Черновик - Сергей Лукьяненко

— Василиса передала… — Я бросил мокро хлюпнувший узел на пол. Это была то ли штора, то ли покрывало, в которое была завернута одежда, явный секонд-хенд. Сквозь мокрую ткань четко виднелась и подошва маленького детского ботинка.

— Хорошо, — сказала женщина. — Спасибо.

Отрываться от стирки она явно не собиралась. Судя по выражению лица, процесс ей даже нравился. И она что-то едва слышно шептала рубашке, которую стирала, — мне показалось, что я прочитал по губам: «Ты моя хорошая…»

Ужас какой-то. Я представил себе домохозяек, нежничающих с пылесосом, играющих с кастрюлями и обожающих стиральные машины. Домашний труд перестал быть рабством и стал развлечением — всего-то чуток психоделиков в воздухе…

— А что с ней? — уже собираясь уходить, спросил я.

Анна покосилась на лежащую на топчане женщину. Та пошевелилась, будто поймала взгляд.

— Новенькая она, — сообщила Анна. — Спит. Все поначалу много спят, много думают.

Что-то меня тревожило в этой женщине, дремлющей на топчане. Словно… словно я ее уже где-то встречал… не так легко одетую, конечно… точнее — тепло одетую…

Я подошел к топчану, взял женщину за плечо, осторожно повернул.

Девушка, два дня назад бросившая на пол башни записку, улыбнулась мне и сказала:

— Таможня…

Изо рта у нее стекала тонкая ниточка слюны. Правая щека была вся красная, отлежанная на досках.

Возможно, если бы она меня не узнала, я бы колебался. А так — нет.

— Она пойдет со мной, — сказал я.

— Тяжело ей сейчас ходить, — не протестуя, а лишь доводя до моего сведения, сказала Анна. Видимо, это был самый сильный протест, на который способны жители Нирваны.

— Ничего, я помогу, — поднимая девушку и укладывая себе на плечо, сказал я. В бытности функционалом все-таки немало плюсов! — Как она у вас оказалась?

— Мастер ее привел. Вчера.

— Какой мастер?

— Мастер. — Видимо, имени она не знала. — Мастер будет сердиться, что увели.

— Ничего, — сказал я. — Главное, чтобы я не рассердился. Ага? Кто ближе, тот и главный мастер.

Кажется, она еще что-то сказала вслед. Но я уже вышел из домика. Огляделся, чувствуя себя то ли перевоспитавшимся Терминатором, спасающим Сару Коннор, то ли средневековым солдатом, прихватившим из завоеванного города девушку на три дня.

Никто не пытался отбить симпатичную пленницу. Во взглядах нескольких мужчин мелькнул естественный интерес — и только.

— Совсем вы тут закисли, горемыки, — пробормотал я и пошел вброд. Маленькая холодная ванна девушке не помешает.

Один привал я все-таки устроил. Недалеко от башни, можно было и дойти, но я решил передохнуть и проверить, как там моя поклажа.

Девушка блаженно улыбалась, глядя куда-то внутрь себя. Я похлопал ее по щеке, услышал в ответ тихое хныканье и решил пока с расспросами повременить. Закурил сигарету, радуясь тому, что могу испытать кратковременное удовольствие от привычной отравы, а не постоянный и бессмысленный кайф.

— Таможня… — снова сказала девушка. Нахмурилась. Казалось, она пытается сфокусировать на мне взгляд. — Не… не бросай…

Я понял и похлопал ее по ладони.

— Не бойся. Не брошу.

Она расслабилась, и взгляд сразу поплыл, оглупел. Я курил, смотрел на девушку и с удивлением думал, что она не вызывает у меня никаких сексуальных эмоций. Ну совершенно никаких — хотя куда красивее той же Василисы… да и моей Аньки, если честно. Ни загорелое юное тело, ни дорогущее кружевное белье не возбуждали. Наверное — из-за бессмысленных, осоловелых глаз.

А может быть, она не вызывает у меня эмоций, потому что я никогда и не заглядывался на таких девушек? Это все равно что иметь виды на кинозвезду или фотомодель. Пацану в пятнадцать лет — очень полезно для эротических фантазий. Взрослому человеку как-то несерьезно. Такие девушки — для тех, кто ездит в «бентли» и «ягуарах».

Ну или для функционалов.

Я со вздохом забычковал сигарету в мягкую землю, поднял девушку на руки — совершенно рефлекторным движением она обняла меня за шею — и двинулся к башне. Так идти было тяжелее. Но после того, как она попросила о помощи, я уже не мог нести ее на плече, будто свернутый в рулон ковер.

Через пятнадцать минут я внес блаженно улыбающуюся девушку в башню. Кстати, выглядела башня вовсе не так чарующе, как мне показалось вначале, — грубый белый камень, никакой не мрамор, хорошо, если не известняк… Пинком ноги я захлопнул дверь, локтем задвинул засов. Так, что теперь? В Москву, там куда-нибудь в Склиф, в токсикологическое отделение? Нет, не стоит.

Поднявшись на третий этаж, я решительно направился в ванную комнату. Усадил девушку в ванну — она заторможенно пошевелилась, присела на корточки, обхватила руками плечи. Вздохнул и сказал:

— Извини, это… без всяких там намерений…

Она по-прежнему улыбалась. Сколько еще будут действовать психотомиметики? Надо было узнать у Василисы…

— Без всяких намерений! — непонятно кого убеждая, повторил я, снял с нее бюстгальтер, помог стянуть трусики. В конце концов, что это, первая женщина, которую я раздеваю? Нет, не первая… шестая. Нет, пятая.

А если совсем честно, чтобы засчитывать только доведенный до конца процесс, — третья.

Нельзя сказать, чтобы она так уж сильно нуждалась в гигиенических процедурах. Нирвана была очень чистеньким миром, там даже грязь была немаркой. Но мне требовалось как можно быстрее привести девушку в чувство.

Минуты три она просидела под струями горячей воды. Потом я, искренне сожалея, что у меня обычная ванна, а не какая-нибудь навороченная «джакузи», устроил ей шотландский душ: включал секунд на десять ледяную воду, потом снова добавлял горячей. Когда увидел, что это не действует, стал пускать ледяную воду по двадцать секунд. Изумительное развлечение, можете мне поверить. Особенно когда на улице холодно и вода из крана льется действительно ледяная…

Минут через пять контрастный душ возымел свой эффект.

— П-п-перестань… — пробормотала девушка. — Х-хватит…

— Ага! — обрадовался я. — Как тебя зовут?

Она подняла мокрое и уже не такое умиротворенное лицо.

— На… на…

— Наташа?

— Настя… хва… хват…

— Настя Хват?

— Хватит!

Я решил, что для начала это уже неплохо. Выключил воду, снял с вешалки халат. Настя послушно встала, я набросил на нее халат и помог выйти из ванны.

— Говорить сможешь? Не отключишься?

— Не знаю…

— Идем.

— По… погоди. — Она оттолкнула меня, покосилась на унитаз. — Выйди… мне надо.

Я вышел, сильно подозревая, что минут через пять придется войти и обнаружить блаженно улыбающуюся Настю на полпути к заветной цели. Но она оказалась крепче, чем я думал. Вышла сама, правда, тут же повисла у меня на руках и честно сказала:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});