Инфер-4 (СИ) - Михайлов Дем

– Зависимость… ты больше не принимаешь слезы…

– Это так… не больше чем способ вспомнить – качнул я головой, забыв, что на мне экз – Алкоголь, сигары… просто смазка, Каппа. Просто смазка…

– Я принес сигару.

– Давай… я уже не помню, когда курил – усмехнулся я, поднимая забрало и чуть сползая вниз. Щелкнув дорогой золотой зажигалкой – явно Каппа взял ее с этого дома как и эту сигару – я выпустил дым и глядя сквозь него на зарево пожара, продолжил говорить – Моя зависимость другая… Мне нужно получать ответы и убивать.

Помолчав, я добавил:

– Но я не сунусь за ответами в по-настоящему благополучный дом. Я как та мрачная страшилка, что боится настоящего счастья, искренней честности… Если в доме вашем все хорошо – гоблин не придет… Рядом с таким домом я покручусь… и тихо уйду, не забыв поджать хвост…

– Почему?

– Потому что я жизнь положил на то, чтобы хоть что-то исправить в этом долбанном мире. И если хоть где-то это получилось… не стоит ломать, а?

– У этих… – Каппа задумчиво оглядел затянутые дымом зеленые луга – У этих не получилось.

– Тихо созревший под розовой кожицей вонючий гнойник – кивнул я – Мы выжгли его. Смотри…

На вершине пологого холма появились несколько фигур. Невооруженные, в простой одежде, они опустились на колени и замерли с поднятыми руками. Они не увидели, как за их спинами мелькнул Кевин – зомби задержался и… пошел дальше, будто принюхавшийся и не уловивший интересующего запаха хищник.

– Сдаются без боя? – в голосе самурая звучало презрение.

– Не-е-е-е – протянул я с издевкой – Вот твоя слабость, Каппа. Будь хитрее. Да сейчас они стоят на коленях и тычут руками в небо, не забыв натянуть на рожи жалостливое выражение. Они молят о пощаде. Но если мы ее дадим… придет время, и они опять возьмутся за старое. Эти твари не могут не мутить воду…

Вдалеке раздался протяжный механический вой. Через минуту в дом ударила волна сильного ветра, следом с небес обрушился проливной ливень. Поняв, что не справляется локальными методами, Камальдула нажала на погодные рычаги. Сидя под дождем, что попадал внутрь через раздвинувшуюся крышу, я чуть сместился, чтобы не залило тлеющую сигару. Сделав глоток из фляжки, я взглянул на льнущей к мокрой траве белый дым и опять заговорил:

– Запоминай… На тот случай, если я сдохну или мне опять сотрут память.

– Запоминаю.

– Филиал, боковая ветвь сурверской организации. Название «Гередхайд».

– Гередхайд…

– Я вспомнил только что… без всяких флешбэков. Это случилось уже в самом конце эпохи Заката. За считанные месяцы до полного закрытия первых глобальных убежищ. Мы торопились, потому что нам мешали…

– Кто?

– Некоторые ученые и прочие светлые умы, кто привык к любой скармливаемой им информации относиться критически. Мы тогда выдавали лавины пугающей инфы о грядущем апокалипсисе. Каждый дымок раздували в полыхающее зарево с яркими огненными буквами «Бегите!». Большинство гоблинов хватало детей в охапку и послушно бежало по направлению, подсвеченному мигающими стрелками. Лезли послушно как фарш из мясорубки – хватай, уминай, пакуй. Но некоторые орали, что это все временно, что планета оправится, надо сидеть ровно на жопе и спокойно ждать… От таких крикунов мы избавлялись. Разными способами – смерть, подкуп, похищение со стиранием памяти и отправкой в любой из ближайших убежищ. Все зависело от известности и весомости кричащих. Идеальный крикун – анонимный блогер или радио-гуру. Схватил, кастрировал ментально – и в морозилку. А вместо него ставишь подставного, что начинает с пеной доказывать обратное – оставаться нельзя, надо валить в убежище на поклон к Атоллу Мира. В те дни, когда большая часть населения уже была заморожена или мертва, планета на самом деле начала приходить в себя… Поэтому мы ускорились. Я помню все рвано… но главное я вспомнил – как раз тогда мы жестко надавили на мешающую нам Гередхайд. Нам была нужна их земля. Эти упырки умудрились выкупить огромный кусок территории впритык к строящему предпоследнему глобальному убежищу. Объявили, что здесь они и будут выживать. Приступили к постройке собственного утопленного в земле бункера. Населения на планете стало в разы меньше, но правительства еще сохранялись, многие покровительствовали сурверам – или сами сурверы уже были правительством. Но мы додавили… мы вырвали у них этот кусок земли вместе с кровью и зубами. Гередхайд сдался. Три четверти этой организации уже через три дня лежали смирно в морозилках – ожидая достройки выторгованного ими мирка внутри мирка, бункера внутри того самого близлежащего глобального убежища. Мирка, где они смогли бы жить по своим правилам. Еще четверть сурверов не пошла на поклон и предпочли рассеяться по другим филиалам. Мы не придали этому значения – плевать… все равно додавим каждого. А если какие-то крысы спрячутся в собственной вонючей норе под землей – пусть там и сидят, лишь бы не высовывались следующие пару веков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прервавшись, я пару раз пыхнул сигарой, взглянул на ее огонек:

– Это было ошибкой. Спешка сыграла с нами злую шутку. Мы не проверили толком те выкупленные земли и не отправили туда пока строительные отряды – рабочих рук не хватало, все силы были брошены на завершение колоссальных убежищ. Мы знали, что сурверы почти достроили свой бункер. Они даже передали нам технические чертежи и нашу атолловские умники уже изучали все документы, пытаясь придумать как приспособить уже построенное под наши нужды. Так прошло пару недель. А потом настал тот день…

На этот раз я молчал дольше, собирая воедино рваные обрывки воспоминаний. Каппа превратился во внимательно слушающую статую.

– Собрав беженцев с уходящего под воду побережья – проливные ядовитые дожди и поднявшийся шторм сыграли нам на руку – мы подняли стаю набитых живой массой транспортников в воздух и повели их к убежищу. Первая волна эвакуации. В первую очередь, как в шлюпки тонущего корабля, в транспортники набились женщины и дети. Много детей… семь тысяч четыреста сорок три разновозрастных ребенка. Я был там. Спал в головном транспортнике, забившись в багажный отсек вместе с еще двумя бойцами. На тот момент мы не спали больше шестидесяти часов и меня отрубило мгновенно – прямо в экзе. Поэтому я проспал ту секунду, когда ведущий нас равнодушный компьютер перепроверил маршрут и… обнаружил, что больше не требуется облетать ранее чужие территории. Какая экономия топлива и времени! Предлагаемая корректировка была отправлена на утверждение… и согласие было получено. Один из заваленных работой логистиков, ничего не став проверять, увидев лишь зеленую простыню уже выкупленных нами земель на протяжении всего маршрута, радостно ткнул в «да». Копия была отправлена мне – как старшему из боевого сопровождения. Но я проспал… и спустя минуту ожидания, уже имея одно подтверждение, система приняла корректировку курса к исполнению. Один импульс… и вся транспортная стая прекратила начавшийся маневр обхода, нацелившись по прямой точно на приемные шлюзы строящегося убежища… до которых мы так и не добрались. Спустя семь минут семнадцать секунд после пересечения границы бывших сурверских территорий по нам ударили с земли. Массовый зенитный и ракетный огонь… Сначала я услышал дикий рев предупреждающих систем, затем толчок… глаза я открыл уже в воздухе, падая среди обломков… и тел…

Я прикрыл глаза, позволяя бьющимся внутри разума воспоминаниям выплыть наружу…

Резкий удар. Боль в лице. Я вяло веду рукой, пытаясь поймать поручень и не понимаю, почему за автоматически закрывшимся забралом мелькают облака, дым и огонь. Мутное от сна сознание очистилось после укола внутренней аптечки. Секунды хватило понять главное – катастрофа, авария, падаем. Я еще думал, что это что-то локальное вроде взрыва внутри транспортника. Крутнувшись, я на автомате поймал проносящую мимо бессознательную девчушку лет шести. Следом ухватил еще одну детскую ногу и не сразу понял, что дальше колена продолжения нет. Вверху расцвел огненный цветок взрыва и в нас влетел еще ревущий движок разрушенного прямым попаданием транспортника…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})