Плохие девочки не умирают - Кэти Алендер

А после того, как ты сделаешь за нее всю грязную работу, она убьет и тебя.

Сестра на секунду задумалась над моими словами, но, похоже, они ее не слишком обеспокоили.

Я сделала шаг назад.

— Не думай бежать, — произнесла Кейси. — Ты не успеешь даже открыть дверь.

До этого момента мне казалось, что Кейси и Сара существуют отдельно.

Но, похоже, они сливались в единое целое.

— Кейси, мы же сестры. Зачем ты хочешь меня убить? Что ты будешь делать без меня?

Этот аргумент всегда срабатывал. Чтобы победить в споре с Кейси, стоило только сказать, как ужасно ей будет, если я умру. И она моментально начинала рыдать и извиняться.

Если в ней еще осталась хоть капля сестринского инстинкта, я должна была этим воспользоваться. Может, мне удастся вернуть ее, надавив на чувство вины?

— Видишь ли, Лекси… — Она напряглась и подошла ко мне еще на шаг. — Я прекрасно обойдусь без тебя.

Она положила руку мне на плечо.

Меня как будто ужалила сотня пчел. Я попыталась отойти назад и, споткнувшись, прислонилась к стене. Она не сдвинула руку с места.

Она вытягивала из моего тела энергию — а может, и саму жизнь? Я потеряла равновесие и соскользнула на пол, приземлившись на четвереньки, словно маленький ребенок. Кейси встала на колени рядом со мной. Ее пальцы крепко сжимали мое плечо.

Она сейчас и правда меня убьет.

Я схватилась руками за жесткий ковер, стараясь приподнять голову. Комната плыла у меня перед глазами. Мне казалось, будто я нахожусь на лодке в эпицентре ужасного шторма. Я не знала, где верх, где низ. Моя рука больно ударилась о кровать.

В горле поднималась тошнота. Я попыталась сдержать ее, хотела сделать глубокий вдох…

Но не смогла. Я попыталась еще раз. Открыла рот, стараясь набрать в него побольше воздуха. Но хоть я и чувствовала на языке его прохладный и сладковатый вкус, у меня не получалось протолкнуть его через горло в легкие.

Я падала. Тонула. Умирала.

— Нет, стой! — Это был голос Кейси.

Ее лицо, как маятник, пронеслось рядом со мной. Она смотрела перед собой широко раскрытыми голубыми глазами, но не разжимала хищной, обжигающей хватки.

— Перестань! Ей же больно! — крикнула она.

У меня в голове промелькнуло воспоминание: как я держу в ладони холодное, гладкое сердечко.

Амулет.

Только он мог меня спасти. Я заколотила рукой по полу, как бьется о землю рыба, которую только что вытащили из воды. Наконец я задела свитер, оставленный на полу. Потянулась к карману и почувствовала под пальцем шелковую ленту.

Я схватилась за нее. У меня перед глазами стало темнеть. В висках застучало с ужасной силой.

Я уже почти сдалась, но тут почувствовала под пальцем гладкий металл. Я схватила амулет и изо всех сил ударила им по руке Кейси. Она тяжело вздохнула и выпустила мое плечо.

Мне в легкие снова устремился воздух.

Свистящее биение в висках утихло. Я услышала, как всхлипывает Кейси. Она лежала на полу где-то в метре от меня и прижимала руку к телу.

Я обернула ленту вокруг запястья и изо всех сил замахнулась. Амулет коснулся голой ноги Кейси.

Она вскинула голову, посмотрела на меня изумленными глазами, а потом обмякла и, потеряв сознание, боком упала на ковер.

Каждый вдох царапал мое горло, словно наждачная бумага.

Нужно позвонить Меган. Нужно позвать маму. Но я тоже теряла сознание.

Меня окутала темнота.

25

Я запираю на замок заднюю дверь. Закрываю все окна. Я уже задернула шторы. Она мне приказала.

— Мамочка, — говорит Меган. — Я есть хочу. Меня раздражают ее слова. Я же занята — разве не видно?

Но потом я оборачиваюсь к ней, и внутри у меня теплеет. Я становлюсь на колени рядом с ней и беру ее за ручки.

— Извини, малышка, — обращаюсь я к ней. — Я сейчас закончу, а потом мы перекусим, хорошо?

Меган кивает. И тут меня накрывает головная боль. Все на секунду темнеет.

Я открываю глаза. Меган смотрит на меня, засунув большой палец в ротик.

«ПРОДОЛЖАЙ».

— Оставь меня в покое! — кричу я, пытаясь прогнать голос из своей головы. Меган сжимается от страха. — Нет, малышка, нет, я это не тебе…

«ПРОДОЛЖАЙ РАБОТАТЬ!»

Я повинуюсь ее команде, словно марионетка. Перехожу из одной комнаты в другую, запирая двери и окна. Меган идет за мной и внимательно смотрит. В этот раз все гораздо хуже, чем обычно. Меган пытается схватить меня за юбку, но я отталкиваю ее.

«ТЫ ЕЕ НЕНАВИДИШЬ».

И на секунду так оно и есть. Я смотрю на дочь и испытываю жгучую ненависть. Но потом это чувство тухнет, как спичка, и не остается ничего, кроме вины, печали и страха. Жуткого страха.

Через несколько минут все готово.

«ИДИ НА КУХНЮ».

Я иду, хоть и не знаю зачем.

«ПОДОЙДИ К ПЛИТЕ».

«ВЫКЛЮЧИ РОЗЖИГ».

Нет… нет…

Но я не могу не повиноваться.

«ВКЛЮЧИ КОНФОРКИ. ВСЕ ДО ОДНОЙ. ОТКРОЙ ГАЗ В ДУХОВКЕ. РАСПАХНИ ДВЕРЦУ».

Я плачу, и Меган тоже плачет из-за того, что плачу я. Она похлопывает меня по спине. Я в ужасе, потому что во мне пульсирует ненависть к ней. Мне отвратительны ее прикосновения.

Я отстраняюсь от нее, и мой взгляд падает на ее ручку. На ней подаренный мамой браслет: с ленточки свисает половина сердечка, которая соединяется с моей. Я нагибаюсь и дотрагиваюсь до браслета. Подношу запястье Меган к губам и целую его.

Потом я встаю, беру ее за руку и тащу в холл. Она кричит, плачет, пытается вырваться. Спрашивает: «ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ?»

«НЕТ», — говорит голос.

Но сейчас я сильнее его. Я открываю переднюю дверь и выталкиваю Меган на улицу.

— Мамочка! — кричит она. Ее лицо покрыто красными пятнами. Она рыдает, потому что не может понять, что происходит.

— Я люблю тебя, малышка, — говорю я. — Я так сильно тебя люблю.

А потом я закрываю дверь на засов и на цепочку и иду на кухню. Воздух пропитан запахом тухлых яиц. Я вынимаю из кармана стопку фотографий куклы и разрываю их на мелкие кусочки. Снимки ее лица, ее спутанных волос, рук с отколотыми пальцами, грязного белья. Она отвратительна. Как она могла казаться мне красивой?

Меган колотит ручками в дверь. Она стучит и стучит, но я едва слышу, потому что голос в моей голове визжит и проклинает меня.

«Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. НЕНАВИЖУ. ТЫ МНЕ НЕ ПОДРУГА. ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ МЕНЯ».

Фотографии порваны. Я ползу к