Високосный год: Повести - Евгений Богданов

Он не надеялся на удачу, однако все же мечтал подстрелить зайчишку или какую-нибудь дичинку вроде куропатки или тетерки. «А не удастся подстрелить, так хоть пробегусь на лыжах, и то ладно».

На окраине Борка за ним увязалась чья-то молоденькая лайка — нос острый, уши торчком, хвост крендельком. Степан Артемьевич думал, что она будет сопровождать его и в лес, но лайка вскоре повернула обратно.

Степан Артемьевич поднялся на взгорок, где располагалась ферма Борковского отделения. Из коровника доносился шумок: взмыкивали коровы, перекликались доярки. Он увидел, как на улицу вышла женщина с ведром в руке. Она остановилась и издали посмотрела на него. Он тоже присмотрелся к ней и, узнав Софью Прихожаеву, помахал ей рукой. Она ответила на приветствие и направилась к нему по санной дороге. Подойдя ближе, спросила:

— На охоту собрались?

— Да.

— Ни пуха вам ни пера! — она поставила ведро на снег и похлопала руками в тонких перчатках.

— Холодно? — спросил он. — Руки озябли?

— Да нет. Это я так. По привычке, — Софья тихо рассмеялась, взяла ведро. — К нам не заглянете сейчас?

— Заглянул бы, да охотничья тропа ждет. В отпуск вышел. Передайте всем привет от меня.

— Хорошо, передам.

— Может, загляну на обратном пути.

Он заскользил по снегу дальше. Софья посмотрела ему вслед и направилась к колодцу.

Вдали темнели леса, снег на них под скупым зимним солнцем искрился, переливался блестками. Туда, в ельники, уходила чья-то лыжня, слегка припорошенная снегом. Лисицын вышел на нее и прибавил ходу.

1983–1984

Песни ветровые

1

Поезд на маленькой станции Сергунино стоял три минуты, и Галя заранее приготовилась к выходу. Лязгнули вагонные буфера, проводница подняла металлический щиток над ступеньками, девушка быстро сошла. В вагон суетливо поднялись новые пассажиры, и поезд умчался. Только ветер донес издали стук колес.

Галя через пути направилась к приземистому деревянному зданию вокзала и увидела, что с другой стороны приближается встречный состав. Она заторопилась и, перешагивая через рельс, неловко споткнулась о него. Поезд уже грохотал совсем близко, угрожающе гудел, дежурный по станции в красной фуражке махал ей рукой, что-то кричал. Галя, преодолев секундное оцепенение, сбежала с насыпи вниз по деревянным ступенькам. Облегченно вздохнув, осмотревшись, заметила в стороне на дороге автобус, готовый вот-вот сорваться с места. Прихрамывая, она кинулась к нему. Автобус шел в райцентр, в Васильково. Она едва успела вскочить на подножку, как дверца за ее спиной захлопнулась.

«Уф! Успела!» Галя увидела свободное место и села на сиденье с выпирающими под обшивкой пружинами.

Купив билет, она окончательно успокоилась. Однако ушибленная нога побаливала. Галя наклонилась и потерла ее: «Кажется, не шибко ударилась, пройдет». Но тут же она заметила, что туфля порвалась: в самом носке подошва отошла от союзки. «Ну что за невезение!» — огорчилась она и тихонько подобрала ногу под сиденье. Никто не обратил на нее внимания. Женщина, сидевшая рядом, копалась в сумочке, отыскивая мелочь. Галя опять глянула на туфлю, покачала головой и снова спрятала ногу. «Ладно, доберусь до места — починю», — решила она и стала смотреть в окно на пробегающие мимо придорожные запыленные кусты.

Через двадцать минут лихой водитель довел свою грохочущую колымагу до Василькова, и Галя отправилась в гостиницу, где для нее был заказан номер.

Это была довольно заурядная райцентровская гостиница, какие теперь встречаются уже редко: старый деревянный дом в два этажа, подновленный крашеной обшивкой, небольшие комнаты, электрические лампочки без плафонов, громко говорящая до полуночи радиоточка. В номере — койка под байковым одеялом, стол с больничного вида бязевой скатертью, некрасивый, но прочный, на диво сработанный стул, табурет и окно с видом на огород с перьями лука и морковной бахромой на грядках.

Галя почистила одежду щеткой, посмотрелась в зеркало и пошла просить у дежурной нитку с иголкой. Но, оказывается, этого для ремонта было мало, требовалось еще шило. Она опять вернулась к дежурной — толстой, рыхлой женщине, все время что-то жующей:

— Нет ли у вас шила?

— Здесь гостиница, не Дом быта, — назидательно ответила дежурная, округлив глаза, перестала жевать и отвернулась к электроплитке, на которой закипал чайник.

Галя взглянула на часы: «Пожалуй, придется идти в этот самый Дом быта», но вспомнила, что там, должно быть, выходной день. В коридоре уборщица, добродушная старушка, сказала Гале, когда та стала советоваться с ней:

— А вы завтра раненько к ним наведайтесь. Они вам все сделают быстро и без квитка. Я-то знаю, у меня там племянник работает.

«Ладно, придется до утра», — смирилась Галя.

О такой мелочи, как неисправная обувь, да еще летом, в сухую погоду, может быть, не стоило бы упоминать, если бы это не имело для Гали известного смысла. Ответственный секретарь областной организации общества «Знание» Тимофей Андреевич Петров, опекавший Галю в начале ее референтского пути, помнится, говорил ей:

— Лектор, а тем более референт, научный работник, обязан одеваться неброско, чисто, опрятно. Каждая мелочь в костюме должна быть продумана, ибо она не может не вызывать у аудитории тех или иных эмоций, отвлекая внимание слушателей.

Полтора месяца назад она еще не очень-то ясно представляла себе значение солидного ученого слова «референт». Когда она окончила пединститут, и студентов-выпускников распределяли по местам работы, ее пригласил ректор и неожиданно предложил:

— Хотите работать референтом в обществе «Знание»?

— Но я же педагог! — возразила Галя.

— Знаем, — ответил ректор. — Безусловно, мы должны направить вас работать по этой специальности. Но бывает исключение, Ведь лекционная пропаганда не менее серьезное дело, и может быть, вы согласитесь? Практически вы ничего не теряете. Общество «Знание» — весьма солидное учреждение.

Галя заколебалась:

— Надо подумать. Так сразу я не могу решить.

— Подумайте, — сказал ректор.

Вечером в общежитии она заглянула в словарь иностранных слов. У слова «референт» было два значения: 1 — лицо, делающее, читающее реферат; 2 — должностное лицо, являющееся докладчиком, консультантом по определенным вопросам.

А когда ей все хорошенько объяснили и она познакомилась с Петровым, то согласилась стать референтом. Петров напомнил ей, что она окончила филфак, и ей, стало быть, «сам бог велел».

— Нам нужен молодой работник с неконсервативными взглядами и чувством нового, — сказал он ей многозначительно.

И Галя стала работать в большом здании, в комнате на втором этаже, за солидным двухтумбовым письменным столом с чернильным прибором и прочими атрибутами своей научной должности.

Она вспоминала заседание президиума правления, на котором была впервые. Большая, просторная комната. В креслах, на стульях, на диване сидели спокойные, уверенные в себе люди с серьезными, умными лицами, почти все лысые. Шевелюрой обладали только профессор химии из лесного института и Петров.

Галя с любопытством рассматривала коллег, и у нее мелькнула озорная мысль: «Уж не на этих ли товарищей намекал Петров, говоря о неконсервативных взглядах?» Но тут же ей стало совестно от такого дерзкого предположения, и она опустила взгляд на широкую ковровую дорожку.

Профессор Остроумов, председатель правления, объявил по ходу заседания:

— Слушаем отчет о работе группы членов общества из Василькова. Докладывает товарищ Антрушев.

Со стула у окна поднялся высокий худощавый молодой мужчина с редким белым пухом на голове и несколько озабоченным видом. Он стал докладывать, сколько в группе состоит членов, какие они читали лекции и как выполняются договоры. Говорил он уверенно и быстро, словно боялся, что его прервут, адресуясь преимущественно к Остроумову. Он как бы не замечал других товарищей, находившихся тут, и Галя прониклась к Антрушеву невольным уважением. Уж очень умело и обстоятельно он отчитался и на все вопросы ответил без заминки.

Но когда стали выступать члены президиума, то оказалось, что васильковские лекторы работают не так уж блестяще, что лекции однообразны, прочтено их очень мало. Изрядно попало тогда Антрушеву за слабую работу. А конец заседания принял для Ишимовой неожиданный оборот: профессор Остроумов испытующе поглядел на нее из-под седых бровей и предложил:

— Пошлем, товарищи, в Васильково Галину Антоновну. Поручим ей помочь местным лекторам. Вы не возражаете, товарищ референт?

— Нет, я… не возражаю, — отозвалась Галя.

— Прекрасно, — довольным тоном произнес Остроумов. — Только вы там будьте повнимательней и хорошенько во всём разберитесь. Видите, как сегодня товарищ Антрушев выкручивался? Слабо работает лекторская группа, весьма слабо!