Дневник (не)любимой женщины (СИ) - Огнева Юлия

– А флиртовать с пациентами – стальной голос моей жены прорезает тишину палаты – входит в ваши должностные обязанности?

Я кидаю радостный взгляд на жену.

Моя Катюша стоит в проеме и яростным взглядом испепеляет соперницу. Хотя, какая она ей соперница?

Только Катя же об этом не знает.

Мысль о ревнивой жене вызывает во мне гамму чувств. Хочется успокоить её, дать понять, что мне больше никто не нужен. Но, с другой стороны, когда еще я смогу насладиться явным доказательством Катиной любви ко мне?

– А вы что здесь делаете? – нападает, пытаясь отбиться медсестра.

– Я тут к своему МУЖУ пришла – Катюша проходит к кровати – Мне врач разрешил. А вы так не ответили на мой вопрос. Флирт с пациентами входит в Вашу обязанность?

Медсестра, что-то пробормотав, быстро выходит из палаты. Но Катя никак не может успокоиться.

Она кидает на меня тяжелый взгляд и практически рычит:

– А ты, рок-звезда...

– Супер – дразня, перебиваю я её.

– Что? – не понимает моя любимая.

– Не рок, а супер звезда....

Катин взгляд становится чернее самой черной тучи.

А мне хочется смеяться. Нет, ржать. Нет, все-таки сначала я хочу её поцеловать.

– Так вот, еще раз увижу около тебя хоть одну поклонницу, быстро микрофон твой вырву. Это понятно?

Я прыскаю в кулак, но, столкнувшись с серьезным Катиным взглядом, киваю головой.

– Хм, да – стараясь сделать самый серьезный вид, соглашаюсь с женой.

Хотя сам еле сдерживаюсь от того, чтобы не рассмеяться.

Но это происходит ровно до той поры, пока я не бросаю взгляд на тяжело подымающуюся и также тяжело опускающуюся грудь своей любимой.

И теперь мне точно не до смеха.

Потому что моему члену пох...й на слова доктора. Он тут же становится по стойке смирно, пытаясь выпрыгнуть из штанов.

Я начинаю жалеть о том, что сменил широкое спортивное трико на узкие, обтягивающие джинсы.

– И еще – Катин взгляд все такой же холодный – Еще раз ТЫ, не посовещавшись, будешь решать за меня, где и с КЕМ мне лучше...

Она не успевает договорить, потому что я резко притягиваю её к себе и припадаю к её губам в жадном поцелуе.

Потом, Катюша, Все потом. Будешь ругать меня. Захочешь, можешь даже ударить. Но сейчас, сейчас твой прекрасный ротик нужен мне для другого.

Я поглощаю любимую. Срываю, а затем выпиваю, как самый живительный сок, каждый её стон. Хаотично, наталкиваясь на Катины руки, срываю с нее одежду. И я даже не замечаю, в какой момент моя девочка, взобравшись на меня, начинает плавно опускаться на мой готовый к встрече с её лоном член. А я начинаю двигаться ей навстречу.

А потом мы ускоряемся. И нас уже не волнует то, что дверь в палату не заперта, что кто-то может услышать наши обоюдные крики о любви.

И уж тем более меня не волнуют рекомендации моего лечащего врача. Которые за эту ночь я успею нарушить еще два раза.

Эпилог

22.12.2018.

Внимательно вглядываюсь в это "произведение искусства", как окрестила его моя мать. Я долго спорил с ней, но её слова о том, что "скажут люди", вывел меня из себя. И я махнул рукой.

Хотя, какая, бл..., разница, "что скажут люди" о памятнике?

Я обвожу взглядом остальные запорошенные снегом могилы. Здесь наверно каждый памятник установлен по маминому принципу. Иначе, для чего они возвышаются надо мной, как небольшие небоскребы.

Территория богачей. Не знающих счета ни деньгам, ни желаниям. Даже в этом месте, где нужно думать о вечном, люди устраивают ярмарку тщеславия. Иначе, чем можно объяснить все эти многотонные конструкции.

Наверно, таким образом родственники пытаются оправдать себя в собственных глазах. "Я все сделал, как положено. И помины отгрохал так, как не каждая свадьба проходит. Да и памятник вон какой установил". Этим они стараются восполнить то, что недодали умершему при жизни.

Моя семья не лучше других. Или не хуже. Это с какой стороны посмотреть. Но теперь мать... та, что никогда при жизни слова доброго об отце не сказала и никогда не проявляла к нему хоть чуточку нежности, говорит о нем только хорошее и, приходя на кладбище, целует мраморную копию отца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я не успел с ним попрощаться. Он умер, когда я находился без сознания в реанимации. Даже на похоронах его не присутствовал.

Да, этот мужчина, смотрящий на меня сейчас с постамента, не был добрым и заботливым человеком. И, возможно, через несколько минут я узнаю о нем что-то страшное. Но... он был моим отцом. И другого я не знал. Поэтому, я прихожу сюда и, как нелепо бы это не звучало, пытаюсь наладить с ним отношения. Рассказываю ему о себе.

Я слышу чьи-то шаги. Но не оборачиваюсь. Мужчина подходит и становится рядом. Боковым зрением вижу, как он, внимательно рассматривая памятник, брезгливо морщится.

Да, хоть что-то у нас есть общее – усмехаюсь я про себя.

Потом молодой человек лезет в карман теплого пальто и, достав оттуда конверт, протягивает его мне.

– Спасибо – благодарю его я.

– Мне-то за что? Это тебе спасибо – он вновь смотрит на памятник.

Я, сделав несколько шагов в сторону, разрываю конверт. А потом вновь бросаю взгляд на мужчину.

Не уходит. Так и стоит около могилы нашего отца.

Интересно, он что-нибудь чувствует, глядя на искусную копию так и не состоявшегося родителя?

Я снова смотрю на письмо. Написанное моей бывшей домработницей.

Не знаю, как у нее получилось, но однажды я нашел на своем рабочем столе письмо от этой женщины. Татьяна Анатольевна предлагала поделиться информацией в обмен на свободу сына.

Конечно, я согласился. Но не потому, что очень сильно хотел узнать о том, что же произошло в прошлом. А потому, что к тому времени я уже сам делал все для того, чтобы освободить Алексея.

Не знаю почему, но я не мог оставить его в тюрьме. Не сказать, что я стал относиться к нему по-другому. Нет, он по-прежнему все такой же чужой для меня человек. Но,...когда мне казалось, что у меня ничего не получится, я даже ночами не мог спать.

Как выяснилось, в этом деле, самое сложное не отвалить огромную сумму денег кому надо. Нет. Здесь вся трудность заключалась в том, чтобы этого "кого надо" найти. И поэтому операция по освобождению Алексея растянулась до самой зимы.

И вот теперь я вчитываюсь в слова моей несостоявшейся убийцы.

"Я не буду пытаться обелить себя – мне от тебя прощения не нужно. Поэтому, обещаю, ты узнаешь всю правду, как она есть.

С Андреем меня познакомил мой будущий муж, Кирилл. И, честно сказать, он сразу мне понравился. Такой уверенный в себе, уже твердо стоящий на ногах молодой бизнесмен. И, конечно, мне нравились его тайные знаки внимания. Так что на то, чтобы стать любовниками, у нас много времени не ушло.

Я не скажу, что влюбилась без памяти в твоего отца. Неет. Мне, как и любой другой женщине, просто хотелось жить в достатке. Сидеть по жизни в первых рядах, а не где-то там, на галерке.

У меня стали появляться дорогие вещи, украшения. На вопросы мужа "откуда" бессовестно врала о повышении на работе. А тот, наивный дурак, верил.

Я же мечтала о разводе. Но... Андрей не спешил звать меня замуж. А в один прекрасный день твой отец пришел и рассказал моему мужу обо всем в мельчайших подробностях. Оказывается, у них были свои, какие-то давние счеты.

Муж простил меня. Сделал вид. Но главным условием сохранения семьи поставил переезд. И я согласилась.

Кирилл сам нашел этот дом в Мусино. И мы переехали.

И вот тут-то и начался мой персональный ад. Муж выпустил на свободу всех своих демонов.

Днем мы были самой обычной влюбленной парой – всегда вместе, никогда порознь. Но ночью... ночью все становилось по-другому.

Он бил меня, насиловал всеми возможными способами, применяя любые подручные средства. Уродуя не только физически, но и морально.

Почему я не ушла? Боялась. Я элементарно боялась. Он обещал, что убьет меня. Хотя, он итак убивал меня каждый день.