Ухищрения и вожделения - Филлис Джеймс

— Доктор Мэар готов принять вас, главный инспектор. — И пошла прочь, указывая путь.

Рикардсу казалось, что он — пациент, которого ведут на прием к профессору-консультанту. Очень многое можно узнать о человеке по его личному секретарю, и то, что Рикардс узнал сейчас о докторе Алексе Мэаре, укрепило его давние представления о нем. Он подумал о собственной секретарше, буйноволосой девятнадцатилетней мисс Ким, которая предпочитала в одежде наиболее странный и предельно экстравагантный стиль современной молодежной моды; ее стенографические записи были столь же ненадежны, как ее обещания явиться точно в назначенное время, но зато она никогда не встречала даже самых незначительных посетителей без широкой улыбки и предложения — которым лучше было бы пренебречь — угоститься конторским кофе с печеньем.

По дорожке меж широких газонов они проследовали за мисс Эмфлетт к административному корпусу. Мисс Эмфлетт была из тех женщин, рядом с которыми чувствуешь себя не в своей тарелке, и Олифант, явно желая самоутвердиться, начал говорить без остановки:

— Вон там, направо, — турбинный корпус, сэр, и реакторный блок, а за ним — холодильная установка. Мастерские и цех — налево, сэр. Это тепловой реактор, сэр, впервые введенный в действие в тысяча девятьсот пятьдесят шестом. Нам все это объясняли, когда мы были здесь на экскурсии. Топливо — уран. Чтобы сохранить нейтроны и получить возможность использовать природный уран, топливо обкладывается сплавом магнезия, который называется магнокс, с низким уровнем нейтронной абсорбции. Отсюда и название реактора. Тепло извлекается при помощи пропускания углекислого газа над топливом в сердечнике реактора. Тепло передается воде в генераторе пара, а пар вращает турбину, соединенную с электрогенератором.

Рикардсу было жаль, что Олифант испытывает потребность демонстрировать свои поверхностные познания в области ядерной энергии в присутствии мисс Эмфлетт. Оставалось лишь надеяться, что он достаточно правильно все это воспроизводит. А Олифант продолжал:

— Конечно, этот тип реактора уже устарел. Его собираются заменить реактором типа PWR, охлаждаемым водой под давлением, такой уже строится в Сайзвелле. Я и в Сайзвелле был, не только в Ларксокене, сэр. Решил, мне все равно ведь надо знать, что у нас в таких местах делается.

Рикардс подумал, ну если ты, Слонище, смог и вправду это узнать, то ты даже умнее, чем сам о себе полагаешь.

Помещение на третьем этаже административного корпуса, куда их провели, поразило Рикардса своими размерами. Комната была почти совершенно пуста, пространство и свет были использованы с таким расчетом, чтобы во всю мощь заявить о человеке, поднявшемся из-за огромного черного, в стиле модерн стола и стоявшем так, без улыбки ожидая, когда они подойдут к нему по казавшейся бесконечной ковровой дорожке. Даже когда они пожимали друг другу руки (рукопожатие Мэара было сильным, но ладонь — обескураживающе холодной), глаза и память Рикардса продолжали вбирать в себя характерные детали этого кабинета. Две его стены были окрашены гладкой светло-серой краской, а с восточной и южной сторон от пола до потолка простерлись окна из сплошного стекла, открывая панораму неба, моря и мыса. Утро было хмурым, но в воздухе разливалось бледное, неверное сияние, горизонт был размыт, и казалось, что море и небо слились в одно мерцающее перламутром целое. На миг Рикардсу представилось, что он утратил вес и плывет в космосе, заключенный в какую-то странную футуристическую капсулу. А потом эта иллюзия сменилась другой. Ему прямо-таки слышался ритмичный шум машин, и чувствовалось, как вздрагивает под ногами палуба корабля, когда его нос врезается в мощные океанские валы.

Мебели здесь было очень мало. Напротив южного окна — стол Алекса Мэара, свободный от бумаг, перед ним — высокое, но очень удобное кресло для посетителей. Прямо перед этим окном — стол для совещаний, у стола — восемь стульев. Перед восточным окном — демонстрационный стол с макетом: Рикардс решил, что это макет реактора PWR, который вскоре должен быть здесь построен. Взгляда мельком оказалось достаточно, чтобы увидеть, как замечательно выполнен макет — настоящее чудо из стекла, металла и плексигласа, сделанный настолько искусно, что казалось — он один из элементов декора. На северной стене — единственная картина маслом — человек с ружьем на изможденном коне на фоне мрачного пейзажа: песок и тощий кустарник, на заднем плане — цепь далеких гор. Но головы у человека не было. На месте головы — шлем из черного металла с прорезью для глаз. Картина показалась Рикардсу удручающе страшной. Где-то в глубине памяти сохранилось воспоминание, что он вроде уже видел репродукцию с нее или что-то очень похожее и что художник был австралиец.[46] С раздражением он вдруг понял, что думает об Адаме Дэлглише: тот наверняка знал бы, что это такое и кто ее написал.

Мэар прошел к столу для совещаний, взял один из стульев, легко поднял и переставил к своему столу. Они должны были сесть напротив него. Поколебавшись с минуту, Гэри Прайс взял стул для себя, поставил его за спиной Мэара и незаметно достал блокнот. Глядя в серые, полные сарказма глаза, Рикардс подумал: «Интересно, как воспринимает меня Алекс Мэар?» И на ум ему непрошено пришел отрывок разговора, случайно услышанного в столовой Нью-Скотланд-Ярда: «Ну, наш Рикки вовсе не такой уж дурак, ни черта подобного. Он намного умней, чем выглядит». — «Хорошо бы так. Он мне напоминает персонаж из фильмов про войну, знаешь, в каждом фильме есть такой: бедный, но честный. И парняга этот всегда кончает одинаково — рожей в грязи и с пулей в груди».

Но он вовсе не собирается ударить лицом в грязь, расследуя это новое дело. Пусть этот огромный кабинет словно специально рассчитан на то, чтобы его запугать, все равно это всего-навсего рабочее место. Алекс Мэар со всей его самоуверенностью и хваленым интеллектом тоже всего-навсего человек, и если это он убил Хилари Робартс, то кончит он, как кончали многие получше его, глядя на небо в крупную клеточку, а на вечно меняющееся море и вообще только во сне да в мечтах.

Когда они уселись, Мэар сказал:

— Я полагаю, вам понадобится где-то беседовать с людьми. Я договорился, чтобы вам предоставили небольшую комнату в отделе медико-физических исследований. Когда вы закончите здесь, мисс Эмфлетт проведет вас туда. Не знаю, сколько времени вам понадобится, но мы поставили там небольшой холодильник и все необходимое, чтобы можно было сварить кофе или вскипятить чай. А если хотите, кофе и чай вам могут принести из нашей столовой. И работники столовой, разумеется, смогут вас накормить, правда, еда у нас очень простая. Мисс Эмфлетт распорядится, чтобы вам принесли сегодняшнее меню.

Рикардс ответил:

— Спасибо. Мы сами сварим себе кофе.

Он почувствовал, что инициатива выхвачена из его рук, и подумал: интересно, нет ли здесь специального расчета? Конечно, им обязательно понадобится комната для проведения опроса, и у него не было причин быть недовольным, что Мэар предвидел эту необходимость. Но все-таки начало было бы более удачным, если бы инициатива принадлежала ему. Его ощущения не поддавались логическому объяснению, но почему-то Рикардс чувствовал: в том, как заботливо его заверили, что он будет накормлен и напоен, было нечто унижающее его профессию. Мэар смотрел на него через стол спокойно, задумчиво и, как инспектору представилось, оценивающе, словно судья, собирающийся вынести приговор. Рикардс сознавал, что перед ним — воплощение власти, той власти, с которой ему до сих пор не приходилось иметь дела: авторитетной и уверенной власти мощного интеллекта. Целый сонм высших полицейских чинов показался бы ему менее устрашающим.

— Начальник вашего полицейского управления уже связался со специальным полицейским управлением при Агентстве по ядерной энергии, — сказал Мэар. — Инспектор Джонстон хотел бы поговорить с вами сегодня утром, если возможно — до начала опроса сотрудников. Он, разумеется, знает, что мы — в юрисдикции Норфолкского управления полиции, и оно за все тут отвечает, но и он, естественно, не может не интересоваться этим делом.

— Мы это понимаем и будем рады с ним сотрудничать, — ответил Рикардс.

«И это будет только сотрудничество. Вмешиваться я ему не позволю», — подумал он. Он уже ознакомился с обязанностями спецуправления полиции при АЯЭ и понимал, что существует потенциальная опасность разногласий и смешения полномочий. Но, по существу, это новое дело было целиком в компетенции Норфолкского уголовного розыска и считалось как бы продолжением расследования по делу Свистуна. Если инспектор Джонстон готов вести себя достаточно разумно, то и он, Рикардс, пойдет ему навстречу. Но обсуждать эту проблему с доктором Мэаром он не собирался.