Рядовые Апокалипсиса - Борис Громов

— Мля, Грошик, ты совсем стебанулся? – зло зашипел явно рассадивший локоть Буров.

— Ты лучше в триплекс выглянь, – срывающимся голосом огрызнулся я. – Вы мне, мля, оба теперь по гроб жизни должны, как земля колхозу.

— Вы кто? – раздается какой–то придавленный писк с командирского сиденья.

А, ну почему придавленный, понятно становится сразу. Попавший в бронированное нутро первым, Солоха в слабом свете лампочки внутреннего освещения успел разглядеть на коленях сидящего в «бардаке» солдатика‑ «срочника» старенькое «весло» АК‑74. И во избежание «неизбежных на море случайностей» решил нас всех от возможной необоснованной агрессии обезопасить. Проще говоря, скорчил зверскую рожу и ткнул стволом пистолета точно в зареванную, с красными опухшими глазами, физиономию. Думаю, не самый глупый вариант. Объяснять сейчас что–то этому «юбервоину» и втолковывать – дело долгое и муторное. Опять же не факт, что он с ходу гласу разума внемлет в таком–то состоянии. А тут все коротко и ясно: хочешь жить – никшни!

— Етит твою в бога, в душу мать! – выдыхает последовавший моей рекомендации Буров, так и не отлипший от бокового триплекса.

Ага, как я тебя, Андрюша, сейчас понимаю. Сам, когда эту образину несколько секунд назад увидел, в штаны не наложил только потому, что некогда было: тебя да тезку твоего, хохла хитромудрого, в этот бронированный ящик трамбовал да сам за вами следом втискивался. Так вот и вышло, что штаны остались сухими и чистыми, зато сердце сейчас колотит, будто копр, сваю в землю вбивающий. И вспотел я разом, как в парной. Еще бы, такое–то чудовище вживую увидать!

Больше всего так ловко скаканувшая на нас с крыши тварь была похожа на какую–то обезьяну вроде бабуина или еще какого гамадрила, только лысую. И крупную, не с гориллу, конечно, но повыше меня, пожалуй, будет, если разогнется. А во мне все–таки без трех сантиметров два метра будет. Мускулистая, зараза, аж круглая от перевивавших тело, словно жгуты, мышц. А главное – башка. Вернее, даже не сама башка, а вытянутые вперед челюсти и пасть. Блин, да там зубищи, как у аллигатора какого–нибудь. Такой «чавкой» человека пополам перекусить за пару приемов можно. А пальцы рук (или все–таки лап?) заканчиваются здоровенными, явно неубирающимися когтями. Бр–р–р, твою мать, меня аж передернуло, стоило подумать, что эта вот «зверушка» могла с нами сделать, если б я ее вовремя не заметил.

— Внимание всем! На связи Алтай‑11. Из машин и носа не высовывать, двери в бронекапсулы изнутри задраить и ждать дальнейших указаний.

— Борис, что там у вас? – откликнулся оставшийся за старшего Мельников.

— Полная задница, – коротко, но емко ответил я. – Но мы в безопасности. Теперь нужно, чтобы и вы тоже были… Все ясно?!

— Понял тебя, Алтай‑11.

— Ну вот и отлично. Конец связи.

Так, теперь займемся нашим найденышем.

— Ты кто, боец? – смотрю я в перепуганные глаза солдатика. – Андрюх, да убери ты свой пистолет! Автомат его пока забери и хватит. А то он от полноты чувствей сейчас обхезается. А нам потом это сидеть и нюхать. Повторяю вопрос. Ты кто?

— Се–сережа, – лепечет он в ответ.

Твою ж душу, зашибись он ответил… Мне все сразу стало понятно. Кстати, зато выяснилось, почему мы до него докричаться так и не смогли. Солдат этот, похоже, из экипажа «бардака». И шлемофон танковый у него имеется. Только он его с головы давно стянул, и тот, словно капюшон, теперь за спиной висит. А вот ларингофоны на шее затянуты, и сам шлем к ТПУ подключен. Так что бойчишка просто с перепугу бормотал что–то, а радиостанция исполнительно его мольбы в эфир гнала.

— Очухайся, боец! Фамилия, звание, должность?! По уставу отвечай!!!

— Рядовой Еремин, механик–водитель второго взвода первой мотострелковой роты, войсковая часть 3792, внутренние войска.

Ну слава богу, кажется начал в себя приходить наш Сережа.

— Что тут произошло, рядовой?

Тьфу, блин, опять поплыл! Видимо, мой вопрос его вспомнить заставил. Губы солдатика затряслись, лицо скривилось, сразу видно – вот–вот заплачет.

— А ну отставить! Ты мужик или баба сопливая?! Отвечать по уставу, кому сказано!!!

— Есть по уставу, – всхлипывает тот, но собраться уже не может и начинает бессвязно бормотать: – Мы с Витькой на «броне» сидели, дежурили, а остальные… А тут оно сверху как скакнет… Витьку свалило и с ним на землю… А ведь могло и меня… Я – внутрь и закрылся… А они стреляли… И так кричали… Мне даже тут слышно было…

Под конец своего бессвязного монолога рядовой совсем скис, закрыл лицо руками и уткнулся им в колени. Плечи его затряслись. Все. От него мы прямо сейчас, похоже, уже ничего не добьемся. Хотя лично мне уже и так все понятно, кроме того, что это за погань такая и что нам теперь делать.

— Так, тезка, а ну–ка подвинься, – пропыхтел вдруг Солоха, передавший мне «весло» рядового Еремина и начавший протискиваться мимо Бурова к креслицу наводчика.

— Ты куда? – поинтересовался я.

— Да пойду тоже гляну, чего вы там такого увидели. Борь, я по «срочке» наводчиком был. Правда, на БТР‑80, но сильно сомневаюсь, что тут серьезная разница…

Примерно через минуту Андрей, обустроившийся в тесноватом для него креслице, начал вертеть маховичок горизонтальной наводки.

— Ох, ни ху… чего себе!

— Увидал?

— А то, – процедил он сквозь зубы. – Больше скажу, мужики – их двое. Оба красавцы – хоть на стенку плакат вешай. Питаются, суки. Ну сейчас я вас угощу. Ухи зажмите!

В замкнутом пространстве БРДМ короткая, на три патрона очередь грохнула серьезно, кисло завоняло сгоревшим порохом. Поплыли сизые, завивающиеся клубы дыма.

— Ага! – радостно и хищно ощерился Андрюха. – Получил, сучара!!! А ты куда собрался? Команды бежать не было!!!

Блин, а ловко у него все же получается эти ручки крутить. Вот уж, правда, если чему в армии научили – до конца жизни не забудешь. Следующие тридцать секунд Солоха с невероятной скоростью крутил маховики наводки и посылал куда–то, отчаянно при этом матерясь, короткие очереди. Салон «бардака» окончательно затянула кисея дыма. И кто название–то это придумал – «бездымный порох»? Брехня!!! Одно радует, что стреляные гильзы КПВТ наружу «выплевывает», а то нам тут совсем весело стало бы!

— Есть! – удовлетворенно выдохнул Солоха. – А нефиг по стенам лазить. Мы тебя, сволочь, и на стене достанем.

— Точно попал? – на всякий случай переспрашиваю я.

— Точнее некуда, как там в песне: «Куда руки, куда ноги»… «Владимиров» – это вам не шутки.

Охотно верю, но вот вылезать из столь безопасного и потому до невозможности уютного нутра бронемашины почему–то совершенно не хочется. Но – нужно. Собираю в кулак всю свою решимость и, мысленно перекрестившись, а вслух выматерившись, рву вверх ручку дверного запора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});