Цель оправдывает средства. Том четвертый (СИ) - Модус Илья Сергеевич

«— Да когда ж вас всех сожрет сарлакк?» — усталые мысли прямиком из разума Асоки.

«— Лолита, я не посмотрю, что ты мелкая…» — начала заводиться Атрокса.

«— Я!» — телекинетический удар оказался такой силы, что появившийся рядом «Берсерк» словно кувалдой сверху огрели. — «НЕ!» — а теперь словно пнули. Да так, что он с успехом опрокинул АТ-ХТ и превратил его в пылающий костер, взрывающийся и разбрасывающий вокруг себя пылающие куски металла. — «МЕЛКАЯ!»

Одновременно с тем, как объятая Темной Стороной тогрута оказалась рядом со мной, по спине просквозил холодок. А мурашки, внезапно объявившись, торопливо откланялись и решили эвакуироваться.

Между тем, работая обоими белоснежными клинками, не обращая внимания на то, что остатки ее платья уже больше напоминают лохмотья («Какого хрена она в таком виде?! Нам же доставили броню с „Бисмарка?!“»), девушка бросилась в атаку, превращая бросившихся врассыпную противников в кровавый фарш.

«— Ни стыда у тебя, Атрокса, ни совести», — с грустью заметила Сатель Шан, координирующая наше Боевое Слияние. На Боевую Медитацию не хватало ни сил, ни желания.

«— Ага», — хмыкнула тви’лечка-летанка. — «Ничего лишнего».

Меж тем, в образовавшуюся брешь хлынули свежие силы — бойцы 327-го корпуса под предводительством маршала Блая. Возглавляющая их Эйла Секура (Слава Аллаху! Хоть кто-то переоделся в броню!) действовала на острие атаки, без жалости убивая всех, кто хоть отдаленно не напоминал кешири или Джанго Фетта. Это довольно просто, учитывая, что нас таких «неодинаковых» маловато будет.

Что ж, пора продолжать уничтожать мерзавцев. Тем более, что и мои женщины уже перешли в атаку.

Перешагнув через лежащие вокруг трупы, побежал вслед за наступающими частями. Вскоре все закончится. Осталось всего пару сотен метров и вот они — стены коммуникационного центра. Пока 190-й и 5001-й корпуса отвлекают противника на себя, вытягивая их на два фланга, свежий и полный сил 327-й корпус Эйлы и Блая наносит рассекающий удар по центру. Как только возьмем центр — развернем силы и двинемся навстречу другим подразделениям. Результат и без того предопределен — пусть у противника и больше людей, мы превосходим в количестве бронетехники. А еще у нас есть пятидесятикилометровый звездный разрушитель, который нет-нет, да и постреливает лазерными орудиями, выжигая неплохие такие участки поверхности. Вместе с противниками.

Воздушное пространство так же под контролем. Хоть от завывания штурмовиков и хочется выть, но все же свою лепту в вопрос уничтожения противника они вносят.

Хатт, да уже собака Павлова бы поняла, что мятеж провалился и пора сушить весла. Вместе с сухарями. Так ведь нет, воют. Идиоты.

Взмахом светового клинка нанес глубокую рану поперек туловища ближайшего противника. С расширенными от ужаса глазами боец начал заваливаться на спину. Эй, ты чего такой ранимый? Подумаешь броню и грудину прорезал до позвоночника, но может не стоит мелочиться и обижаться по пустякам?!

Ярость, как неизбежный спутник Темной стороны Силы была мне прекрасно знакома. И на Дромунд Каасе хватало даже простой негативной эмоции, чтобы гнев начинал клокотать так сильно, что даже тихоня Уин скрежетала зубами и все лезла на рожон со световым мечом.

В Боевом Слиянии я ощущал сосредоточенность бывших джедаев, помноженную на опаску пасть на Темную Сторону. Эх… Леди-леди… Чему вы сопротивляетесь-то? Откройтесь гневу! Уничтожайте мерзавцев!

Вот так! — клинок полоснул по горлу еще одного солдата, испарив кадык, гортань и голосовые связки. Или вот так — ударом торцевой части рукояти я вбил носовые кости вглубь черепа еще одного мятежника.

Клокочущая ярость требовала выхода. И благо у противника много солдат — есть на чем поупражняться.

Рядом оказалась Рачи Ситра. Девушка-исследователь с поразительно красивыми золотистыми радужками глаз вовсю орудовала серебристым клинком, с одинаковым усердием кромсая противника и боевую технику, попавшуюся на глаза.

Сосредоточенная и внутренне собранная Луминара Ундули спокойно парировала бластерные выстрелы, то и дело отправляя в полет то одного, то другого противника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Визжащие от упоения кровопролития Дарт Сими, Дарт Хексид, Дарт Атрокса и Джейса Уиллсаам словно четыре мясорубки в органическом обличье кромсали тела противником прорываясь сквозь их ряды и баррикады, словно те были выполнены не из армированного пермакрита, а из картона.

Частили выстрелы Ветт и Мары. Тви’лечка и альдераанская королева с таким азартом отстреливали высунувшихся за пределы укрытий врагов, что аж завидки берут. Ровный рокот двигателей реактивного ранца Шей, мотающейся над полем боя и поливающей врагов из бластеров, то и дело разбавляя сумрак дня пожарами огнемета. То и дело в зоне видимости появлялись объятые пламенем противники.

Заметив еще одного вражеского солдата, на этот раз с ручным револьверным гранатометом, оскалился, направившись к нему прогулочным шагом.

Я буквально наслаждался паникой, царящей в голове этого разумного. Молодой парень, стоял над укрытием, с тревогой и ужасом наблюдая за тем, как его товарищей по мятежу режут на куски и коптят огнеметами и бластерами. Ну что же ты, мальчик? Назвался повстанцем — готов анал к гостинцам. О-о-ох, как же давно я вот с таким наслаждением не отдавался во власть ярости. Как же я зол. На себя, за то что согласился с этим планом. На Малгуса — за то, что проглядел размеры и само наличие восстания. На тех ублюдков, которые убили моих подчиненных. На всех зол, но в первую очередь — на себя.

Гранатомет сверкнул и в мою сторону полетел боеприпас. Отбив его в сторону телекинезом даже успел насладиться криками боли и отчаяния — осколочная граната взорвалась в тылу удерживающих укрепление мятежников. Куски металла посекли неготовых к такому повороту событий пехотинцев во мгновение ока.

Второй боеприпас я направил уже в другую сторону, позволив ему совершить то же самое и с другими противниками. Третий свечой взмыл вверх и рванул на безопасном удалении от всех. Лишь малоопасный дождик осколков.

Световой меч скользил по пермакриту, частично испаряя его, а частично превращая в расплавленные края канавки, рассыпая искры. Мальчишка с испугу пытался пальнуть еще раз, благо нас разделяло всего пару метров. Не вышло — кончились боеприпасы. Интересно, как многих моих подчиненных ты убил, юноша, раз после трех выстрелов на меня у тебя закончились снаряды в барабане.

Перезарядить свое оружие я ему не дал. Отшвырнув в сторону гранатомет, ударом меча лишил его обеих рук. Открывшийся в немом крике рот посетил мой бронированный кулак. Справа наотмашь — и брызги крови вместе с зубным крошевом усеивают и без того повидавший виды пермакрит. Второй удар, уже левой рукой, ломает ему верхнюю челюсть и носовые кости. Мальчишка визжит, словно загнанная в угол гизка при виде ранкора. Хотя почему «словно»? Ведь так оно и есть.

Я вижу боль и мольбу о пощаде в глазах этого мальчишки. Интересно, сколько ему? Восемнадцать? Семнадцать? Ни что не стоит понять это по его мыслям, но мой разум утопает в наслаждении болью и кровопролитием.

Мои руки ложатся на его шею. Большие пальцы слегка надавливают на кадык. Он начинает метаться в моих руках. Пытается пнуть меня в пах. Больно? Да не мне, глупенький — на мне бронетрусы. А у тебя болит ноженька? Правильно. Ведь у тебя на ногах всего лишь… Простые ботинки? Ба-атюшки, да ты даже не пехотинец. Простой гражданский, нацепивший на себя легкий бронежилет и взявший в руки гранатомет. Коллаборационист, значит.

Да что же ты зеньки свои вылупил на меня, дорогой?! Это не я виноват, что у тебя шея, как у цыпленка. Это те ублюдки, за которыми ты последовал виноваты.

Надо было сбросить на меня заминированную хуйню размером с крейсер. Тогда б у вас был шанс. А сейчас я утоплю вас всех в крови.

Я смотрел ему прямо в глаза, медленно приближая свои большие пальцы к его позвоночнику. Забавно… Сколько людей и нелюдей я уже убил? Сотни? Тысячи?