Цена жизни - Павел Нечаев

Вернулся Грин не скоро. Он аккуратно поставил пакет в угол у двери, и поднялся вверх по лестнице.

— Иди лицо помой, — приказала Грину Марина, увидев его перепачканное сажей лицо. — И одежду смени!

Грин на ватных ногах пошел в ванную, отмывать лицо и волосы. Черные струйки стекали по стенкам раковины. Грин смотрел на них, не отрываясь. На свое отражение в зеркале он старался не глядеть. Кое-как отмывшись, он вытерся, и пошел вниз, в подсобку. Эли все еще не ходил, и, как и Тео, ездил в инвалидном кресле. Большую часть дня они проводили внизу, в подсобке, куда с жилого этажа вел специально построенный пандус. Грин вошел без стука, пододвинул табурет к перевернутому ящику, служившему столом, и взял стакан.

— Наливай, — сказал Грин. Тео привычно плеснул Грину на два пальца, но Грину было мало. Пальцем он придержал горлышко, пока стакан не наполнился до краев. — За наших ребят! — произнес Грин, и выпил. Вкуса он не почувствовал, водка пошла как вода. Грин пил, пока не свалился замертво.

На похороны Вайнштейна никто, кроме членов Семьи, и друзей Грина, не пришел. Молитв никто не читал, Грин с друзьями опустили гроб в яму, и забросали землей. Речей тоже произносить не стали, только Грин, встав над могилой, вполголоса пообещал:

— Вайнштейн, я помню твои слова. Клянусь, что сделаю все так, как ты сказал. Можешь спать спокойно. И… — Грин помедлил, и оглянулся. Совсем рядом маячили соглядатаи Эрана. Они, не скрываясь, ходили по дорожкам между могил. До них было рукой подать, и Грин еще больше понизил голос, наклонившись к самому холмику: — Я отомщу за тебя, Вайнштейн. Мы все отомстим. — Стоящий рядом с Грином Роберт согласно кивнул.

— Осталось еще одно дело, — напомнил Грину Роберт, когда они вышли за ворота.

— Да, я знаю, — ответил Грин, и поморщился. У него раскалывалась голова. Выпитая вчера водка давала о себе знать.

— Вместе пойдем? — предложил Роберт.

— Не, — мотнул головой Грин. — Я лучше сам. Да и эти обязательно привяжутся, — кивнул Грин на следовавших за ними по пятам людей Эрана.

— Ты там осторожнее. Разве не знаешь, какие разговоры по Поселку ходят? — Марина услышала слова Грина, и взяла его за локоть.

— Что за разговоры? — не понял Грин.

— А то, что народ говорит, что правильно несчастного Габи сожгли. Призывают идти и отомстить за смерть Давида, и пустить индиго красного петуха! — вполголоса сказала Марина, и оглянулась.

— Давида? — переспросил Грин. — Это коменданта, что ли? Вот же бараны! Ну, ладно, я буду очень осторожен. Обещаю, — Грин посмотрел Марине в глаза. Она в ответ только вздохнула, но отговаривать и тем более — запрещать, не стала.

Прежде, чем углубиться в Город, Грин несколько раз проверил, нет ли хвоста. Он покатался на квадроцикле по промзоне, то замедляя ход, то ускоряясь. Выехал на перекресток у туннеля, остановился, заглушил мотор, и прислушался. Тишина. Никто за ним не следил. Грин завел квадроцикл, вынул из чехла, винтовку, закинул за спину, и дал газу. При других обстоятельствах, он не решился бы ехать в кишащий людоедами Город, но у него не было выбора. Впрочем, он не боялся. У него вдруг возникла странная уверенность, что ничего с ним не случится. Точно также, он вдруг понял, что знает, куда ехать, хоть ни разу у индиго не был. Грин углубился в лабиринт городских кварталов. Поднимаясь все выше, объезжая завалы, он, наконец, добрался до гребня горы, и повернул вправо. Широкая улица, по которой до Песца машины ехали в четыре ряда, привела его к подножию башен-близнецов. Когда-то здесь была гостиница, после землетрясения башни обрушились. Точно сломанные клыки торчали они, возвышаясь над Городом. Немного не доезжая башен, Грин еще раз свернул, и остановился.

Оказалось, что индиго никуда не прятались. Дом, где они обитали, стоял прямо на центральной улице района, в двух шагах от башен. Как можно было его пропустить, или не найти, Грин не понимал. Впрочем, он понимал, что сейчас индиго от него не скрываются. Хоть они Грина и не приглашали, они его ждали.

Дом индиго было очень легко узнать. Весь, от фундамента до крыши, увитый диким виноградом, утопающий в зелени дом разительно отличался от мертвых руин вокруг. Грин слез с квадроцикла, и пошел было к дому, но тут же вернулся. Взявшись за руль, он стал толкать квадроцикл перед собой. Просто так бросить перед домом транспортное средство, от которого может зависеть жизнь, показалось ему не очень хорошей идеей.

— Можешь оставить тачку, никто ее не уведет, — услышал Грин голос Джека. Тот стоял у открытого окна, и смотрел на Грина.

— Ничего, я не надорвусь, — ответил Грин, и все же завел квадроцикл за дом. Затем он снял с багажника пакет, и понес его в дом. Джек встретил его в гостиной на втором этаже.

— Садись, — предложил он. Грин поставил пакет в угол, и сел. Некоторое время они сидели молча, смотрели друг на друга. Затем Грин спросил:

— Сколько ему было лет?

— Четырнадцать, — ответил Джек, и посмотрел в угол. По его красивому аристократическом лицу скользнула гримаса. На мгновение маска холодного спокойствия сползла, и Грин увидел, что Джеку тяжело, очень тяжело, он только умело это скрывает. Снова повисла тишина. Казалось, что весь дома прислушивается. По дороге в гостиную Грин видел в открытые двери комнат остальных индиго. Они сидели молча, некоторые парили над полом. Все, даже самые младшие, вели себя очень тихо.

— Жаль Габи. Страшная смерть, — нарушил тишину Грин.

— Мы чувствовали его боль, — кивнул Джек. — И нам очень жаль, что погиб Вайнштейн. Он был очень… развитым. — Джек не договорил, но Грин понял, что Джек хотел сказать — Вайнштейн был очень развитым для человека. Внезапно Джек встал, и поманил Грина за собой к окну.

— Смотри, — показал Джек. Грин посмотрел на улицу за окном. По улице, держа наизготовку винтовки, прошло трое солдат. Они вертели головами, обшаривая взглядом дома. Грин отпрянул вглубь комнаты. — Не бойся, — успокоил его Джек. Для них этот дом — просто еще одно заброшенное здание, они нас не видят. Они уже давно пытаются нас достать. Но у них ничего не выйдет. Они нас просто не найдут, как не находили все это время. Они слишком примитивны, слишком податливы к воздействию. Ходят вокруг, но не видят того, что перед ними. Чтобы увидеть, надо находиться в особом состоянии сознания.

— Вот что, Джек, надо вам уходить, — решительно сказал Грин. — Рано или поздно вас достанут. Покоя вам не видать.

— В твоих словах есть смысл, — ответил Джек. Он вернулся к креслу, и сел. — Зло, которое захватило вашу Республику, не терпит конкуренции. Они не допустят существования рядом с собой другой силы. Но ты зря волнуешься за нас. Мы в состоянии о себе позаботиться… А вот ты — нет.

— Ладно, мне пора. Скоро стемнеет, а мне еще возвращаться. Будь здоров, Джек, — сказал Грин, и направился к выходу. Слова Джека задели его. Он-то приехал к индиго, надеясь помочь, предупредить. Но протянутую руку помощи пренебрежительно оттолкнули.

— У тебя сильно болит голова. Не волнуйся, этому можно помочь, — Джек подошел к Грину, и протянул руку. Грин отпрянул.

— Не прикасайся ко мне! — прошипел он.

— А мне это и не требуется, — Джек опустил руку. — Чувствуешь? Боль ушла…

Грин прислушался к своим ощущениям, и понял, что головная боль, терзавшая его уже который день, прошла бесследно. Он чувствовал себя так, будто хорошо выспался, и, пробежав положенные километры, вышел из-под душа, свежим и отдохнувшим.

— Но… — промямлил Грин.

— Лучше? Вот теперь ты в состоянии меня выслушать, — Джек сел, и указал Грину на кресло: — Садись, и слушай.

— До свидания! — твердо сказал Грин, повернулся, и пошел к двери. Слова Джека настигли его уже у двери, и заставили остановиться:

— Есть одна причина, по которой ты будешь меня слушать. Вспомни туннель, и коменданта. Тебе помогли однажды, и теперь, как человек чести, ты обязан вернуть долг. Ведь ты человек чести, не так ли, Грин? — Грин остановился, и посмотрел на Джека, а тот снова указал на кресло, и повторил: — Садись и слушай. — Грин сел. Джек сел напротив него, и стал рассказывать:

— Не так давно, когда никакой Республики не было, мы придерживались мнения, что нам не стоит вмешиваться в дела людей. Мы даже хотели уехать куда-нибудь. Со временем мы пересмотрели свою позицию по этому вопросу. Во многом, это произошло благодаря Коцюбе и Летуну. Мы решили, что у этого сообщества людей есть будущее. Думали, что вы сможете построить новое общество, без насилия, принуждения, эксплуатации. Это было ошибкой: природу человека не переделать. Стремление к власти, стремление подмять под себя все, что только можно, заложено в человека природой. Общество, построенное на кооперации, на взаимопомощи и взаимодействии, а не на конкуренции, не для вас. И, несмотря на все наши усилия, Республики больше нет. Она просто не выдержала конкуренции с примитивным, но кое в чем очень эффективным феодализмом…