Фронт до самого неба - Василий Минаков

- Но все-таки он же спасал себя, - говорили одни. - А настоящий подвиг - когда человек идет на самопожертвование, на смертельный риск. И мог бы не идти, а идет, чтобы уничтожить врага, выручить товарища...

Другие возражали. Если проявил недюжинную храбрость, самообладание в критической обстановке, значит - подвиг.

- Конечно, есть разница, - переждав спор, подвел итог комиссар. - Но и спасая себя, человек сохраняет для будущих боев одного воина. А это уже немало. Разные бывают подвиги. Только за последний месяц на нашем фронте их совершено десятки. О таране Мухина слышали? Вот тот пример, когда мог бы и не идти...

Об этом таране, двенадцатом по счету на Черном море мы уже слышали, но попросили рассказать подробно.

Это случилось в сентябре.

Одна из наших береговых батарей изо дня в день била по фашистским войскам из района Геленджика. Громила живую силу и технику врага, не давала ему покоя. Фашисты решили уничтожить ее с помощью своей дальнобойной артиллерии. Расстояние до нашей батареи было большое, поэтому гитлеровцы подняли в воздух "Фокке-Вульф-189", чтобы с него корректировать огонь.

Бронированная, двухмоторная, двухфюзеляжная "рама" висела над огневой позицией батареи. Вражеские снаряды ложились все ближе к орудиям. Надо было во что бы то ни стало избавиться от наблюдателя. Эта задача была поставлена перед летчиками Мухиным и Масловым. Взлетев на самолетах ЛаГГ-3, они достигли высоты, на которой летал "фокке-вульф" и пошли на сближение. Мухин устремился в атаку, а Маслов, маневрируя вокруг вражеского самолета, отвлекал его огонь на себя. Фашисты бросили корректировку и всю силу огня обрушили на наши "лаги". Искусно маневрируя, Мухин и Маслов взяли противника в клещи и стали обстреливать его. После очередной пулеметной очереди Мухина "рама", отстреливаясь из двух пулеметов, пошла в сторону моря. Очевидно, на свой аэродром.

Проскочив вниз, Мухин вплотную подошел сзади к корректировщику, нажал гашетку, но оружие молчало - вышел боезапас. Тогда мужественный летчик решил пойти на таран. "Лаг" врезался винтом в левый фюзеляж вражеского самолета, в тот же миг своей плоскостью ударил и по правому фюзеляжу. Раздался сильный треск, и оба самолета, потеряв управление, стали беспорядочно падать.

Мухин отстегнул ремни, его выбросило из кабины истребителя. Через несколько секунд он раскрыл парашют и начал спускаться в районе бухты.

Но на этом не кончилось. Два вражеских летчика, покинув свой самолет, тоже спускались на парашютах, находясь ниже Мухина. В бессильной злобе, охваченные отчаянием и безнадежностью, фашисты открыли по нему огонь из пистолетов.

Мухин принял вызов. Не размышляя, скользнул на своем парашюте, приблизился к врагам на сорок-пятьдесят метров, выхватил пистолет и открыл ответный огонь. Сумел застрелить обоих фашистов, а сам благополучно приводнился в бухте. Вскоре наш катер доставил Мухина на берег, где он был радостно встречен боевыми друзьями, наблюдавшими за его мужественной борьбой.

- Да, в воздушном бою, если сложится безнадежная обстановка, единственный выход - это таран, - подхватил кто-то из молодых летчиков. Погибать, так с музыкой!

- Хорошо, если есть такой выход, - возразил комиссар.

- Ну, таран-то...

- И таран не всегда возможен. Но выход настоящий летчик найдет всегда. Решит, как поступить в последнюю минуту...

И рассказал поистине фантастический случай. Однако действительный произошел он совсем недавно, в октябре, и героем его был летчик Военно-воздушных сил нашего, Черноморского флота.

Ивану Кораблеву шел девятнадцатый год и летал он на У-2, возил почту. Никто не верил, что этот парень с золотистым пушком на щеках и мальчишечьим озорным взглядом - уже почти готовый боевой летчик, способный драться с фашистскими асами, пикировать, бомбить, прошивать меткими очередями вражеские машины, штурмовать неприятельскую пехоту. Дай ему только боевой самолет. Но ему не давали. И приходилось летать из тыла на фронт и вдоль фронта с письмами, газетами, оперативными документами. На его "уточке" не было никакого вооружения.

Однажды, доставив почту, Кораблев возвращался на свой аэродром. Дело было днем, шел низко, над самым берегом. И вдруг, в районе Сочи, крылом к крылу пристроился к нему "мессершмитт". Гитлеровские асы, вылетающие на "свободную охоту", любили нападать на такие безоружные самолеты - и риска никакого, и боевой счет растет. "Мессер" с выпущенным шасси и закрылками для уравнивания скорости с тихоходной машиной Кораблева - был на расстоянии нескольких метров. Гитлеровец не торопясь открыл фонарь, поднял средний и указательный пальцы вверх, а большим ткнул вниз, что могло означать лишь одно: на втором заходе тебе, сосунок, будет крышка!

"К чему второй заход? - подумал Кораблев за фрица. - Чуть приотстать и нажать гашетку..."

Но гитлеровец, должно быть, не мог отстать на своей скоростной машине. Исчерпал все резервы ее в этом смысле. И на заход не торопился. Продлевал удовольствие, играл, как с мышонком кот. Любовался своим мастерством, держась, как привязанный, в пяти метрах от Кораблева и вместе с ним повторяя неровности берега, как бы обчерчивая его рельеф. Вот сволочь!

И вдруг Кораблев вспомнил: пистолет!

Незаметно отвел назад руку, вынул из кобуры "ТТ" и выстрелил прямо в красную, ухмыляющуюся физиономию аса. Тот вскинул руку, как бы защищаясь, и сразу обмяк. "Мессер" накренился, черкнул крылом по земле, кувыркнулся и взорвался в двадцати метрах позади машины Кораблева...

Так летчик Иван Кораблев открыл свой боевой счет. И бой этот, так неудачно начавшийся для него, принес, вероятно, самую легкую в его фронтовой жизни победу.

Героический десант

О первых числах октября в большом зале школы, где мы жили, была размещена парашютно-десантная рота, сформированная из моряков. Командовал ею волевой, энергичный капитан Орлов. Борьба, рукопашный бой, приемы самбо, метание гранат, стрельба из всех положений, снятие часовых, прыжки с парашютом, подрывное дело - вот далеко не полный перечень того, чем ежедневно занимались наши соседи. В свободные минуты мы с интересом наблюдали за ними.

- Работают ребята! - восхитился Панов. - И днем, и ночью. Не каждый выдержит такую нагрузку!

- Замечательные парни! - согласился и Лубинец.

Старшина роты Соловьев следил, как снаряжались его десантники. На огромном брезентовом полотне были разложены кучками самые разнообразные предметы. Все это моментально разбиралось по рукам и аккуратно размещалось в специальных чехлах, патронташах и сумках десантников. Каждый боец имел автомат, пистолет, кинжал, две ручные гранаты, компас, карманный фонарик, двенадцать плиток шоколада, пачку печенья, флягу со спиртом, две коробки спичек, пять пачек папирос, несколько индивидуальных пакетов. Кроме того, на каждую группу в три-пять человек выдавались килограммовые термитные бомбы, противотанковые гранаты, бутылки с зажигательной смесью...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});