Обреченные невесты - Тед Деккер

«Он предупредил: «Главное — держи рот на замке». Нельзя привлекать к себе внимание. Никто не должен знать».

Птичка выскользнула в коридор и двинулась к лестнице так быстро и тихо, насколько позволяли сандалии. Ее снова охватила паника, дышала она прерывисто и тяжело, голова кружилась, но рта Птичка не открывала и вышла из здания незамеченной.

Обычно Смитти ставил свой красный пикап у мастерской, сразу за мужским крылом здания. Птичка вышла наружу через заднюю дверь и оказалась под палящим солнцем. Она повернула налево и не останавливаясь, чтобы посмотреть, не следит ли кто за ней, побежала по гравийной дорожке. Вообще-то посмотреть стоило, мало ли что, но она была слишком напугана, чтобы останавливаться и глазеть по сторонам.

Завернув за угол, Птичка увидела стоящий у мастерской пикап. Над кузовом натянут зеленый навес.

«Что, если забраться под… Нет, нельзя. Сразу увидят и поймут: кто-то прячется, хочет выскользнуть отсюда, а это строго запрещено. Но с другой стороны, какой-то ком и так есть. Еще один труп. Дохлая рыба. Дохлая корова. Навоз для удобрения земли. Так что лишний ком может остаться незамеченным».

Птичка пригнулась и бросилась к пикапу. Не дожидаясь, пока нервы сдадут окончательно, она перекинула ногу через борт кузова и влезла внутрь, ожидая всякую секунду, что ее заметят и поднимут шум.

Но все было тихо. Птичка откинула полог и затаилась, словно под одеялом.

В ноздри ударил кислый запах навоза. Птичка спиной чувствовала мягкую пористость удобрений. Тяжело дыша, она подумала, что долго не выдержит — отравится. И ее, задохнувшуюся, бросят в землю.

Собрав в кулак остатки воли, она замерла, молясь, чтобы никто не заметил, как вздымается от тяжелого дыхания зеленая парусина.

С каждой минутой искушение откинуть полог усиливалось, потому что она знала — ничего не получится. Не может она выехать за ворота!

Лишь звук приближающихся шагов остановил ее. Открылась и тут же захлопнулась дверь. Заурчал двигатель, и пикап со скрежетом тронулся с места.

«О Боже, Боже, спаси меня».

Неожиданно она словно очутилась в шкафу. Кто-то колотит в дверь.

— Если не выйдешь сию минуту, я голову твоей матери сверну.

Накатила новая волна черной памяти. Птичка вскрикнула, но тут же зажала рот ладонью. Она уже была здесь, семь лет назад.

— Не выйдешь — клянусь, я убью ее!

Вокруг было темно и тихо. А потом раздался какой-то хлопок.

Впервые она вспомнила звук выстрела, убившего ее мать, и только сейчас поняла, что произошло это, потому что она не вышла из убежища.

Отец грязно ругался.

Хлопок. Тишина.

Так это был он? Убил ее, а потом себя.

Она едва могла дышать, плакать, шептать: «Прости меня, мама, я так…»

Тьма любовно сомкнулась над ней и унесла прочь.

Открыв глаза, Птичка с удивлением обнаружила, что небо изменило цвет — стало зеленым. Либо она лежит на земле и вглядывается в зеленую листву. Ей снился принц на белом коне, позади него — девушка, которую он спас в пустыне. Они ныряют в рощу, потом выезжают на луг, где тысячи воинов…

Птичка порывисто вздохнула.

«Нет, все не так! Я в кузове красного пикапа под зеленым навесом. И у ворот машину остановила охрана. Меня поймали!»

Сначала она испытала глубокое облегчение.

«Уйти не удастся. Меня вернут, я поплачу на плече у Элисон, и все так или иначе образуется. Но… как же Брэд?»

Она выпрямилась и отдернула зеленую парусину. Яркое солнце ослепило. Она прищурилась. Мгновения хватило, чтобы понять: что-то не так, совершенно не так.

Перед ней была улица, в обе стороны ехали машины. Это совсем не ворота, ведущие в центр.

Птичка круто повернулась. Над стеклянной витриной зеленела большая вывеска: «Старбакс».

* * *

«Красный пикап поедет в город и остановится у кафе «Старбакс»…»

«Я… Я в… Я снаружи!»

Птичка опустилась на пол и, дрожа, откинула парусину.

«Плохо, плохо, плохо… О Боже, помоги, о Боже, Боже, Боже милосердный…»

Ничего не случилось. Она слышала шум уличного движения, отдаленный гул голосов. Потом они умолкли.

«Надо взять себя в руки. Или лечь и ждать, пока Смитти не вернется в центр. Где я? И далеко Смитти отъехал, чтобы перекусить и выпить кофе?»

В памяти снова ожил образ отца.

«Если не выйдешь сию минуту…»

«Не могу больше. Надо выходить и что-то делать. Иначе погибнет Брэд».

Собравшись с духом, Птичка отбросила полог, задержала дыхание и, убедившись, что голосов рядом не слышно, спрыгнула на землю.

«Ты вылезешь из кузова и, не привлекая внимания, пройдешь один квартал на восток до торгового центра. Там есть салон красоты».

Пригнувшись, чтобы казаться незаметнее, Птичка побежала в сторону от кафе. И вдруг ее пронзила мысль: «Господи, я выгляжу и пахну, как пес, вывалявшийся в куче навоза. И даже если бежать пригнувшись, от постороннего внимания не уйти. И еще: я не уверена, что бегу на восток».

Но останавливаться Птичка не могла: иначе как заставить себя тронуться с места? Она оглянулась и увидела, что в противоположном направлении дорога проходит мимо широкого открытого поля. И никакого торгового центра. Так что интуитивно она выбрала верный путь.

Птичка немного выпрямилась — ровно настолько, чтобы не было так страшно, — и поспешила дальше. Она не оглядывалась по сторонам, чтобы не замечать машин, людей. Вдруг среди них убийцы, монстры, духи, демоны… Они притаились и ждут момента проявить себя — в этом она не сомневалась. Надо только не останавливаться, пока не покажется мусорный ящик. Может, удастся спрятаться внутри и тогда решить, что делать дальше.

Она начала задыхаться и, закрыв рот, заставила себя дышать носом.

«Раз-два, раз-два», — считала Птичка, как учили.

Полквартала осталось позади. Или больше. Впереди справа показались здания. Наверное, это то, что нужно. Только бы все получилось…

Послышался резкий сигнал автомобиля. Птичка сдавленно вскрикнула, но даже не подняла головы.

«А вдруг я попаду под машину?» Она все же повернулась вправо, посмотреть, что происходит. На противоположной стороне улицы один автомобиль пытался обогнать другой.

Тротуар упирался в автомобильную стоянку. Птичка остановилась.

«В конце увидишь большой зеленый мусорный бак».

— Эй, чего тебе?

Птичка круто повернулась на голос. На капоте машины сидели две девицы. Таких Птичка видела, когда «бродила» по Интернету. Узкие, как трубы, джинсы, черный лак на ногтях, сигареты, пояса с серебряными бляшками.

— Что потеряла, уродина?

— Это ты меня уродиной назвала? — услышала Птичка свой голос. — Сама давно в зеркало смотрелась?

«Как я могла сказать такое — сейчас, да и вообще, а особенно в таком месте?»

Птичка утратила всякий контакт с реальностью, у нее случился нервный срыв.

А у девицы был такой вид, словно ее ударили.

— Ты, бродяжка. Только что из мусорного бака выбралась, а еще голос подает. Вот мужчины-то наверняка от тебя с ума сходят в прямом смысле.

Эти слова прожгли душу своей бесспорной сутью. Ум, такой живой за оградой центра, тут полностью отказывался работать.

«Я навоз. Грязь под ногами. И выгляжу соответственно, и пахну».

Птичка повернулась, бросилась к мусорному баку, который наконец-то заметила, и спряталась за ним. Присела на корточки и заткнула уши, чтобы не слышать звон. Стало немного лучше, но все равно гул слышался подобно сирене, предупреждающей о том, что вот-вот случится беда.

Птичка медленно опустилась на землю и дала волю слезам.

«Под ящиком найдешь конверт с деньгами и мобильник».

Мобильный телефон. Энджи. Птичка затаила дыхание. Можно позвонить Энджи! А уж она подскажет, что делать, верно? Этот мужчина требовал, чтобы она держала язык за зубами, но сестре-то позвонить можно, все равно никто не узнает. А она посоветует, как быть.

Птичка заглянула под дно бака, увидела большой продолговатый конверт, вытащила его и, дрожа от нетерпения, надорвала. Оттуда выскользнули несколько стодолларовых купюр. Упав на бетон, звякнул мобильник. Она схватила его и поспешно набрала номер сестры.

Гудок, еще один, и еще, после чего сработал автоответчик и послышался голос сестры с просьбой оставить сообщение. Но сообщение оставлять нельзя!

Птичке вдруг пришло в голову, что звонить сестре очень опасно. А если об этом узнает убийца и решит, что нужно обрубить концы? Она отключилась и попыталась сосредоточиться.

«Возьмешь из конверта деньги, пойдешь в салон красоты и скажешь, чтобы тобой занялись. Сделали такой же красивой, как твоя сестра Энджи. Отдай им все. В конверте пятьсот долларов».

Все произошло так быстро, и она была так напугана, что не задумалась: что на уме убийцы? Зачем она ему понадобилась?