Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

Когда Байовар закончил, и ушёл, Лираллианта не стала терять времени зря:

— Ты думал о том, что я сказала тебе вчера? — спросила она.

— Да, — ответил он, — и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь справиться со стыдом за то, что я сделал.

Она нахмурилась:

— Я имела ввиду возможность увидеться с твоей семьёй. Стыд — пустая трата энергии. К тому же, ты не причинил мне никакого вреда.

— До того, как я покинул дом… были и другие, — сказал ей Даниэл.

— Не думай о прошлом, Тирион. Это мелочь.

Даниэл как никогда осознавал, что вещи, которые Ши'Хар считали мелочью, могли быть крупными вопросами в человеческом обществе. «Без любви, семьи или брака преступления вроде моего — мелочь. Ши'Хар почти нечего терять».

Тут на него внезапно снизошло озарение: «Ши'Хар бедны. Во всех отношениях, которые имеют значение, они — нищие. Без любви и дружбы, без взращивания детей или радости смеха, что они имеют?»

— Ты когда-нибудь чувствуешь печаль? — внезапно спросил он, меняя тему.

Лираллианта приняла перемену темы без возражений:

— У нас человеческие тела, поэтому мы переживаем те же эмоции, что и вы, но мы не придаём им того же значения.

— Ты можешь чувствовать, но это не отвечает на мой вопрос. Ты чувствовала печаль?

Лираллианта кивнула:

— Да, в небольших количествах — чувствовала. Я никогда не испытывала такую печаль, которую ты проецировал для меня в тот день, когда играл «Причитание Даны». Такие всеобъемлющие чувства для нас необычны.

Даниэл продолжил копать:

— Ты ощущала пустоту, когда чувство исчезло, когда ты осознала, почему именно я его ощущал?

Она моргнула, и прошла долгая минута, прежде чем она ответила:

— Что-то изменилось, но я не уверена, что именно. Я пошла к старейшинам потому, что знала: тебе нужно было увидеть твой народ. Держать тебя здесь, без возможности снова увидеть их — это ещё большая жестокость, чем кто-то из нас когда-либо полагал.

— Но теперь, когда ты знаешь, теперь, когда ты ощущала любовь и тоску, радость и горе, обладание семьёй и её потерю… чувствуешь ли ты соответствующий недостаток, сама по себе?

— Я не уверена. Я благодарна за то, что не страдаю от мощных отрицательных эмоций, которые, похоже, преследуют ваш род, но я нахожу, что в некоторой степени завидую узам, которые связывают вас друг с другом, — сказала Лираллианта. — Я также начинаю понимать, что наши методы содержания людей могут быть даже более жестокими, чем Роща Иллэниэл прежде полагала, а ведь мы и так считали их слишком суровыми.

— Жалеешь ли ты, что у тебя нет семьи? — продолжил он.

— Я не трачу впустую время, жалея о том, чего я никогда не могу иметь, — заявила она.

Даниэл отказывался сдаваться:

— Если ты можешь чувствовать те же эмоции, что и любой нормальный человек, значит ты можешь это иметь. Ты можешь завязывать дружеские отношения. Хорошие друзья — один из видов семьи.

— Никто из моего народа не заинтересован в этом, — безо всякого выражения сказала Лираллианта.

«И ты явно никогда не рассматривала возможность дружбы с животным», — подумал он про себя.

Они молча глазели друг на друга, каждый думая о своём. Её прямота и отсутствие страха были свежи для Даниэла. В отличие от людей Эллентрэа, находивших прямой зрительный контакт вызовом, угрозой или попыткой доминировать, Лираллианта была совершенно согласна смотреть ему в глаза. Иногда это заставляло его чувствовать, будто он может упасть в них, утонув в ледяной голубизне, так идеально отражавшей лежавшую внутри Лираллианты спокойную душу.

— Так ты получила разрешение послать меня за пределы рощи? — сказал он, нарушив тишину.

Она встала, и отвела взгляд:

— Это зависит от тебя. Они позволят, но есть одно условие.

Даниэл пожал плечами:

— Я готов принять почти что угодно. — Это было простой истиной. После пяти лет он чувствовал, что готов вытерпеть почти что угодно даже ради минуты, проведённой с матерью и отцом, или ради возможности снова поговорить с Кэйт.

— Послушай, прежде чем соглашаться! — гневно огрызнулась она. Это было нехарактерное проявление эмоции со стороны женщины-Ши'Хар. — Это условие будет означать твою смерть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даниэл даже не задумывался:

— Ничего, покуда я смогу сперва их увидеть.

— Ты создал так много человеческих уз, однако, похоже, весьма готов их отбросить, — заметила она.

— Жизнь без общения, без любви — бессмысленна. Я предпочту скорее прожить недолго, и умереть, чем жить вечно без надежды, — ответил он.

Она задумчиво наблюдала за выражением его лица, в её ауре мелькали тонкие эмоции:

— Значит, для тебя здесь нет надежды?

— Нет.

Лираллианта вздохнула, и в её чертах мелькнуло что-то, походившее на фрустрацию:

— Старейшины нашли новое вдохновение в шутси, которые ты выиграл нам за прошлые годы. Несмотря на их возражения, они начали надеяться, что ты продолжишь драться. Моё решение забрать тебя, и сделать тебя надзирателем, было для них разочарованием.

— Вот тебе и моральное превосходство, — саркастично сделал наблюдение Даниэл.

— Они посчитали, что раз ты пришёл к нам по своей воле, и уже пострадал на арене, то, быть может, будет приемлемым продолжить. Теперь они хотят знать, вернёшься ли ты снова на арену. В обмен они позволят тебе неделю на посещение твоей деревни.

Даниэл засмеялся:

— Это едва ли смерть, Лираллианта. Ты вообще осознаёшь, сколько раз я уже сражался на арене, скольких я убил? Ещё один бой для меня — ничто.

— Четыреста семьдесят три, — мгновенно ответила она.

— Что?

— Столько человек ты убил на арене, — объяснила Лираллианта.

Даниэл был поражён:

— Я думаю, ты не ходила смотреть на матчи…

— Я и не ходила, — ответила она, — но я вела счёт. Их смерти запятнали занятую Рощей Иллэниэл позицию против ненужной жестокости, и в то же время заработали нам много шутси. Однако этот матч будет не такой, как те. Ты будешь сражаться с противником, против которого ты не сможешь победить.

Глаза Даниэла сузились, и он почувствовал, как его сердцебиение участилось. Проведённые на арене годы привили ему зависимость, и он лишь сейчас осознал, что ему стало не хватать волнения, вызываемого близостью смерти. «Я больше не нормальный — мысль о крови возбуждает меня».

— Против кого именно? — спросил он.

— Тебя выставят против одного из Крайтэков, — ответила она.

Это слово Даниэл никогда прежде не слышал. Он одарил её ничего не выражающим взглядом, призванным передать широту его знаний.

— Они — стражи Ши'Хар, стерильные плоды деревьев-отцов. Они живут лишь несколько месяцев, и могут быть выращены во многих формах и размерах, — сказала она, поясняя для него.

— То есть, они — что-то вроде чудовищных солдат?

— Твоё описание уместно. Если согласишься, то они скорее всего создадут Крайтэка специально для тебя.

— Они могут плести заклинания, как вы? — спросил он, заинтригованный этой мыслью.

Она кивнула:

— Некоторые — могут. Любой, кого выставят против тебя, определённо будет иметь такую способность — иначе матч будет совершенно неравным.

— А ты не забыла про Силлеронда, а?

— В те дни, когда дети сражались так, как сейчас сражаются баратти, это мело бы большее значение, но Силлеронд никогда прежде не сражался, как и другие из наших ныне живущих детей. Крайтэки — другие.

Даниэл нахмурился:

— Если они живут лишь несколько месяцев, как их тогда учат сражаться?

— Они рождаются со знаниями и навыками, требующимися для боя. Дерево-отец может наделить их таким количеством знаний и прошлого боевого опыта, какое считает необходимым, — сказала она ему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Но никто из вас не сражался с тех пор, как вы победили мой род, — парировал Даниэл.

— Старейшины, ныне растущие здесь, сражались на той войне. Некоторые из них пришли из старого мира, прежде чем укоренились здесь. Знание лошти уходит в прошлое, во время до старого мира. Крайтэк, которого выставят против тебя, будет знать, как сражаться, Тирион. Ты не выживешь. — Её слова содержали в себе холодную уверенность, будто к его горлу уже был приставлен нож.