'Та самая Аннушка', 2 том, часть 1: 'Другими путями' - Павел Сергеевич Иевлев

теперь никак. Но он может знать то, что хочу знать я. Раньше мне было плевать, но теперь стало надо. Я очень надеялась его больше никогда не видеть, необходимость встречи меня дико напрягает, так что не усугубляй, а то поругаемся. А теперь я пойду спать. Одна. Так что даже не думай в сторону моего спальника!

Вот и весь разговор. Едем теперь по полям, дышим свежим воздухом.

Всадников увидел издали, не заметить их трудно, потому что пыль столбом. Постучал ногой в кабину и развернул пулемёт назад. Как бы уговорить Аннушку микрофон в шлеме починить? Чем-то ей эта идея не нравится, забываю спросить, чем.

Машина ускорилась, всадники тоже наддали — похоже, хотят познакомиться поближе. К моему удивлению, расстояние не увеличивается, а сокращается, хотя «Чёрт» сейчас выдаёт километров восемьдесят в час, больше по раздолбанной грунтовке никак. Сколько там лошадь может? Сорок? Пятьдесят? Не помню. Эти какие-то очень быстрые… Или не лошади.

Чуйка неприятно толкнула под рёбра, в наушнике гаркнула Аннушка.

— Слева! Слева! Уснул, что ли? Стреляй!

Я крутнул стволом влево от себя, потом сообразил, что она имела в виду слева по ходу, развернулся к нужному борту и увидел, что ещё одна группа скачет нам наперерез. И не на лошадях.

Стрелять я начал раньше, чем разглядел, что за твари под жопами преследователей, и закончил, так и не поняв, что это было. Первые всадники, срезанные удачной очередью, полетели кувырком, задержали остальных, и мы проскочили мимо, избежав ближнего боя. Я добил ленту на подавление, не то попал, не то нет, но преследовать нас они раздумали. Что-то зелёное, гладкое с длинными ногами. Да и сами они выглядели как-то не так…

Пока менял ленту, над нами пролетел, треща мотором, небольшой биплан.

— В летуна не стрелять! — предупредила Аннушка.

Пилот, накренив машину, заложил вираж — видимо, рассматривал результаты моей стрельбы. Судя по всему, ему понравилось. Зайдя на второй круг, прошёл над местом, где всадники скучковались вокруг упавших, и сбросил бомбу. Небольшую, может, килограмма на три ВВ. Хлопнуло, поднялся дым, самолёт снова прошёл над нами, одобрительно покачал крыльями и улетел.

* * *

Целью нашей поездки оказался небольшой форт — дорога уходит прямо в его ворота. Большие, грузовик пройдёт, крепкие, запертые. Кирпичные стены высотой метра четыре, на них стрелковые точки с чем-то станковым. Мне сразу стало неуютно, но Аннушка просто упёрлась бампером в ворота и посигналила.

— Что вам надо? Вы кто такие? — закричали сверху, со стены.

— Ворота откройте! — крикнула она в ответ. — Или так и будем на всю округу орать?

— Так отъедьте, они наружу открываются!

Машина сдала назад, массивная створка со скрипом провернулась, освобождая проезд. Мы вкатились на большую площадку, за которой начинается обычная улица небольшого городка. Если не смотреть на стену, любой ПГТ выглядит примерно так же: пятиэтажки, пыльный асфальт, ларьки, магазин, несколько потасканных пикапов у дверей магазина, жители одеты скромно и практично, с загорелыми лицами и руками крестьян. Правда, в отличие от наших реалий, все они вооружены. Кто дробовиком, кто винтовкой, кто пистолетом.

— Вы зачем приехали? — спросил нас неласково сердитый мужик в шляпе.

У него на поясе здоровенный револьвер и, судя по тону, он тут главный. То, что они запустили машину внутрь прям как есть, с не остывшим ещё пулемётом, показывает, что есть причины не считать нас врагами. Но это не значит, что нам тут рады.

— Это ко мне, Демид!

Через площадь к нам спешит, вытирая на ходу руки, молодой рыжий мужчина в рабочем комбинезоне и клетчатой рубашке.

— А, это та баба, что тебя привезла, Калеб? — недовольно ответил тот. — То-то я смотрю, знакомая рожа. Ладно, только недолго, норму за тебя никто не сделает. И ночевать не оставляй! Нам тут чужих не надо!

Мужик в шляпе с револьвером сплюнул в пыль, отвернулся, потеряв к нам всякий интерес, и зашагал куда-то.

— Вижу, освоился, — сказала Аннушка, вылезая из машины. — Натурализовался, адаптировался, влился в коллектив…

— Жить захочешь не так раскорячишься, — ответил рыжий. — Не ожидал увидеть тебя снова. Думал, выпнула школьного приятеля из кабины и забыла.

— Радуйся, что выкинула целым.

— Радуюсь, — серьёзно ответил тот. — И удивляюсь.

— Я тогда многого про тебя не знала.

— Я тогда сам про себя ничего не знал.

— Вспомнил, я вижу?

— К сожалению.

— Где мы можем поговорить? — спросила Аннушка. — Кстати, это Лёха. Солдат.

— Здравствуй, Лёха-солдат, — ответил Калеб, но руку подавать не стал. — Пойдём, в столовой присядем, там сейчас пусто.

Мы прошли в сторону от площади, зашли в заведение со скромной вывеской «Столовая рабочего питания» и сели за деревянный стол. Других посетителей действительно нет, только на кухне чем-то гремят, и пахнет жареной картошкой.

— Ты всё вспомнил? — спросила Аннушка. — Когда я тебя привезла, ты своё имя с трудом…

— Как я могу сказать, всё или нет? У меня события не стыкуются друг с другом, но из-за провалов в памяти или из-за того, что я не особенно интересовался их причинами, кто знает? Ты пойми, я вспоминаю то, чего не было. Проклятая мелкая ведьма стёрла всю мою жизнь!

— Эй, это твоя дочь вообще-то, — покачала головой девушка, — и она тебя, говнюка, спасти пыталась. Как и я.

— Да ни черта бы мне не сделали! Попугали, забрали бы дисрупторов…

— Детей.

— Ой, я тебя умоляю. Они инструменты. Мы все были инструменты. Я был ценный инструмент, а теперь сломан и выброшен. Сломала меня она, а выбросила — ты. Знаешь, каково работать на маслодавилке и помнить, что был корректором первого ранга?

Я посмотрел ему в глаза — они не синие. Серые, с зеленцой. Обычные для рыжих.

— Да-да, — отметил он мой интерес. — Я больше не корректор. Точнее, никогда им не был. Не спрашивай, как это возможно, я сам не знаю. Чёртова мелкая ведьма.

— Твоя дочь.

— Тем обиднее. Мы, корректоры первого ранга, считали себя круче всех. Без обид, Аннушка, ты против меня была никто, а Грета и сейчас сделает с тобой всё, что захочет. Но дисрупторы — это настоящая чёртова магия. Они так вплетены в ткань Фрактала, что могут распускать её по ниточкам, чтобы просто зашнуровать кеды.

— Так почему же вам позволяли иметь детей? Тебя же не за то наказать хотели, что ты обрюхатил ту горянку, а за то, что скрыл это?

— Блин, я просто провтыкал момент! А потом зассал признаться.

— Дважды провтыкал? Ты, конечно,