Гренадер - Олег Быстров

Долго ещё офицеры прикидывали на картах, высчитывали расстояние, взвешивали варианты. Наконец Андрей решительно тряхнул головой:

– Идём к подполковнику. Доложим и затребуем всё необходимое.

Иоффе согласился с планом. Отметил, что есть слабые места, но ничего лучшего в столь сжатые сроки не придумаешь. Придётся пойти на риск. Не помешает и малая толика удачи, а более того, заметил особист, верю в вашу выучку и доблесть. Всё что нужно, будет к утру. А сейчас – спать. Это приказ.

Утро выдалось хмурое. Тучи в небе наливались стылой осенней влагой, но дождь пролиться никак не решался. Несмотря на это, день начался с радостной встречи. Саблин со Станкевичем успели умыться, побриться. Они уже застёгивали последние пуговицы на кителях, причём Иван Ильич снова на родном, гренадерском, с бомбой на рукаве, когда в дверь уверенно постучали.

– Прошу! – откликнулся Иван Ильич.

Дверь распахнулась. В проёме стоял высокий, подтянутый штабс-капитан с красным пехотным околышем на фуражке. Из-под козырька смотрели весёлые, серые, такие знакомые глаза.

– Господин поручик, штабс-капитан Блажек прибыл в ваше распоряжение! – отдал честь офицер, едва сдерживая улыбку.

– Милан! – воскликнул Саблин. Мужчины крепко обнялись. – Как я рад тебя видеть! Значит, опять вместе, как под Зноймо?

– Так точно, Иван, – уже не сдерживаясь, разулыбался чех. – Будем громить фашистов!

– Ты в нашей форме, в звании штабс-капитана! Это повышение?

– Это возможность воевать с общим врагом. Сейчас знамя для меня не главное. Главное – направленное в нужную сторону оружие.

– Ну проходи, боевой брат…

Гостя провели в комнату, усадили. Саблин представил Блажека Станкевичу. Какое-то время старые друзья говорили без умолку. Пограничник и гренадер перебивали друг друга, забрасывая вопросами, недослушав ответов, сыпали новые. И оба беспрестанно улыбались. Было заметно: оба искренне рады встрече.

– Однако к делу, – наговорившись, посерьёзнел Саблин. – Милан, ты откуда родом?

– Родился в Либерце. Но семья была большая, поэтому родители переправили меня к бабке. Она жила северо-западнее, небольшой посёлок в предгорье. На границе с Германией.

– И ты, стало быть, мальчонкой лазал по Судетским горам?

– Ну не так уж по горам, – слегка смутился Милан. – На Снежку в Крконоше не поднимался. А на севере горы пологие, высоты небольшие. Там да, лазали…

– Очень хорошо, – одобрил Саблин. – Места тебе знакомые, там предстоит провести важную акцию. Мы рассчитываем на твою помощь.

– Конечно, да, – проникся чех, – всё, что нужно, Иван.

– А ещё я помню, – продолжал Саблин, – как ты лихо командовал ударной группе вермахта по-немецки.

– Правильно. В наших краях много бошей, язык учил с детства. Только говорю с силезским выговором, но силезские немцы тоже немцы.

– Всё в масть! – восхитился Станкевич. – Милан, если ты сейчас скажешь, что и с парашютом прыгать умеешь…

– Хо, господин подпоручик! – вновь рассмеялся Блажек. – Если бы вы приехали в Москву в тридцать третьем или тридцать пятом году, вы бы знали – сколь популярен был парашют в столице в то время!

– Я учился в Петербурге, – скромно вставил Андрей.

– Тогда спросите у Ивана Ильича, – весело продолжал Милан. – Он… как это… не даст соврать. В каждом военном училище была секция. Мы прыгали как… полоумные, да? Ни одна приличная девушка не обратила бы на тебя внимание, если на груди нет значка «Сто прыжков»!

– Верно, Милан, – улыбнулся Саблин. – Дружище, нам тебя сам Бог послал. Давай посмотрим карты. Предстоит посетить места, близкие к тем, где провёл ты детство златое.

Они сели за карты и фото. Блажек толково выбрал место выброса и маршрут к объекту. На доклад к Иоффе пошли вместе, подполковник план одобрил.

Прибыли бойцы Саблина. Командир второго отделения подпрапорщик Игнат Сыроватко, коренастый, крепкий, с обветренным лицом. Коля Митрофанов, добродушный гигант под два метра ростом, в бою, однако, быстрый и безжалостный. Никита Штоколов, немногим уступающий Митрофанову в росте, но тоньше в кости, гибче. Невысокий, подвижный Юра Фирсов.

Все вместе загрузились в «летучку». Саблин, Станкевич, Блажек и Урядников с Сыроватко поехали в Дом инвалидов, на склады. Штоколова с Митрофановым – на танкодром. Там, под руководством инструкторов, они должны освоить германскую технику. Особо интересовали бронеавтомобили Kfz-250/1 и Kfz-250/6. И дальше всех отправится Фирсов – на полевой аэродром, устроенный за Фридриховкой. Там Юру натаскают русские лётчики, неплохо разбирающиеся не только в отечественных, но и в зарубежных самолётах.

На складе, по особой визе Иоффе, подбирали амуницию, долго и дотошно. Взяли десантные камуфлированные комбинезоны, утеплённые, с шерстяными подшлемниками, ботинки с высокими берцами, каски. Милан настоял на необходимости надеть сверху парки «ваффен-СС» с капюшонами. Именно эти элитные войска несли службу по охране объекта. Себе взял парку со знаками отличия гауптштурмфюрера, Переговоры, коли возникнет надобность, придётся вести ему, так что лучше иметь ранг повыше.

Скоро приехали хохочущие Штоколов с Митрофановым.

– Ваш-бла-родие! Там водить-то нечего, – доложил гигант Митрофанов. – Всё стандартно. Кто «опеля» водит, тот и «двести пятидесятого» поведёт. Унификация. – Выдал напоследок умное слово, наверняка подхваченное от водителей.

– Хорошо, – согласился Саблин, – подбирайте себе размерчики. А то на вас, дылд, не всякий ком-без и полезет.

Потом перебрались в оружейку, каждому подобрали «штурмгевер» с прибором бесшумной стрельбы, пистолет, нож:, гранаты. Урядников вместо автомата взял карабин маузер с оптическим прицелом. Это мудро, оценил поручик. Снайпер может очень даже пригодиться. Наконец перешли к гранатомёту.

Это был единственный экземпляр, бог весть какими трудами добытый разведчиками. Почти двухметровая труба со щитком весила за одиннадцать килограммов и производила серьёзное впечатление. Казалось, из такого оружия можно разнести не только какую-то там антенну, но и весь объект целиком.

Боекомплект к РПГ имелся. Начали пробовать. Столб дыма, вырывающийся с хлопком из дульного конца трубы и устремляющийся к цели подобно смертоносной, шипящей змее (снаряд разглядеть было невозможно), незначительная отдача, точность попадания – всё это произвело на Саблина неизгладимое впечатление.

В очередной раз он пожалел, что подобных штуковин не было у него ни в Китае, ни в Чехии.

Все выстрелили по разу, чтобы иметь представление об оружии, а Фирсов и Сыроватко – по два раза. Кому-то из них Саблин планировал доверить завершающий выстрел. Потом прикинули, как оружие донести до цели. Прыгать с трёх тысяч, имея почти двенадцатикилограммовый груз на плечах, удовольствие сомнительное.

Посовещавшись, решили: в выбросе иметь при себе автомат, пистолет, нож, две гранаты. Стандартный набор десантника-парашютиста. Запасные лимонки, патроны и сам РПГ с комплектами гранат увязать в компактный тюк, пристегнуть его к парашюту-автомату и подобрать уже на земле.

Закончили к вечеру. Вылет был назначен в ночь. В оставшееся время кто-то сел писать письмо родным, кто-то прилёг подремать, набраться сил перед опасным делом, Андрей достал книгу и делал вид, что читает. Какие мысли бродили в голове особиста, различал ли он буквы в строчках, кто знает? Милан сидел, поставив между ног немецкую СТГ, и напевал вполголоса чешскую песню.

Саблину не спалось, не писалось и не пелось. Письма домой он отправлял редко. Жизнь в Москве и служба оторвали от имения под Калугой, унесли образы детства в неведомую даль, где они растаяли незаметно и безвозвратно. Да и отец писал ему нечасто. Видно, никак не мог простить, что сын не стал наследником, не принял пейзанской доли и судьбы мелкого помещика. Выбрал свою стезю, далёкую от мирных трудов. Домашние считали Ивана отрезанным ломтём.

Вот Хелене он бы написал. Как ему тоскливо и одиноко без неё, как мечтается порой, что всё скоро закончится, и они будут вместе. Только где она, Хелена? Громит базы оуновцев, сражается с «Зигзагом»? Да и жива ли?

А насчёт «всё скоро закончится» – это да, это вполне может случиться. Уже в недалёком будущем…

4

Глухой ночью группа выстроилась перед «Громовержцем», прогревающим двигатели. Проводить ребят пришёл подполковник Иоффе.

– Господа офицеры! Братцы! – напрягал он голос, перекрикивая свист винтов и рокот моторов. – На святое дело идёте! Опасность оттуда, из Германии, угрожает всем нам страшная. Остановить врага – наш священный долг. Знаю, об офицерской чести, о чести русского воина вам напоминать не надо. Об одном лишь прошу, постарайтесь остаться в живых. Павшие герои остаются в памяти народной, но воюют, бьют врага живые солдаты. Идите, и пусть сопутствует вам удача!

– Служу Отчизне! – гаркнул строй.