Светлая сторона Луны (трилогия) - Сергей Дорош

— Прости, повелитель, но мы не справимся — даже с твоим новым оружием у нас нет шансов.

— Новое оружие будет через два дня. А ты справишься. Я, Шут и Грешник войдем в твой отряд. Нас не знают в горах и точно не подумают, что мы — бойцы Бахрама, тем более что после прихода обоза мы тихо исчезнем. А добротное оружие и доспехи, вкусная еда быстро убедят племя, что ты лучше Генофая.

— Спасибо, повелитель. — Его глаза радостно засверкали. — Я верил в твою мудрость и силу.

— Верь и дальше, — милостиво разрешил я. — Сторонники Генофая, которых мы возьмем живьем, твои, делай с ними что хочешь. Исключение — те, кого оглушит Грешник.

Лицо Мустариба недовольно скривилось. Наверно, он уже прикидывал, как казнит своих противников в назидание остальному племени.

— Если тронешь их хоть пальцем — оторву яйца, — спокойно добавил я.

И опять он склонил голову, подтверждая мое право приказывать.

Разговор получился коротким. Я посидел с ними еще немного, сказал, какие племена они должны покорить за месяц, объяснил, как хочу, чтобы они организовали ополчения в виде боевых подразделений. Впрочем, из последнего они мало что поняли. Этих дикарей еще надо будет дрессировать и дрессировать. Но главное сделано — они уже мои. Еще раз пригодилась тонкая наука манипуляции людьми. В свое время долгие дни и ночи мать посвящала меня во все детали. Важно все: взгляд, поза, интонации голоса, каждый жест. Только так можно сплести паутину, в которую попадется человек. Далеко не каждый, люди вроде Хантера, даже если не увидят твоей игры, в сети не попадутся — они для этого слишком сильны. Но куда тягаться со мной вонючим дикарям?

* * *

Да, куда им со мной тягаться? Нас было одиннадцать, их — больше двух десятков. Но это ничего не значило. Пятеро из них ушли в Тени еще до стычки, они же первыми оттуда и вывалились. По сути, все закончилось в тот момент, когда я появился за спиной Генофая и снес ему голову. Четверых спас Грешник. Пятеро сдались сами, но их судьбе я не завидовал. Остальных положили сторонники Мустариба, которых вел Шут. Я не остался на ночь в их селении, хотя благодарный вожак упрашивал меня. Я не видел толку в напрасной жестокости, а праздник «в честь свержения узурпатора» обещал закончиться показательной казнью. Четверых, которые встретились в бою с Грешником, охраняли доверенные люди Мустариба. Новый вожак очень боялся нарушить мои приказы.

В селение Бахрама мы не вернулись — заночевали на небольшом плато. Шут собрал дрова, мне удалось подстрелить из арбалета какую-то мелкую тварь. Грешник где-то накопал корешков дикого лука. Сноровисто развели костер, быстро сварили нехитрую похлебку. Любой плутонец вполне сможет прожить в дикой местности. Говорят, наши желудки переварят даже гвозди, — это недалеко от истины. Шут что-то ворчал, съел мало и тут же завалился спать. Для нас же с Грешником стряпня была вполне нормальной. Ели мы не спеша, тихо переговариваясь.

— Повелитель? — спросил он. — Кажется, так тебя назвал этот Мустариб?

— Пусть привыкают, — небрежно ответил я. — Они ведь всего лишь дикари. К ним всегда относились с пренебрежением, потому никто и не додумался, что, приложив усилия, из племен можно сколотить неплохую армию. Но они весьма строптивы, так что лучше сразу приучать их к мысли, что я — повелитель, а то начнут зарываться.

— Откуда ты знаешь? Может, кто-то и пытался подчинить их до тебя, — заметил он.

— Может быть. — Я не стал спорить. — Вот только простой силы для этого мало. Глотку во сне перерезать можно любому. Значит, надо сделать так, чтобы эта мысль даже не пришла в немытые дикарские головы.

— И ты это сделал?

— Я полностью подавил их. Это было несложно.

— Да, твоя мать наверняка научила тебя этому искусству, — кивнул Грешник. — Но долго ли ты сможешь удерживать их?

— Не волнуйся, Грешник, я все продумал. Рассказывать тебе деталей не буду, сам все увидишь в свое время.

Он опять кивнул. Сегодня он был каким-то подавленным, и я подозревал, что причина — тот бой, в котором мы поучаствовали днем.

— Ты так не приемлешь смерть? — спросил я, подпустив в голос нотки понимания. Сегодня Грешник оказался очень полезен. Мне не хотелось, чтобы в дальнейшем он сражался хуже. Ведь скоро нашими противниками будут не варвары из занюханного кишлака, а те, кто равен нам. Всегда полезно знать, что на душе у твоего союзника.

— Смерть так же естественна, как жизнь, — задумчиво произнес он. — Мне не нравится, что так часто она приходит от оружия, но, пока Плутон остается таким, с этим ничего не поделаешь.

— Да… — Сложно было поспорить. — Нас загнали в рамки, почти не оставив выбора.

— Но рано или поздно рамки становятся тесными, находятся те, кто хочет вырваться за них. А вырваться без крови невозможно. Те, кто поставил рамки, и те, кто привык жить в них, будут сопротивляться. Им так привычнее, спокойнее. Сейчас ты пытаешься свести кровь до минимума, и я благодарен тебе за это.

— Хорошо, что ты это понимаешь. — Я улыбнулся. — А то я начал думать, что ты уже не с нами.

— Если у нас все получится, мы разобьем прутья клетки, мы изменим этот мир. На Луне детям не придется учиться убивать так рано, а это уже лучше, чем есть сейчас. Ты, Миракл, не был в Паучатнике, ты не знаешь, что это такое, и не поймешь моих чувств. Я дерусь за то, чтобы другим не пришлось пройти моего пути. И ради этого я готов смириться с тем, что рядом убивают. Просто попытаюсь спасти всех, кого смогу.

— Ты ведь понимаешь, что это — капля в море?

— Понимаю. Легко спасать все человечество. Человечество само по себе безлико. Гораздо сложнее — конкретного человека с его недостатками. Те же дикари, которых я сегодня спас: ведь, повернись все по-другому, у них бы рука не дрогнула убить меня. А попади я в плен — каждый из них с радостью помог бы пытать меня, всю свою фантазию приложил бы.

— Наверно, сложно сдержаться в бою, понимая все это, — задумчиво проговорил я.

— Очень сложно, — признался мой собеседник. — Иногда просто балансируешь на грани. Сила искушает, словно кто-то шепчет на ухо, советуя развернуться во всю мощь, уничтожать то, что считаешь неправильным, вырубать под корень. Но это — тупик. Силой можно остановить на время, сдержать, запугать, но не изменить. Силой не вложишь в мозги человека простую мысль: мало что в этом мире стоит покупать ценой чужой жизни, всегда есть возможность договориться.

— Ха! А ты сможешь договориться с Конклавом? Или с их стражниками?

— Вряд ли, — не стал спорить Грешник. — Это мне пока не по силам. Может быть, когда-нибудь я и смогу, но живем-то мы сегодня. Потому приходится смириться со смертями вокруг. Хотя душа болит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});