Тайна воцарения Романовых - Валерий Шамбаров

Эта робость подбодрила Ходкевича. Осаждать сильнейшую крепость в условиях приближающейся зимы ему тоже не улыбалось. Он решил закончить войну внезапным штурмом. Накануне, 29 сентября, на сторону русских перебежали 2 французских сапера, сообщив о подготовке. Им не поверили, сочли подосланными. Но на всякий случай все же усилили части в западных кварталах. Ночью поляки и наемники, подкравшись к валам Земляного города, взорвали ворота и устремились двумя колоннами к Арбатским и Тверским воротам Белого города. Но караулы подняли тревогу. Сбежавшиеся к местам прорыва бойцы открыли огонь, остановив неприятеля и не позволив взорвать ворота Белого города. Отовсюду уже стекались москвичи, у Арбатских ворот их организовал к бою Пожарский, явившийся со своего двора со свитой вооруженных слуг. А когда рассвело, защитники навалились с нескольких сторон на проникших в Москву поляков и казаков — спаслись немногие.

Понеся большие потери, на новый штурм Ходкевич не отважился. К столице из провинции шли подкрепления. Наступали холода. И враг отступил. Поляки на север, казаки на юг. Подойдя к Троице-Сергиеву монастырю, Владислав потребовал открыть ворота и принести ему присягу. Нахрапом — авось получится. Не получилось. Монастырь ответил залпом орудий. И даже его осаждать уже не стали, отправились дальше, остановившись в старом лагере Ходкевича в с. Рогачево. А Сагайдачный хотел обосноваться к Калуге. Попробовал взять — отразили. Среди казаков начался раскол — полковник Коншин с полком перешел к русским. Пришлось отступить и из-под Калуги. А Владиславу и Ходкевичу перепало еще раз, они отправили отряды фуражиров собирать припасы, а против них выступил ярославский воевода и разгромил эти отряды на Нерехте и в Пошехонье.

В такой ситуации поляки наконец-то согласились на переговоры. И 1 декабря 1618 г. в подмосковном селе Деулино делегация во главе с Шереметевым подписала перемирие на 14,5 лет. На очень тяжелых условиях. К Польше отходила Смоленщина, Черниговщина, Северщина — в том числе и несколько крепостей, находившихся к этому времени в руках русских. Что явилось еще одной грубейшей ошибкой правительства Салтыковых. Потому что враг находился в совершенно критическом положении! Королевич с остатком войска застрял в грубине России в условиях зимы, без снабжения, без фуража. На всех дорогах в Польшу остались невзятые русские крепости. Турция, выпутавшись из войны с Ираном, готовилась обрушиться на Речь Посполитую. Да и польскому сейму надоела бесперспективная возня в России — он отказался финансировать войну дольше конца декабря. Еще месяц, и солдаты Владислава вышли бы из повиновения и отправились по домам… Получилось, что поляков, находившихся на краю гибели, согласились выпустить, еще и сделав столь щедрые уступки.

Но как бы то ни было, Россия получила мир. После 14 лет резни и разорения — 8 лет страну раздирала Смута, да еще и после избрания Романова воевать пришлось целых 6 лет… 1 сентября 1619 г. на пограничной речке Поляновке состоялся размен пленными. Вернулись не все. При походе Сигизмунда на Москву в 1612 г. странным образом один за другим умерли “от тоски” бывший царь Василий Шуйский с обоими братьями и их женами. Не менее подозрительно скончался Василий Голицын. А уж мелких дворян и рядовых, сгинувших на чужбине, и не считали. Но вернулся Филарет. Михаил выехал навстречу ему, и оба обменялись земными поклонами. Филарет сыну — как царю. Михаил ему — как отцу. И как раз Филарету суждено было стать подлинным возродителем и восстановителем величия России.

16. ЗЕМСКАЯ РУСЬ

Но давайте сделаем отступление и посмотрим, что же представляло собой Российское государство той эпохи? Между прочим, я преднамеренно не употребляю термин “Московия”, принятый некоторыми нашими историками, подхватившими его у иностранцев. Сами русские так свою страну не называли. И как вы считаете, понравилось бы, например, французам, если бы их страну величали “Парижией”? А вот термин Россия вошел в употребление в XV в., и при Иване Грозном стал официальным. О Руси XVII столетия с какой-то стати укоренились представления, как о неком “сонным царстве”. Государь в шапке Мономаха просиживает, пардон, одно место на троне. Рядом зевают бородатые бояре в горлатных шапках. Неуклюжие стрельцы переминаются с ноги на ногу на карауле. Юродивые и оборванцы бездельничают на площадях. На огромных “диких” пространствах разбросаны городки, страдающие от произвола воевод, и деревни, угнетенные помещиками. А толпы “холопей” раболепно падают ниц перед начальством или наоборот, бунтуют…

Родился этот стереотип под пером наемных зарубежных “ученых”, понаехавших в Россию в XVIII в. на заработки и принявшихся за плату превозносить реформы Петра путем голословного оплевывания всего, что было до него. А потом их идеи развили в устойчивый штамп классики XIX в. Которые историческую, народную Русь совершенно не знали, не понимали и презирали. Н.М. Карамзин объявлял русскую пляску “любимой забавой самых диких народов”, а древние иконы и фрески “грубой” и примитивной мазней. С.М. Соловьев настолько ненавидел отечественные культурные традиции, что даже перешел из православия в католицизм. И делал выводы, что русский народ не обладает собственными талантами. В.О. Ключевский свысока указывал, что древнерусская мысль “не выходила за пределы церковно-православной казуистики”. Разумеется, эти столпы и прошлое брались судить сугубо с позиций собственного “просвещения”.

В частности, господа “западники” осуждали русских за отсутствие у них традиций европейской гражданственности и демократии. На что “славянофилы” отвечали, что русским по складу характера никакая демократия и не нужна была, они, мол, стремились только к внутренней “свободе духа”. И под этим спором оказалась похоронена истина. Потому что те и другие опирались на предвзятые выводы иностранцев о “московском рабстве” — и проходили мимо фактов. Содержащихся в российских законах, многочисленных сохранившихся документах и… в трудах тех же самых иностранцев, Флетчера, Олеария и др.

И оказывается, что Россия была страной очень даже динамичной и энергичной. А что касается традиций гражданственности, то все получается с точностью до наоборот. На Западе демократические начала стали более менее широко внедряться только в конце XVIII — начале XIX в. А Русь, как уже отмечалось, вовсе не была абсолютистской державой. Главным принципом ее государственности являлась “соборность”. Определений этого термина давалось много, но по отношению к моделям управления самой подходящей выгядит формулировка О.А. Платонова: “Полное самоуправление в условиях сильной централизованной власти”. “Соборность” происходит от слова “собор”, т. е. сбор. Коллегиальное начало. И структура государства представляла жесткую “вертикаль власти” в сочетании с развитым самоуправлением на всех “горизонталях”.

Царь был не просто правителем — а в первую очерель Помазанником Божьим. Власть его была огромной, но и ответственность тоже — он отвечал за страну и за каждый свой шаг перед самим Господом! И в своих действиях был очень даже “ограничен” — нравственными нормами и требованиями православия. За его грехи кара могла постигнуть всю Русь. И вовсе не случайно важнейшие решения царь принимал не единолично, а лишь после совета со “всей землей”, созывая Земские Соборы. Которые некоторые историки снисходительно именуют “зачатками парламентаризма”. Помилуйте, да уж какие “зачатки”, если только в России они обладали учредительными правами — выбирать и утверждать монархов! Ни британскому парламенту, ни французским Генеральным Штатам такие права и не снились!

А в Москве в 1582 г. Собор избрал Федора Иоанновича из двух кандидатур — были и сторонники Дмитрия, малолетнего и от восьмой жены, но более здорового, чем Федор. В 1598 г. Собор избирает Годунова (вопреки Боярской Думе), в 1599 утверждает его династию. В 1604 г. патриарх Иов фальсифицирует решение Собора об избрании сына Годунова. Лжедмитрий I русских законов, видимо, не знал или счел, что его и так посадили на престол “всей землей”. Шуйский созывом Собора пренебрег, за что и поплатился. Для его низложения созывают импровизированный Собор, который потом выбирает Владислава. А в 1613 г. Земский Собор избирает Михаила. И последующих царей обязательно утверждает “вся земля” — в 1645 г. Алексея Михайловича, в 1676 г. Федора Алексеевича, в 1682 г. Собор решает, кому править, Петру, Ивану или Софье?

Царь созывал Земские Соборы и в других важных случаях — для принятия законов, вступления в войну. Делегаты избирались от разных городов и сословий: от Боярской Думы, от духовенства, от дворян, стрельцов, купцов, посадских. От крестьян выборных приглашали не всегда. Но уезды с селами входили в земские структуры городов, а значит, делегаты от них представляли и крестьянство. Открывалось первое “пленарное заседание” речью государя, сообщавшего, какие вопросы надо решить. Далее совещались “по фракциям” — по сословиям или местностям. И подавали “скаски” с обобщенными предложениями. Хотя при этом каждый мог подать и собственное особое мнение. Общее решение должно было быть единогласным. Но, кстати, независимо от причины созыва Собора делегаты везли в Москву наказы выборщиков, сообщая о местных проблемах и нуждах. И эти вопросы тоже поднимались на заседаниях.