Она принадлежит мне (СИ) - "Zeynab Murad"

Я вздохнула, пытаясь переварить всю информацию.

— Есть ещё что-то, что ты скрыл от меня?

Он опустил голову вниз.

— Ты была без сознания дольше, чем я сказал. Два месяца.

Я еле сдерживалась.

— Тогда… Тогда после пожара ты сказал, что можешь сделать кое-что для меня, но это должна решить я. Что это?

— А ты не знаешь?

— Это же про месть?

— Да.

Я направила свой взор на улицу.

Месть?

«Не нужна мне она!» — хочу сказать я, но не могу.

Они проповедуют, что добродетельные души те, кто наделён высоким духом и непоколебимой моралью, не должны ступать на такие темные пути. Но вот здесь я, сломленная птица с изодранными крыльями и вырванным сердцем — Что я на самом деле знаю о таких благородных идеалах?

После всего моё сердце истекло реками боли, и моя душа лежала разбитой, как мозаика из забытых грез. Когда-то я верила в чистоту добра, святость прощения, но теперь я борюсь с тьмой, которая угрожает поглотить меня целиком. Мир видит во мне хрупкое создание, неспособное выдержать тяжесть возмездия, но они не в состоянии понять бурю, которая бушует внутри.

Я пытаюсь всё забыть, стоит дать волю этим гнусным воспоминаниям, они разъедают остатки моего рассудка. Я жажду утешения, передышки от этой сводящей с ума жажды мести, но жажда справедливости становится сильнее, неумолимая в своем стремлении.

Они говорят, что месть — это яд, который отравляет душу, но они не знают о яде, который уже течет по моим венам. Когда-то я верила в свет, но теперь я оказалась в ловушке теней, где каждый шаг приближает меня к краю забвения.

Айзек был прав насчет меня. Я яркий кристалл с тьмой внутри.

Я представляю лишь фасад, которого не существует.

И даже самый яркий кристалл может треснуть под давлением собственной яркости, и так происходит со мной. Тьма внутри угрожает расколоть саму суть того, кто я есть, угрожает разорвать меня на части, осколок за осколком. Борьба за сохранение фасада и подавление тьмы поглощает меня, но я знаю, что больше не могу отрицать ее существование.

Ибо я не просто кристалл, отражающий свет, но многогранное существо, обладающее как сиянием, так и тенью.

Среди хаоса противоречивых эмоций я нахожу толику утешения в осознании того, что даже самые добродетельные сердца могут быть поглощены тьмой. Я больше не цепляюсь за иллюзию чистоты; вместо этого я принимаю хаос, который обитает внутри меня. Ибо, в конце концов, именно эта разбитая душа решит ход моей судьбы.

Месть может быть ядом, но, возможно, это единственное противоядие, которое может исцелить. Я приму тьму, ибо она не лжива, как свет, она не обнадёживает, а потом ломает, она не дарит тебе лживых миражей и радости, которая сломает тебя. Нет. Под твоим покровом теней есть только реальность, такая, какая она есть на самом деле.

— Что ты предлагаешь сделать? — спросила я.

— Из-за его мексиканского гражданства и связей его не смогли посадить, но он сидит на домашнем аресте.

— Нет, нас посадят. Мы не можем просто так убить его!

Айзек ухмыльнулся.

— Вообще-то убивать собираемся его не мы. Есть некоторые важные люди, которые решили с ним расправиться. Я думал, ты захочешь посмотреть ему в лицо и сказать пару нежных слов напоследок.

Я покраснела и увела взгляд.

— Ну да… Нет, вообще идея чушь. Как ты вообще собираешься это провернуть?

— Об этом не беспокойся. Мне просто нужно немного времени.

— А до этого? — спросила я.

— Я не могу просить тебя остаться, не так ли? — сказал он неуверенно.

В его глазах таилась искорка надежды, и от осознания того, что сейчас я у него её отниму, мне стало плохо. Слезы навернулись у меня на глаза, и я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Я знала, что, если останусь, это только ещё больше все усложнит, но от этого уходить было ничуть не легче.

— Мне нужно идти, — сказала я, мой голос был едва громче шепота.

— Могу я хотя бы подвезти тебя? Пожалуйста? — спросил он.

— Да, — тихо сказал я.

В душе я была рада провести с ним больше времени.

Пока я одевалась, комната казалась тяжелой от груза наших невысказанных чувств. Тишина была оглушительной, наполненной всем тем, что мы не могли заставить себя сказать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мне не хотелось уходить.

Одевшись, я спустилась к Айзеку.

— Спасибо, — сказала я, и мой голос застрял у меня в горле. — За всё.

Мы молча шли к его машине, никто не знал, что и сказать.

Пока он вел машину, я не могла удержаться и украдкой поглядывала на него, запоминая каждую черточку его лица, каждый изгиб губ.

После мучительной трехчасовой езды, мы добрались до места назначения, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и его глаза наполнились смесью печали и любви.

— Кристал, посиди в машине. Я пойду возьму для тебя номер и попрошу, чтобы пришли взять твои вещи.

Молча кивнув, я стала наблюдать как Айзек теряется в толпе людей.

Вскоре он вернулся вместе с носильщиком. Мы поднялись на десятый этаж, и мне протянули ключи.

— Если можно, я быстро дам вам информацию, так надо по кодексу, — сказал носильщик. — В вашем распоряжении собственная мини-кухня, обеденный уголок и комната отдыха. Здесь также есть бассейн на крыше с видом на набережную, фитнес-центр, мини гольф и коворкинг-пространство. Ваши окна смотрят на The Battery — прибрежного оазиса с многолетними садами. Нью-Йоркская фондовая биржа, Уолл-стрит и Всемирный торговый центр One World Trade Center также находятся в нескольких минутах ходьбы от отеля. Советуем использовать приложение Sender. Всё, что вам нужно в одном клике. И не надо куда-то звонить или идти. Стойка регистрации работает круглосуточно и без выходных. Опять-таки лучше использовать приложение. На этом всё.

Айзек расплатился с мужчиной, и мы остались одни.

— Я всё верну. Мн-

— Не глупи, Кристал. Это ничто.

— Но мне не удобно.

Он упёрся об косяк двери и устремил свой пристальный взор на меня. Его холодные, голубые глаза казалось смотрели сквозь меня.

— Кристал, считай это плата за моральный ущерб, — Он засунул руку в карман и достал пластиковую карточку протянул её мне. — Возьми.

— Нет уж, мне ничего от тебя не надо.

Он раздраженно вздохнул и, положив руку мне на талию, притянул к себе. Айзек всунул карту в мой задний карман, попутно ударяя меня по попе. Я ахнула.

— Пусть будет, хотя бы на всякий случай. Не спорь. Хотя бы не сейчас, — его голос был тихий и хриплый. — Я бы хотел, чтобы все было по-другому.

Я протянула руку и коснулась его щеки, ощутив тепло его кожи кончиками пальцев.

— Я тоже, — прошептала я.

Тяжесть нашей предстоящей разлуки тяжело повисла в воздухе. Это был момент, наполненный противоречивыми эмоциями: грустью и желанием, тоской и принятием. Не говоря ни слова, он притянул меня в свои объятия, и я растаяла на его сильной груди.

Его губы нашли мои в яростном и страстном поцелуе, словно Айзек пытался передать все чувства, которые мы не могли выразить словами. Это была смесь глубокой любви и боли, отчаянная попытка удержать друг друга еще хотя бы на несколько драгоценных мгновений.

Его вкус был одновременно знакомым и вызывающим привыкание, и я обнаружила, что теряюсь в ощущении его прикосновений. Его руки блуждали по моему телу, запоминая каждый изгиб и каждый сантиметр моей кожи, возможно, в последний раз.

Я почувствовала, как слеза скатилась с моих глаз, когда я углубила наш поцелуй, осознавая горько-сладкую реальность нашей ситуации.

Но в тот момент были только мы. Ничто другое не имело значения — ни прошлое, ни будущее. Это были только мы двое, вплетенные в танец любви и боли.

Но слишком скоро поцелую пришлось прерваться. Айзек отстранился, его глаза встретились с моими, как будто он пытался запечатлеть в памяти каждую деталь.

— Я позвоню тебе и скажу, когда всё будет готово, — сказал он, смахивая слезу с моей щеки.

Во мне не нашлось сил заговорить, поэтому я лишь покачала головой в знак согласия.