Проклятье Полоза (СИ) - Мира Ризман

Рену, но тут дверь с грохотом открылась, и в комнату ввалились драконеане во главе с Гволом.

— Она здесь! — воскликнул тот, и в его голосе без труда улавливались нотки ликования. — Схватить и доставить шаману! Немедленно!

Пара рослых драконеан обошли своего командира и стали надвигаться на Рену. Марселу мгновенно оказался между ними: его глаза полыхали злостью и решительностью. Он грозно клацал зубами, но драконеан это не смутило. Один смело шагнул на лиса и позволил тому наброситься на него. Однако реакция драконеанина оказалась лучше, чем у Марселу. Не успел лис выпустить когти и захватить в свои зубы хотя бы часть ткани или плоти, как был вновь позорно пойман за шкирку и повис на вытянутой руке. Но как бы не пытался Марселу храбриться, снова рычать и метаться, драконеанин крепко держал его, словно тот был всего лишь мелким озлобленным щенком. Тем временем второй драконеанин остановился напротив Рены, с некоторой опаской поглядывая на проступающую сквозь лёгкую накидку золотую чешую.

— Хватай её! — заметив заминку, возопил Гвол, но был почти тут же прерван своим братом.

— Не трогай! — в комнату буквально влетел Артмаэй. Судя по тому, как небрежно была наброшена его мантия, появление Гвола застало его врасплох.

— Ты что, собираешься укрывать в своём доме преступницу? — Гвол же времени даром не терял.

— Что значит преступницу?! — удивился Артмаэй.

— А то! Эта тварь сегодня на рассвете задушила нашего отца! — не церемонясь, Гвол ткнул пальцем на ошеломленную Рену. — И только не говори мне, что твоя Аин не видела это во Сне!

— Я не понимаю, о чём ты! — не уступал Артмаэй. — Моя гостья едва ли могла покинуть мой дом, она же не умеет летать! Ведь так? — Он повернулся к Рене, ожидая подтверждения. Та согласно кивнула, едва заметно отползая подальше от нависающего над ней драконеанина.

— Я… я была здесь! — произнесла она слабым, чуть хрипловатым ото сна голосом.

— Да ну? — Гвола, похоже, эти слова совершенно не убедили. — Тогда смею предположить, что вы заодно!

— Это ещё почему? — опешил Артмаэй.

— Думаешь, я слепец? Этой твари не обязательно уметь летать, она же — нага! А змеи, если ты вдруг позабыл, братец, прекрасно умеют ползать!

Рена ощутила, как холодок пробежал по её спине. Обрывки кошмарного сна… ведь это не могло быть правдой? Марселу бы заметил! Да, Марселу вполне мог бы заступиться за неё, сказать, что она не покидала этого жилища, но… «Он мой спутник, а значит, его словам никто не поверит, решив, что мы соучастники», — косясь в сторону беспокойно дрыгающего в руках драконеанина лиса, поняла Рена. Этот Гвол ей сразу не понравился, и сейчас её не покидало чувство, что она стала разменной монетой в чужих руках.

— Отдай её, Арт! — в дверях появилась Аин. — Гвол говорит правду. Я видела Сон!

— Но… — Артмаэй не спешил сдаваться. Рена видела его растерянность и в тоже время решимость. Он явно относился к тому типу личности, что не верят только фактам и делам.

— Это дело шамана! — бескомпромиссно заявила Аин, и Артмаэй всё же отступил.

Гвол кивнул драконеанину и тот послушно, хотя с неким опасливым пренебрежением, схватил Рену за руку и потащил на выход. Он словно бы боялся, что заразиться от неё, и его кожа так же покроется золотистой чешуёй. Потому драконеанин, выведя Рену наружу, нарочито старался ухватиться именно там, где виднелась тонкая ткань лёгкого одеяния. Тем временем братья поравнялись. Артмаэй хмуро посмотрел на Гвола, тот же откровенно ухмылялся.

— Тело отца уже вынесли на площадь, — сообщил последний, и в его голосе не прозвучало ни капли скорби.

Взмывая в прохладные утренние небеса, Рена пыталась вспомнить обрывки сна и лицо того, кого по словам драконеан, она сегодня задушила. Но образ размывался в золотистой дымке. Всё, что сохранилось в её памяти — лишь островато-пряный и невероятно соблазнительный аромат. Не слишком ли мало этого даже для собственного расследования?

На площади, несмотря на ранний час, было очень многолюдно. И если вчера ночью здесь стояли только мужчины, то теперь в толпе находились женщины и даже дети. В самом центре, в окружении факелов расположилось ложе, на котором возлежал покойный князь. Они опустились совсем рядом, так что Рене не составило труда внимательно осмотреть драконеанина. Князь выглядел измученным стариком: его землистое лицо избороздили морщины, серебристые волосы потускнели, а черты оплыли, как бывало после продолжительной тяжёлой болезни. И если бы не явные следы на шее, любой бы подумал, что князь почил потому, что пришёл его срок. Но эти жуткие посиневшие полосы с чешуйчатым рисунком не оставляли никаких шансов для оправданий. Рена с ужасом взирала на них, отказываясь верить самой себе. А что если… это и вправду она? Возможно ли, что этой ночью её тело само сменило облик и поддалось древним животным инстинктам? Сомнения прочно засели в голове, заставляя Рену всё больше нервничать. Ей было страшно, и не только от взглядов, полных ненависти, которыми её щедро одаривала толпа, но и от того, что она, кажется, начала путаться в реальности. И ведь совсем недавно, в северном имении, куда её спрятали ото всех, с ней происходило что-то подобное. Тогда её тоже звали голоса и манили запахи, и она почти ничего не могла вспомнить! Рена безотчётно принюхалась, но на площади было слишком много ароматов, чтобы в них различить нечто особенное.

— Ну что? — Над ухом насмешливо прокаркал Гвол. — Признаёшь свои грехи, Жрица-убийца?

Рена вздрогнула и вновь покосилась на шею князя. Она никогда не душила свои жертвы, впрочем, у неё прежде и не было такой крупной добычи. Пусть эфа и довольно большая змея, Рена предпочитала охотиться на грызунов и прочих мелких животных.

— Может, сравним отпечатки? — Гвол понизил голос, и теперь тот звучал ещё более зловеще. «И они, конечно, совпадут», — с удивительной решимостью произнёс внутренний голос Рены, и тело разом оцепенело от ужаса. Даже если это и не она, других змей в округе попросту нет! И что теперь? Эта толпа забьёт её камнями? Сбросит в горную пропасть? Рена судорожно прикидывала, какой вердикт вынесет ей суд драконеан, но те продолжали на неё смотреть, явно ожидая кого-то. Краем глаза она заметила, что Артмаэй и Аин приземлились неподалеку. Лицо драконеанина выражало глубокую печаль и грусть. Он не сводил взгляда с князя. В глазах Аин блестели слёзы, она поникла и безвольно сложила крылья. В отличие от них, Гвол, даже стоя в шаге от покойного отца, излучал лишь самодовольство и явно что-то предвкушал.

Толпа гудела, и хотя Рену продолжало