Двойной порок (СИ) - Штогрина Анна

- Зубрилка, у тебя всегда всего в жизни по два. Моя хитрая девочка,- Марк поцеловал меня в губы, смущая. Я уткнулась в ворот его пальто вдыхая божественный запах его кожи. Силы, уверенности в себе.

- Я не хитрая. Я любимая и счастливая,- прошептала я ему на ушко. 

Услышала в ответ безобидный смешок.

- Приехали. Выходите справа,- громко скомандовал Ник. 

Мое сердце сразу затрепетало от предвкушения встречи со своим искалеченным зверем. 

Я прям вбежала на ступени частной клиники, таща Марка за руку за собой.

- Малыш, осторожно. И ты ведь помнишь, что тискать Тиграна пока нельзя,- давал мне напутствия Марк.

Я на все кивала, как кукла. Со всем согласна. Поскорее бы увидеть своего медвежару.

- Туда. Восьмая палата,- направлял меня Марк.

Больничные стены и запах хлорки сейчас мне казались французскими духами. Я мчалась к любимому мужчине, и любые обстоятельства на пути воспринимались приятным аккомпониментом долгожданной встречи.

Без стука я распахнула дверь в палату и замерла на пороге.

Сзади в меня впечатался Марк, подталкивая войти.

Но я словно окаменела.

Тигран был не сам.

Глава 41

Мой раненный зверь с заросшей черной бородой лежал на высокой подушке. Его внушительный торс был оголен и перемотан белыми эластичными бинтами. Он хмурил итак суровое недовольное лицо.

При виде меня глубокая складка между черными бровями разгладилась, а в черном взгляде блеснула молния искренней радости.

У изголовья кровати стоял высокий грузный мужчина в костюме. Он синхронно с Тиграном обернулся мне на встречу. И именно его мрачный тяжелый взгляд, пропитанный ненавистью и пренебрежением, пригвоздил меня на пороге.

- Марат Давидович, здравствуйте,- ровно и сухо поздоровался из-за моей спины Марк.

Это был отец Тиграна. Я вспомнила его по фото на холодильнике.

Из обрывков разговоров моих мужчин, я знала, что он очень злился на Тиграна. Угрожал лишить его своего наследства, изгнать из семьи. Оставить, как одинокого волка без рода и племени.

Я чувствовала, что Тигран не показывал, но в глубине души очень переживал разлад в семье. И во всем этом виновата я. Наше нестандартное трио никогда не будет в глазах суровых родителей принято и одобрено. Для них мы извращенцы, а я лично - шлюха.

И все это нескрываемо читалось в уничтожительном взгляде, обращенном в мою сторону.

- Кроха...иди быстренько ко мне! Девочка любимая, я так соскучился,- слишком громко проговорил Тигран.

- Здравствуйте,- выдавила я из себя смущенное приветствие.

Потупив глаза в пол я пошла к кровати раненного мужчины. 

На наши с Марком приветствия отец Тиграна не ответил. Поджал сильнее губы на гладковыбритом подбородке.

- Тигран...я все сказал,- угрожающе кинул он и прошагал грузными шагами к выходу из палаты.

- Я тоже, - рыкнул в ответ мой медвежара. Он упертый. Я знала, что разговор минуту назад был про нас. И отец требовал прекратить наши ужасно неправильные отношения, по его мнению конечно. 

- Любимый...- я забыла за недовольство Марата Давидовича, стоило двери закрыться. 

Дрожащими руками обняла своего мужчину, склонилась к его лицу. Губы Тиграна были спрятаны в высоких завитках жесткой бороды, но я их отыскала без труда. Он не поднимал руки, чтоб обнять меня, вероятно из - за боли от ранений. Но накинулся на мой рот с откровенным голодом. И урчащие довольные звуки клокотали в груди моего любимого зверя.

- Кроха...бля, я тебя сожрать хочу...но лучше отойди чуть, маленькая, а то если член встанет, что я с ним делать буду?! 

Я вздохнула с улыбкой. Тигран...в этом он весь! Как мне его не хватало! Сердце из-под ребер аж выпрыгивало, так тянулось к нему.

- Брат, ты что не кормишь нашу девочку?!- вдруг недовольно пробасил медвежара,- Одна кожа да кости! Стася, какого хрена?! Мы вообще то договорились тебе малых заделать. Только куда в тебя богатыри поместятся? Сама Дюймовочка, еще и голодовку объявила. Чтоб ела за троих, пока я тут отлеживаюсь. Легче станет по жопе дам тебе. Слышь, брат, следи, чтоб кроха не растворилась, а то и ты получишь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Лежи уже, командир. Сам вижу, что зубрилка без нас истосковалась. Исхудала малышка. Все, теперь буду лично ей рацион составлять,- добродушно усмехнулся Марк и подошел ближе, обнял меня за талию. Прислонился сзади.

Тигран болезненно закрыл глаза. Впалые щеки, слишком острые скулы под бородой и синюшные круги под глазами выдавали его борьбу за жизнь последние дни.

Я сжала его большую кисть двумя ладошками. Подняла к лицу и поцеловала. Поластилась, как кошечка. Потерлась щекой и носом об его сбитые костяшки и пальцы.

- Все, шуруйте. А то не могу смотреть на вас вдвоем. Сразу чувствую себя импотентом. Придете, когда швы снимут,- буркнул Тигран, окрывая глаза и глядя на нас с Марком в упор.

- Нет, нет, нет!- запричитала я,- Я останусь с тобой. Это ведь частная клиника.  Я знаю, что можно поставить койку. Буду за тобой ухаживать, пока не выздоровеешь. Я никуда не поеду. Я тебя люблю и буду рядом.

- Кроха...моя девочка любимая...Ладно, завтра приходите. Оставаться здесь ночевать тебе нельзя. Иначе я не выйду отсюда никогда. Буду к тебе лезть, а мне сейчас строгий доктор постельный режим приписал,- он подмигнул мне.

На что я улыбнулась.

- Какие заказы на завтра? Может хочется чего нибудь вкусненького?- спросила я, понимая, что спорить и злить Тиграна нельзя. Если сильно разнервничается, то может начаться кровотечение.

- Вкусненького...хочется, пипец, как! Только пока рано. Нельзя. Когда стояк не будет угрожать моей жизни, покормишь меня...Стася...

***

Глава 42

Урок самообороны.

Никита и Анжелика.

Лика с опаской вошла в качалку на первом этаже дома Тиграна. Все эти дни Стася не отпускала подругу домой. А ей и не хотелось возвращаться в унылую квартиру, напоминающую о жестоком прошлом. В ней хрупкая беззащитная девушка была жертвой беспощадного садиста. И то, что Славик терзал ее всю ночь при Стасе, это он еще сдерживался. Обычно он кусал и бил ее сильнее, придушивал до отключки. 

Но теперь ее кошмар умер. Жестокий подонок мертв и девушке не надо больше дрожать и бояться  каждого шороха.

Вот только забитая искалеченная душа не могла расслабиться. Она теперь испорчена на всю жизнь. Ненавидит и боится мужскую силу. Воспринимает ее, как угрозу.

Лика замерла, глядя на Никиту. Мужчина не услышал, как она вошла. Без футболки, в одних тренировочных шортах и кроссовках он подтягивался на брусьях. Его спина напоминала анатомическое полотно с штрихами просушенных четко очерченных мышц. Плечи и руки клубами бугрились от напряжения. Тонкие прожилки вен вздулись на коже, которая казалось сейчас треснет.

Каждый мускул сильного крупного спортсмена выглядел, как сплетение металлических троссов.

От страха у девушки аж дух захватило.

Если эта махина для убийств на нее разозлится, гнев Славика покажется ей ангельским лепетом.

Но ведь Никита не такой. Все дни они дружно и миролюбиво проводили время. Смеялись, когда вечером смотрели комедии. И ей нравилось, что он довольно и благодарно ест все, что она готовит.

Славик всегда рычал. Ему все недосолено или пересолено, недожарено, переварено. И за эти оплошности всегда следовало наказание. Удары и пощечины, сексуальные извращения.

- Анжелика, тебе в спецназе надо работать. Я  не услышал, как ты вошла,- мужчина спрыгнул на пол с брусьев и подошел к ней ближе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его голубые глаза казались добрыми. Хотелось довериться.

Мужчина чуть нахмурился, вглядываясь в ее лицо. Заметил, как она напугана его близостью.