Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.) - Феликс Кандель

В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М. С., врач-терапевт; профессор Виноградов В. Н., врач-терапевт; профессор Коган М. Б., врач-терапевт; профессор Коган Б. Б., врач-терапевт; профессор Егоров П. И., врач-терапевт; профессор Фельдман А. И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я. Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн А. М., врач-невропатолог; Майоров Г. И., врач-терапевт…

Преступники признались, что… умертвили товарища А. А. Жданова… сократили жизнь товарища А. С. Щербакова… старались вывести из строя маршала Василевского А. М., маршала Говорова Л. А., маршала Конева И. С… и других, однако арест расстроил их злодейские планы, и преступникам не удалось добиться своей цели.

Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей науки, – состояли в наемных агентах у иностранной разведки.

Большинство участников террористической группы (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно–националистической организацией "Джойнт"‚ созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах… Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву "об истреблении руководящих кадров СССР" из США от организации "Джойнт" через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса.

Другие участники террористической группы (Виноградов В. Н., Коган М. Б., Егоров П. И.) оказались давнишними агентами английской разведки.

Следствие будет закончено в ближайшее время".

3

За несколько лет до этого произошло событие, не имевшее, казалось, серьезного значения. В 1948 году в Министерство государственной безопасности поступило письмо Л. Тимашук, врача Кремлевской больницы, которая сообщала о неправильном лечении члена Политбюро А. Жданова. После снятия электрокардиограммы Тимашук установила у больного "инфаркт миокарда", но именитые профессора П. Егоров, В. Виноградов и В. Василенко отклонили ее диагноз и заставили его переписать в соответствии со своими выводами; более того, они разрешили Жданову вставать с постели, гулять по парку и смотреть кинофильмы.

В своем письме Тимашук настаивала "на соблюдении строжайшего постельного режима для Андрея Александровича", но через несколько дней Жданов умер. Сообщение Тимашук попало к Сталину, однако он не придал этому особого значения и распорядился отправить письмо в архив, где оно пролежало четыре года.

Государственный антисемитизм постепенно нарастал; его чутко улавливали повсюду, от руководителей до рядовых сотрудников, и весной 1949 года в Кремль поступило письмо из Ленинграда: "Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград – искони русский город и даже построенный на костях только русских рабочих. Его население всегда в основном русское… В настоящее время… для русских в системе здравоохранения создалось уже совершенно невыносимое положение, здесь все русские решительно вытеснены". Автор письма привел обширный перечень еврейских фамилий, и в Ленинград направили контролера для основательной чистки в системе здравоохранения.

В 1949 году в ЦК партии сообщили: "Тон в науках невропатологии и психиатрии задают исключительно евреи…" Вскоре из Центрального института судебной психиатрии уволили 14 евреев – "по собственному желанию", "по сокращению штатов" и "вследствие ликвидации отделения". Та же участь постигла группу преподавателей-евреев 2-го Московского медицинского института, некоторых из них арестовали затем по "делу врачей-вредителей".

Я. Рапопорт, профессор-паталогоанатом: "Изгнание евреев-профессоров из медицинских вузов открыло неожиданный легкий путь к кафедрам многим бездарным тупицам, прозябавшим около науки без надежды на ее признание… Преемники вакантных мест без страха и сомнения занимали их. Они были убеждены в том, что ум присваивается вместе с должностью".

Летом 1950 года выявили чрезмерное количество "лиц еврейской национальности" в клинике Института лечебного питания. Часть евреев уволили, а профессора Л. Берлина и врача Б. Левина приговорили к 25 годам лагерей как "английских шпионов". Не выдержав волнений, умер руководитель клиники профессор М. Певзнер; его жену арестовали и под пытками добивались признаний, что покойный муж сотрудничал с британской разведкой.

В ноябре 1950 года подошла очередь профессора Я. Этингера, известного в стране кардиолога, который лечил руководителей партии и правительства. На допросах Этингер категорически отрицал свою вину – в наказание его поместили в сырую камеру с искусственным охлаждением. Испытание оказалось чрезмерным для пожилого человека, и Рюмин сумел получить необходимые показания о "единомышленниках Этингера, еврейских националистах", среди которых оказалось около двадцати врачей.

За время пребывания в тюрьме Этингер перенес десятки сердечных приступов, умер в марте 1951 года от "паралича сердца", но к тому времени в протоколе допроса уже было записано: в 1945 году, при лечении секретаря ЦК партии А. Щербакова, Этингер "делал всё для того, чтобы сократить последнему жизнь".

Н. Хрущев: "Щербаков умер потому, что страшно много пил. Опился и помер. Сталин, правда, говорил другое: что дураком был – стал уже выздоравливать, а потом не послушал предостережения врачей и умер ночью, когда позволил себе излишества с женой".

4

Еще при жизни Этингера Абакумову доложили о "вредительском" лечении Щербакова, однако министр отклонил эту версию, посчитав ее невозможной. И тогда Рюмин направил Сталину донос на Абакумова, "опасного человека для государства": он запретил допрашивать Этингера, чтобы скрыть причины смерти Щербакова, поместил арестованного в камеру, вредную для здоровья, и довел его до преждевременной кончины. Таким образом "террористическая деятельность" Этингера "осталась нерасследованной", оказались невыявленными и его единомышленники.

Сталин был чрезвычайно подозрителен; донос Рюмина лег на благоприятную почву, и Абакумова арестовали по распоряжения вождя. Он жаловался Сталину на обвинения Рюмина: "Этого не было и быть не могло. Это неправда. При наличии каких-либо конкретных фактов, которые дали бы возможность зацепиться, мы бы с Этингера шкуру содрали, но этого дела не упустили бы…"

В 1951 году арестовали офицеров-евреев в центральном аппарате МГБ и обвинили в создании антисоветской группы (среди них оказались Н. Эйтингон, руководившей операцией по убийству Л. Троцого, и А. Свердлов, сын Я. Свердлова, одного из руководителей большевистского переворота 1917 года). Главой группы признали полковника Л. Шварцмана, специалиста по фальсификации политических дел; его пытали вчерашние коллеги и заставили признаться, что он руководил "еврейскими националистами" в МГБ, был связан с английской и американской разведками. На основании этих "признаний", Рюмин доложил Сталину: Абакумов "вынашивал изменнические планы и, стремясь к высшей власти в стране, сколотил в МГБ СССР преступную группу из еврейских националистов".

После ареста Абакумова ЦК партии принял постановление "О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР"; в нем сказано: "Погасив дело Этингера, т. Абакумов помешал ЦК выявить безусловно существующую законспирированную группу врачей, выполняющих задание иностранных агентов…"

Рюмина назначили заместителем министра и присвоили ему генеральское звание, а С. Игнатьев, новый министр государственной безопасности, получил указание вождя: принять решительные меры "по вскрытию группы врачей-террористов, в существовании которой он (Сталин) давно убежден".

Летом 1951 года попала в тюрьму С. Карпай, врач Кремлевской больницы. К ней применяли жесткие меры воздействия, но Карпай держалась стойко и отрицала "вредительские" методы лечения советских руководителей. Не добившись нужных показаний, Игнатьев предложил Сталину "осудить Карпай на 10 лет тюремного заключения" (в сырой, холодной камере она заболела астмой и умерла через два года после освобождения).

5

Академик В. Виноградов, лечащий врач Сталина, последний раз осматривал своего пациента в январе 1952 года, обнаружил у него высокое кровяное давление, грозившее повторным инсультом, и посоветовал временно прекратить активную деятельность. Сталин был рассержен этим диагнозом; возможно, он полагал, что соперники сговорились отстранить его от руководства страной, и больше не позволял врачам осматривать себя.

В октябре 1952 года проходил 19-й съезд партии, последний в жизни вождя, на котором Всесоюзную коммунистическую партию большевиков переименовали в Комунистическую партию Советского Союза. Сталин уже не мог выстоять на трибуне несколько часов, чтобы зачитать отчетный доклад; он произнес лишь небольшую заключительную речь, закончив ее словами: "Да здравствует мир между народами! Долой поджигателей войны!" ("Все встают. Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овацию. Возгласы: "Да здравствует товарищ Сталин!", "Да здравствует великий вождь трудящихся мира товарищ Сталин!", "Великому Сталину ура!")