Останется память - Сергей Васильев

Наверно, именно этот момент и решил дело в Костину пользу. Он обрадовался. С чувством хлопнул меня по плечу и принялся витиевато объяснять, что оставшееся время нужно провести с неизменной пользой. Иначе потом мы оба будем жалеть о неиспользованных возможностях.

– Ты о чем, Костя?

– Об информации, – ответил он. – Конечно, кое-что можно взять из Сети, но личные впечатления гораздо важнее.

– Ну, давай. Тебя что-нибудь конкретное интересует или общие впечатления?

– Сначала общие, – Костя на секунду поджал губы. – А потом уже частные.

– Хорошо. Скажем, вопрос "Как пройти на улицу Декабристов, я там живу?" насторожит любого.

– А ты действительно там живешь?

– Да. Адрес после запишу, выучишь. И пользоваться лучше картами города – они почти у каждого перекрестка стоят.

– Стоят?!

– Ну, стенды стоят такие, прозрачные. В них висят карты с прилегающим районом и стрелочкой "вы находитесь здесь".

– Я уж лучше спрошу, чем по карте.

– Вот этого и не надо делать! – я поднял вверх указательный палец. – Ну, не принято у нас спрашивать. Только в самых редких и экстраординарных случаях. Тебе ответят, конечно. Но подумать могут что угодно.

– Допустим, – Костя сомневался. – А еще что? Как с людьми общаться?

– Никогда не заговаривай первым, – выдал я.

– Чего-то знакомое…

– Это – классика. Которая в данном случае очень даже к месту. И вообще – ты сам меня просил рассказать. Вот и слушай.

– Ерунда какая! – отмахнулся Шумов. – Я совершенно другое имел в виду.

– Костя, ты будешь учиться жить заново. Это другой мир, совершенно не такой, как ты привык. И не надо ссылаться на то, что ты побывал в прошлом и всякого навидался. Не забывай – ты придешь на мое место. Не на десять минут, а жить! И много кто узнает тебя. А вот ты их – нет. Со стороны будет казаться, что у тебя амнезия. И, кстати, вначале можно придерживаться этой версии. Еще можешь ссылаться, что там, где ты был, тебе почистили память.

– Придумаю, – перебил меня Шумов.

Я кивнул. Не мне учить себя, как выглядеть естественным. Но был еще один момент.

– Тебе надо запомнить некоторые имена. Павел Варламов. Именно он затащил меня в это путешествие. Какие цели он преследовал – я не знаю, могу только предполагать. Чего-то мне кажется, что не очень благородные, и одним желанием знать о прошлом тут не ограничилось.

– Разберемся.

– Еще Люда Сеченова. Моя девушка. Правда, отношения у нас не очень. Встречаемся, то да се, но больших чувств нету. Но я почти уверен, что как только ты придешь домой, она тебе позвонит. В смысле, позвонит мне, но отвечать будешь ты.

– И что мне ей ответить? Я же к ней вообще ничего не испытываю, сам понимаешь. Я ее даже не видел. Но ты сам как? Не жалеешь, что больше Люды не увидишь? Рвать отношения всегда тяжело.

– Нечего рвать. Всё давно прошло. Осталась привычка и нежелание что-либо менять в жизни. Может, она найдет себе другого, более достойного ее. А с меня хватит.

Костя улыбнулся.

– Ты просто уходишь от разговора с ней. Конечно, проще поручить его другому. Никаких тебе волнений, никаких переживаний. Позиция слабого человека. Ты не стал сильным, Константин. Ты всегда пытался уйти от решений. И только, когда припирало, что-нибудь делал.

Я отрицательно помотал головой. Не хотелось соглашаться с Шумовым. Он был прав лишь отчасти. Но и доказывать ему что-либо я не собирался. Всё будет впустую. Все доводы уйдут в потолок.

– Ерунда. Ты сам захотел попасть в мой мир.

– А ты и не возражал, – подковырнул Костя. – А если Люда мне понравится? Если я захочу продолжить наши, то есть твои с ней, отношения?

– Не знаю, Костя, – ответил я. – Реши сам. Тебе же там жить. Я думаю, что лучше все мои старые контакты оборвать. Завести новые знакомства, сменить работу. Ты же наверняка научился пользоваться малейшей ситуацией, в которой обычный человек ничего не увидит полезного для себя.

Шумов кивнул. При всей нашей внешней похожести жизненный опыт у нас был различным, и я не мог предугадать, как поступит он в той ситуации, в которой я сам не знаю, как поступать.

– Жить будешь у меня, – продолжил я. – Ключи и всякие мелочи надо у Варламова забрать. Адрес я напишу – запомнишь. А с его адресом сложнее. Ты его лучше по месту работы ищи, на Мясной. Это там, откуда меня отправляли.

– А меня – из Шушар. Но ничего, там монорельс до центра города ходит – быстро доедешь.

Видимо, я сильно изменился в лице, потому что Шумов поспешил добавить:

– Ты, это, не волнуйся. Меня там никто не хватится. Я ж как раз в творческий отпуск ушел. Вернее, меня попросили. Небось, куча сообщений на телефоне. Как на квартиру заявишься, сразу прочитай, не забудь. Да, Кстати! Замок на папиллярный узор сработает – ключа не надо.

– А на что жить? Средства у тебя какие-нибудь есть? Деньги?

– Денег нет, – отрезал Костя. – У нас кредитные карты в ходу, понял? Наличные только в банке взять можно, и то кучу анкет заполнять придется.

– Они у тебя как – по всей квартире разбросаны или в потайном месте лежат? И как ими расплачиваться? Наверно, код знать надо? Да и вообще – как у вас жить? Просвети, а?

Шумов вздохнул и стал рассказывать о своем мире.

В оставшиеся дни мы с Костей только и делали, что обменивались информацией. Важной, не важной, случайной, всем известной, эксклюзивной. И больше ни с кем не общались. Когда уставал один, сразу же продолжал другой. Никто не мог знать заранее, что пригодится, а что – нет. Иногда всё держится на какой-нибудь мелочи, которой не придаешь значения. Это как толкнешь наверху песчинку, а вниз сойдет лавина. Выговоришь слово не так, как нужно, а тебя за решетку засадят. И не будет возможности уйти от проблем в будущее. Последняя остановка. Конечная.

К моменту, когда нам сообщили, что пора принимать решение – оставаться или покидать Центр, наши головы вконец распухли. А мозги уже ничего не соображали. От Центра мы отказались. Тимофей каждому лично вздохнул с экрана и пожелал новых путешествий в загадочное прошлое. На что мы сказали решительное "нет". Возможно, такие путешествия сродни наркотику. Но подсаживаться на них я не собирался. Посмотрел, набрался уму-разуму и хватит. Хотя, когда наладится жизнь в новом мире, мы можем и опять попробовать. Кто нас знает!

Кстати, гарантий, что Костина задумка получится, у нас не было. Мы могли вернуться и на свои места, в привычный мир. Проверить правильность гипотезы мы могли только опытным путем. И второго опыта не будет.

Дверь, через которую нам предстояло пройти, отошла от проема, шипя сжатым воздухом. Костя махнул мне рукой и шагнул вперед. Дверь тут же закрылась и вжалась в стену, отрезая Шумова от помещения. Пахнуло холодным воздухом, и я поежился, представляя, каково там Константину, не готовому к резкому перепаду температур.

Я в первый раз наблюдал за уходом человека в будущее. Хотя, почему будущее? Шумов перемещался из континуума в настоящее. В мое настоящее. И, вполне возможно, эффекты при этом переходе совсем другие, чем обычно.

При стандартном возвращении нет свидетелей. Уходящих отводят на террасу перехода и оставляют. И, кроме автоматики, уже никого не волнует, что там случится. Но мой переход отстоял от Костиного всего на минуту. Так что нас отвели вместе. Попросили меня подождать, пока мой двойник не покинет континуум, и сразу же выйти на открытое пространство. Вот и разрешилась еще одна загадка – о выходе за пределы Центра. Выйти можно. Но только один раз.

За действиями Кости я мог наблюдать на экране, висящем около двери.

Шумов неторопливо прошелся в центральную часть открытой площадки, поглядывая по сторонам, остановился, обхватил себя руками и внезапно исчез. Не было ни ярких разноцветных вспышек, ни клубов дыма, ни молний, которые бы били в землю у ног уходящего или срывались бы с его пальцев и волос. Костя был и его не стало. Здесь, в этом месте.

Дверь снова отошла от стены, приглашая меня последовать Костиному примеру, и я не стал противиться. Достал из кармана Костину коробочку, прекрасно сознавая, что, как только перемещусь, она исчезнет и пошел вперед. Было сыро и зябко, словно в тумане. Я не стал далеко отходить, высматривая – что там, за краем террасы. Ни к чему. Меня ждало иное.

Я вдохнул воздух континуума, подкинул на ладони коробочку и провалился. Вниз и внутрь. Как дождь, бьющий по речной глади. Как снег, устилающий сырую землю. Как ветер, хлещущий по лицу.

5

День. Улица. Стена. Реклама.

Я не понимал, где нахожусь.

Патлатый парень с четырьмя русыми дредами – на большее волос не хватило – сидел на солнцепеке, склонившись к гитаре, перебирал струны и пел приятным голосом:

My brother lies over the ocean,

My sister lies over the sea.

My father lies over my mother,

And that's how they got little me.

На припеве он поднял голову и, глядя прямо мне в глаза, сообщил нечто очень важное:

Bring back, bring back, bring back my bones to me, to me.