собой свою энергию и мистерии и будьте на готове.

Хаджар все это время искал возможность проложить путь среди облаков к последнему острову, но не находил окна, чтобы это сделать. Все небо перед ними дрожало в жутком танце огненных перьев и пронзающих пространство капель-копий.

Все, что оставалось двум адептам – наблюдать за сражением.

— Он явно еще не отошел ото сна, — произнесла Лэтэя.

Принцесса, закинув в рот несколько пилюль, вновь призвала свою защитную т.ехнику. Точно так же поступил и Хаджар. Они вдвоем, плечом к плечу, стояли на небольшом каменном осколке, зависшем в воздухе – все, что осталось от парящего острова, размером с небольшой город смертных.

Все остальное оказалось развеяно эхом от битвы Бессмертного и еще не проснувшегося Первобытного Бога.

Как бы ни был силен Кань Дун по меркам смертного мира, но даже на фоне страны Бессмертных он являлся не самой видной фигурой. Не говоря уже о монстре, место которого — на Седьмом Небе.

– Мы должны поторопиться! – бессмертная обезьяна вновь собирала силы для удара. — Через несколько мгновений эта тварь вернет себе все свои силы и тогда мы покойники!

Зависнув в воздухе, как недавно сам Хаджар против Дикого Бога, Кань Дун поднял над собой копье-клинок. Он собирал энергии, неведомые простым смертным адептам. Те кружились вокруг наконечника его копья, поднимаясь в небо длиной, цветастой лентой.

Та постепенно закручивалась и расширялась, принимая форму ствола водяного дерева. Это все чем-то напоминало ту технику, которой Бессмертный едва не отправил к праотцам Хаджара, когда тот решил обменяться несколькими ударами с Кань Дуном, чтобы лучше понять силу прошедших Испытание Небес и Земли.

- Когда они используют все свои силы, – шепнула Лэтэя. – у нас появится небольшое окно. И когда оно появится – ты иди наверх, а я их задержу.

– Но…

– Как ты сказал недавно, Хаджар, – улыбнулась краешком губ принцесса. – это называется командной работой. Первобытный Бог освободил Кань Дуна от ограничений законов, но когда он падет – Бессмертный снова будет связан. У меня хватит сил и артефактов, чтобы задержать их минут на десять. Так что поторопись, если не хочешь возвращать отцу мой труп.

Хаджар вздохнул, но спорить не стал.

Принцесса была права.

А в этот момент, бессмертная обезьяна уже закончила подготовку своей убийственной техники.

Глава 1530

Огромное водяное дерево, ствол которого — вертикальные потоки воды. И каждая капля внутри этих стремящихся к небесам рек — сосредоточие таинственных мистерий и неподвластных смертным энергий. Ветви дерева – древко странного оружия Кань Дуна, а бесчисленные листья — его клинки.

Но этого оказалось мало Бессмертному. С явной натугой, крича что-то на незнакомом Хаджару языке, роняя капли крови из носа и рта, он взмахнул копьем.

И одновременно с этим водяное дерево, превзошедшее по размерам самые высокие горы, ведомые смертным, задрожало, а затем закрутилось в водяном танце.

Слетели его листья и, вытянувшись вихрем, приняли очертания клинка. Ствол дерева истончился, а затем уплотнился до такого уровня, что стало невозможно отличить потоки воды от яркой стали. Ветви же стали прекрасными узорами плывущих по древку водяной стали кувшинок.

И огромное копье, развернувшись стрелой самого Ирмарила, круша пространство и поднимая вихри такой силы, что они могли бы десятилетиями накрывать бурей добрую половину Дарнаса, обрушилось на огненную птицу.

Та вскричала. Захлопала крыльями, создавая перед собой стены из пламенных перьев, но те с шипением затухали и исчезали, будучи затушенными и порванными водяным копьем.

Вот только с каждой такой стеной, которое проходило копье, оно и сами чернело и уменьшалось. Силы покидало его стремительней, чем оно само приближалось к телу Первобытного Бога.

Когда уже казалось что вот-вот и птица окажется спасена, а техника Бессмертного не достигнет цели, Кань Дун вытянул руку. В его раскрытую ладонь, преодолевая все разделявшее их пространство, взмыл плотный шар собранных энергий и мистерий адептов, пришедших сюда вместе с бессмертной обезьяной.

Их совокупная мощь присоединилась к копье и то, сделав очередной рывок, все же дотянулось до груди птицы.

– Кья!

Крик в последний раз пронзил облака и пространство, а затем, поверженный страж, так и не успевший скинуть оковы вечного сна, сложив крылья камнем рухнул вниз, оставляя за собой столп пылающей крови.

– Давай! – выкрикнула Лэтэя.

Хаджар бросил в её сторону последний взгляд. Девушка, сорвавшись вниз с каменного уступа, уже призывала в реальность атакующие и защитные артефакты. Весь тот арсенал, что им выделил из сокровищницы Звездного Дождя Галенон, она использовала в этот момент.

И окровавленный Бессмертный, тяжело дышащий и вновь сдавленный и опутанный законами Небес и Земли, оказался не более, чем пылинкой на её пути.

Он успел защититься от большинства артефактов и копья Лэтэя, но звездный свет, ударив в броню Кань Дуна, отправил его в полет, чем-то напоминавший недавнее падение еще видимой в небе огненной птицы.

Кань Дун врезался в первую ступень островной лестницы, а следом туда приземлилась и Лэтэя. Пылая терной и светом упавшей звезды, она не раздумывая бросилась в одиночку против всех уцелевших адептов, не взирая на то, что ей противостоял не только Кань Дун, но и сразу четверо Небесных Императоров.

Хаджар сжал кулаки и шагнул на тропу ветра.

Ему действительно следовало поспешить.

Он стоял посреди травяного луга. Здесь пели птицы, бегали наперегонки зайцы, ветер игрался с бутонами красивых, полевых цветов.

Впереди раскинулся лес.

Он прятал в своих недрах несколько кристально чистых озер, полных рыбы и иных обитателей. Зеленым поясом тот окружал длинную, вертикальную каменную иглу, пронзившую собой крышу каменной лестницы. И ничего здесь не свидетельствовало о битве, разгоревшейся внизу.

Ни огненные перья Первобытного Бога, ни техника Кань Дуна, ни эхо от столкновения этих сил так и не достигло последней ступени.