Щука с золотыми сережками - Николай Александрович Асанов

голосом — он понял, что директор уже простил его.

Профессор, слушая этот разговор, продолжал пристально разглядывать щуку.

— Давайте-ка перевернем ее, — обратился он к стоявшим около лодки колхозникам.

Несколько рук подсунулось под твердое, обомшелое туловище рыбы. Профессор прочитал надпись на второй метке, выпрямился и спросил Сашу:

— Взвешивали?

— Как же ее взвесишь!

— На весах! — усмехнулся Викентий Иванович. — Есть у вас десятичные весы? — спросил он Игната Пер- фильевича.

Председатель колхоза попросил одного из колхозников привезти весы на подводе.

Дмитрий Николаевич, все еще прижимая Леню к себе, опять подошел к щуке и долго стоял, покачивая головой. Потом он заговорил с профессором, расспрашивая, какое научное значение имеет поимка этой рыбы. В их разговор вмешался Леня и опять принялся объяснять, как трудно было ее поймать и как рыболовы применили все научные способы лова. Но при директоре Леня держался скромнее и не так уж подчеркивал свое личное участие в этом подвиге.

Привезли весы. Викентий Иванович попросил рыбаков вытащить щуку из сети.

— А она не вырвется? — забеспокоился Саша.

— Нет, нет, не беспокойся. Она устала.

Рыбаки начали распутывать сеть. Илья Евстигнеевич обращался с нею очень бережно. Он был уверен, что при помощи такой ловушки очень скоро избавит озеро от щук и заселит его промысловой рыбой.

Освобожденная от теснившей ее проволоки, щука шевельнула хвостом, словно примериваясь, куда ударить, но тут же затихла и только часто-часто дышала жабрами.

— Нет ли парусины? — спросил Викентий Иванович.

Двое рыбаков побежали к лодке и сняли с нее небольшой парус.

Профессор сам смочил парус в воде. Затем он накинул его на щуку и, когда та забилась в темноте, ловко подтолкнул под щуку концы парусины, словно пеленал ребенка.

Три человека, по знаку профессора, подхватили щуку и положили на весы. Кладовщик лихо перекинул грузик на коромысле и вытаращил глаза от удивления. Потом он заглянул под весы, на весы, пошевелил их поднатужась, но коромысло показывало ту же цифру. Наконец кладовщик очнулся и отрапортовал громким голосом:

— Семьдесят два килограмма шестьсот пятьдесят граммов!

— Не может быть! — удивился Терешкин. — Весы стоят правильно?.. Это с десятичными бывает: чуть дашь перекос — они и наврут.

— По пуду, по два щуки бывают, это точно, но чтобы на четыре с половиной пуда — таких я не видывал! — сказал Игнат Перфильевич.

— И другие редко когда видс-ли! — подтвердил Викентий Иванович. — Щуки в наших водах живут теперь не больше десяти-пятнадцати лет — их успевают выловить. А этой щуке… — Он нагнулся, вытер парусиной бок рыбы, вынул из кармана лупу и начал разглядывать чешую, пошевеливая губами, будто считал что-то, затем выпрямился и сказал: — Этой щуке уже больше тридцати лет.

— Как — тридцати лет? — закричал Петя. — Ей двести шестьдесят лет! Вы же сами сказали — она самая! Значит, это петровская щука!

— Увы, Петя, ты ошибся. Эта щука помечена первой советской ихтиологической экспедицией, и в этом огромная научная ценность находки. Впрочем, ты это сейчас сам увидишь.

Викентий Иванович помог уложить щуку обратно в лодку, отвернул парусину, открыв голову рыбы, достал из кармана пилку и попробовал ее на ногте. Два рыбака держали щуку, прижав ее к днищу лодки. Профессор ловко распилил жаберную кость, в которую вросла проволока. Потом он осторожно вытащил проволоку, и золотая сережка из правой жаберной кости оказалась у него в руке.

— Что на ней написано? — спросил он Петю.

— «Петр Первый, император России»! — твердым голосом сказал Петя.

— Ты читаешь отдельные буквы и угадываешь по ним те слова, которые хочешь увидеть. Но не всегда желаемое совпадает с существующим. Ты не учитываешь пропуски между буквами. А на самом деле здесь написано: «Петроградская первая ихтиологическая экспедиция». Ведь надпись кончается буквами «ия»? Почему же ты решил, что тут слово «России»? В третьем слове сохранились только буквы «и» и «т», но они стоят через один стертый знак, а в слове «император» между ними было бы пять знаков. Затем, слово «Петр» явно оборвано, между ним л следующим словом большой пропуск. Как же ты этого не заметил?

— Эх, ты! — не выдержал Саша. — «При Петре среднего образования не было»! — передразнил он друга. Но, взглянув на его лицо, тут же пожалел Петю: — Да ты не огорчайся, ведь Викентий Иванович сказал, что для науки и эта находка ценная…

— Оставь! — огрызнулся Петя.

Ему было очень обидно, что так хорошо и умно построенная им научная теория лопнула.

— А надпись на оборотной стороне ты читал? — спросил Викентий Иванович.

— К такой щуке-то и подойти боязно! — вступился за Петю Ирнат Перфильевич.

Профессор положил сережку на Петину ладонь:

— Читай.

Другая сторона пластинки, все время прижатая к телу рыбы, хорошо сохранилась. Буквы выделялись четко:

О. Преславное. 1918. Подсадка щук для биорегуляции.

Петя опустил голову.

— Ничего, Петя, — спокойно сказал профессор, — ты еще сделаешь свои открытия! Только надо помнить, что всякое открытие требует труда и тщательной проверки. Утверждать свою правоту можно только тогда, когда у тебя налицо все доказательства… Но одно важное открытие вы, молодые люди, сделали: вы открыли следы первой советской ихтиологической экспедиции, которая когда-то погибла на берегах этого озера. И это открытие, я думаю, важнее того, которое ты, Петя, надеялся сделать. Вечером, если хотите, я расскажу вам об этой экспедиции все, что мне удалось выяснить. А пока что давайте закончим нашу работу!

Он снова нагнулся над щукой, приподнял жаберную крышку и ловко просверлил ее чуть в стороне от надреза. Затем просунул в дырку проволоку, вынул из кармана какую-то бляшку, повернул проволоку три раза, и бляшка повисла на том же месте, где была прежняя метка. Петя с удивлением смотрел на его действия:

— Зачем это?

— Это наша метка — института. На ней написано, что мы пометили щуку двадцать восьмого июля тысяча девятьсот пятьдесят первого года. На метке указан наш адрес.

— Да ведь щука-то уже выловлена?

— А мы ее сейчас снова пустим в воду, — невозмутимо сказал Викентий Иванович. — Ведь и работники первой экспедиции когда-то выловили ее и отпустили. Мы сделаем так же. Когда-нибудь ее снова выловят, найдуг вместе с первой меткой нашу и напишут нам в институт, сколько лет она прожила еще на воле.

— Жалко отпускать… — обиженно сказал Петя. — Ловили-ловили, и вот… Может быть, отвезти ее в зоологический сад, пусть она там живет?

Петя со свойственной ему живостью воображения представил себе медную дощечку на стеклянном аквариуме, на которой написано: «Щука первой ихтиологической экспедиции 1918 года. Выловлена Петром Забави- ным и Александром Голубковым на Преславном озере в 1951 году».