Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

в сообщении: что это, что происходит? Он читал, но не отвечал мне ничего.

Не знаю, увидимся ли мы с ним, но мне кажется, что вполне возможно, он и сам не понимал, что отвечать на мой вопрос. Возможно, он не знал ответа.

Но это было потом. Пока мы сидели в помещении с белыми стенами, залитом светом, за столом с чаем, к чаю предлагались пряники, сыр и колбаса. На полу стоял аквариум – видимо, стол от него для чего-то понадобился, рыбы плавали, и довольно большие, но без какого-либо энтузиазма.

Сюжет этот мы показали в вечернем выпуске в начале недели. У человека с телеграмом я спросил тогда: как попадают на съемку в город без уважаемого главы ДНР? Хотелось побродить, посмотреть по сторонам, попробовать снять обзорный сюжет. Попробовать почувствовать город. Он дал алгоритм, который мы реализовали. И нам одобрили вторую съемку в Артемовске. Уже самостоятельную, без кутерьмы. С оператором. В пятницу в семь утра мы должны были быть в Первомайске. Место знаковое очень во многих смыслах для тех, кто давно интересуется происходящим. К нам подъедет белая машина, и надо выполнять все указания ее водителя. Конечно же, он был в балаклаве.

Зачем мы встречались в Первомайске – для меня так и осталось загадкой, потому что в итоге мы поехали на тот самый Дебальцевский крест, который проезжали два часа назад по дороге сюда же, в Первомайск.

Это первое и единственное встреченное мной проявление такого родного лампового военного идиотизма (к которому мы все привыкли и которого во многих случаях и не замечаем) со стороны структуры, которая декларировала в том числе и его отсутствие как один из главных своих принципов.

В Дебальцево мы пересели к неразговорчивому водителю, оставили нашего инженера спать в нашей машине – про троих в приказе у нашего провожатого речи не было, да и инженер, в общем-то, не очень-то и горел желанием нас сопровождать. Я попытался было спросить хотя бы имя и получил ответ, что «это не имеет значения», больше имен я у них не спрашивал никогда, позывной так позывной. Балаклаву наш собеседник снимал только в одном случае – когда курил, при этом явно сожалея, что мы видим его лицо.

Я специально отворачивался в окно, чтобы он не переживал.

На одном из перекрестков нам в зад въехал «Урал». Водители устают и сильно недосыпают, явление распространенное. Погнули задний борт и крылья, разбили фонари, с моей головы улетела кепка. При этом выяснилось, что служба ГСМ очень интересуется пробегами автомобилей, и у водителей есть что-то типа путевок, так что бюрократия в какой-то степени и здесь есть тоже.

Я уже начал было расстраиваться, что с таким провожатым сюжет будет сниматься довольно мучительно, когда выяснилось, что он везет нас только до промежуточной точки, где нам дадут уже другую машину и других экскурсоводов. Когда мы с ними встретились, от сердца отлегло, ребята адекватные и разговорчивые. Без балаклав. Но купить их все-таки пришлось в ближайшем военторге (а они очень быстро начинают торговлю в самых неожиданных местах) – для съемок они предпочли их надеть, так у них положено. При этом никто из них не знал, что такое «Феникс» или «Лугаком» – телефонов действительно нет ни у кого. Единственный способ получения информации из внешнего мира – это гнусавая рация. Причем телефонов нет ни при себе, ни вообще где-либо, это я понял потом, когда меня просили передавать приветы родным и близким, давая их контакты. И из этих блиц-диалогов при моем посредничестве становилось понятно, что с родственниками они не общаются действительно месяцами, и те не имеют никакой информации – жив, например, муж/сын/ брат или нет. Я спросил про проступки и наказание. Естественно, мне не ответили, но я и так знал, что все довольно сурово, из рассказов представителя другой, в каком-то смысле параллельной структуры, которому я склонен доверять.

Нас предупреждают, что машина нас привезет в район кладбища, высадит и уедет – оставаться на месте нельзя, потому что дроны и потому что артиллерия. Основное путешествие нам предстоит проделать пешком – ну что ж, мы к этому готовы. Машина прокатила нас по центральным улицам – мы сняли планы, которые я уже видел в прошлый раз, записали какие-то рассказы за рулем. Затем нас высадили у неприметного дома, и машина с буксом умчалась, объезжая квартал, чтобы не разворачиваться.

Под навесом рядом с одним относительно целым домом здесь было устроено что-то типа перевалочного пункта, которым заведовали два очень пожилых, диаметрально разных по телосложению и темпераменту, умудренных жизнью «музыканта». Чем ближе к передовой, тем проще отношения между людьми, это известно. Тут никакого пафоса не было и в помине. Для передвижений эти Бим и Бом использовали найденный где-то мотороллер с маленькими колесиками, на котором – это было понятно – одинаково комично смотрелись они оба. Мы сели переждать обстрел – было невероятно жарко. У ног приветливо завертелся совсем молодой щенок. Наши сопровождающие стали что-то обсуждать про номенклатуру хранящихся на этой точке материальных ценностей, из чего я понял, что, если шальная мина залетит в этот навес, ландшафт Артемовска может сильно измениться. Что-то надо было вывозить с этой точки срочно, они спорили и обсуждали, а я немного по-другому стал смотреть на вход в подвал, куда планировал прыгнуть, если свист вдруг изменит характер и начнет падать не где-то в стороне, к чему мы уже даже немного привыкли, хотя гремело знатно и убедительно, а придется быстро прыгать в сторону, например. От улыбчивых и словоохотливых пожилых обитателей навеса и подвала захотелось уйти, хотя нас угостили паштетом, очень кстати. Из штатного армейского сухпайка.

Вроде стихло – можно выходить. Идем по двое, с расстоянием между двойками. Наш проводник показывает на далекие-далекие многоэтажки на самом верху холма, чернеющие пятнами на фоне неба. Периодически над какой-то из них поднимается дымок – это попадание, и нам надо как раз туда. Как же это далеко – кажется, что дойти туда будет очень сложно. Это самая окраина города, район Восьмерки, Тетриса и Самолета. Все, кто тогда следил за происходящим в Артемовске, знали эти точки, но своими глазами, в жизни, все это выглядит, конечно, по-другому. Тем более, когда смотришь издалека на линию, где обгоревшие контуры панелек образуют далекий скайлайн, вновь, в очередной раз ловишь себя на мысли, что от происходящего возникает абсолютное ощущение фантастического фильма. Но по большому счету ведь все так и есть.