Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов

Многозначительно уподобление Горбачевым Рейкьявика Чернобылю.

«Разного рода драмы — Чернобыль и Рейкьявик. Но по потрясению основ, на которых строился послевоенный мир, они сопоставимы»,

Там же. С. 27

— рассуждает он в своих мемуарах. Рейкьявик, по его словам, обозначил

«прорыв», позволивший собеседникам заглянуть «за горизонт» (Там же. С. 32, 34). Эти слова Горбачева никак не согласуются с тем, какое впечатление о встрече лидеров СССР и США в Рейкьявике сложилось у А. Ф. Добрынина — одного из участников переговоров с советской стороны:

«Встреча в Рейкьявике 11—12 октября 1986 года носила весьма драматический характер. Впервые в истории советско–американских отношений, казалось, возникла реальная возможность значительного сокращения стратегического оружия. Рейган, к нашему удивлению и удовлетворению, согласился с такой нашей идеей — и даже с возможной ликвидацией стратегических ракет по истечении десяти лет. Однако он отказался взять какие–либо обязательства по договору ПРО, которые могли бы ограничить деятельность США по осуществлению программы «звездных войн». Все настойчивые попытки Горбачёва переубедить Рейгана оказались безуспешными. Оба лидера закончили свою безрезультатную встречу (курсив мой.— И. Ф.) поздно — в полночь»

Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно… С. 654

Как видим, и Горбачев, и Добрынин усматривают в Рейкьявике драму. И только в этом они единодушны. В прочем же их оценки решительно расходятся. По Добрынину, встреча двух лидеров оказалась «безрезультатной» (Анат. А. Громыко прибегает к более энергичным выражениям, считая, что

«в Рейкьявике произошло крушение встречи в верхах»

(Громыко Анат. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля… С. 114)),

тогда как, по Горбачёву, она позволила осуществить

«прорыв»

и открыть

«новые горизонты»,

уведя собеседников

«так далеко, что обратно уже повернуть было нельзя»

Чем объяснить такое расхождение? Конечно, можно высказать догадку, согласно которой Горбачев «задним числом» постарался скрасить досадные итоги неудачной встречи, чтобы придать своей дипломатии в общественном мнении больший вес и значение. Но нельзя исключать то, что Добрынин и Горбачёв говорят о разных вещах: первый — о безрезультатности общих переговоров по разоружению, а второй — о результативности сугубо доверительных и личных, один на один бесед генсека с президентом, носивших секретный характер и затрагивающих будущее СССР. Необходимая для этого степень расположения и взаимопонимания была достигнута ранее, на Женевской встрече Горбачева с Рейганом в ноябре 1985 года.

Обращает на себя внимание некоторая торопливость в её организации, обусловленная, по всей видимости, желанием поскорее установить непосредственную связь с президентом США. Встреча не имела серьезной дипломатической подготовки (Там же. С. 114). Достаточно сказать, что за две недели до ее начала в Москве не было никакой ясности относительно того, какие основные вопросы будут обсуждаться на переговорах, каков возможный исход этих переговоров (Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно… С. 618). Торопливость и неподготовленность встречи приобретают особую выразительность, если соотнести с ними ряд обстоятельств.

М. С. Горбачёв недавно пришел к власти. Перед ним возникло множество вопросов и проблем. Нужно было основательно в них разобраться и определить принципиальные основы внутренней и внешней политики. Необходимо было освоиться с новым статусом первого лица в стране, принявшего на себя тяжелейший груз ответственности. На всё это требовалось время, а Горбачев, едва заняв кресло Генерального секретаря ЦК КПСС, ухватился за предложение американцев провести встречу на высшем уровне (Заслуживает внимания тот факт, что

«впервые за все время нахождения у власти Рейгана последний открытым текстом говорил о желательности советско–американской встречи на высшем уровне с только что избранным Генеральным секретарем»

(Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно… С. 603)

Значит, на Горбачева американский президент, ненавидевший Советский Союз, возлагал какие–то особые надежды. Возможно, здесь сказывалось мнение Маргарет Тэтчер о Горбачёве. «Железная леди» говорила:

«Мне нравится господин Горбачёв. С ним можно вести дела»

(Громыко Анат. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля… С. 196; см. также: Рыжков Н. И. Десять лет великих потрясений. М., 1995. С. 81)

Тэтчер настойчиво советовала Рейгану внимательно присмотреться к Горбачеву.

«Эти рекомендации произвели на Рейгана определенное впечатление»

(Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно… С. 601)

Необходимо в должной мере оценить тот факт, что мнение Тэтчер о Горбачёве — это мнение влиятельной фигуры

«мировой закулисы»

(см.: Бегунов Ю. К. Тайные силы в истории. Сб. статей и документов. СПб.,1996. С. 330—331)).

Надо сказать, что последняя встреча лидеров СССР и США состоялось в 1979 году. С тех пор прошло шесть с половиной лет. Поэтому новую встречу следовало тщательно подготовить. Горбачев же отверг

«установку прежнего советского руководства, что такая встреча должна обязательно сопровождаться подписанием какого–либо серьезного соглашения. Если придерживаться такой точки зрения, говорил Горбачёв своим коллегам, то встреча с Рейганом состоится не раньше, чем через два–три года. Может быть, вообще не состоится. А время не терпит. Встреча нужна для знакомства с Рейганом и его дальнейшими планами, а главное — для завязывания личного диалога с президентом США»

Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно… С. 605

Со своей стороны президент США также хотел

«провести встречу для личного знакомства и для «общего обзора горизонта» отношений двух сверхдержав и международной обстановки»

Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно… С. 602

Однако Рональд Рейган зарекомендовал себя как ярый враг Советского Союза ― «империи зла», по его терминологии. Казалось, встреча с ним мало обнадеживала. Но случилось нечто удивительное.

«Наше знакомство,

― рассказывает Горбачёв,―

произошло естественно и непринужденно. Со стороны кое–кому даже показалось, что мы сразу заговорили на каком–то понятном обоим языке, английском или эсперанто»

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 2. С. 11—12

На этом «понятном» и, по–видимому, доступном только им языке они общались с глазу на глаз. Горбачев вспоминает:

«Пять или шесть встреч мы провели один на один, причем каждый раз с нарушением «графика»… наш разговор с Рональдом Рейганом был интенсивным, содержательным, в отдельные моменты эмоциональным. Но что очень важно: откровенным и, чем лучше мы узнавали друг друга, дружественным»

Там же. С. 14

К концу встречи Горбачев почувствовал, что

«с Рейганом можно иметь дело»

Там же

Примечательна последняя фраза, заимствованная у Тэтчер, которая дала Горбачеву такую же характеристику (Замятин Л. М. Горби и Мэгги… С. 21 Громык о Анат. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля… С. 196 ). Этот лексический прием как бы намекает, что Тэтчер, Рейган и Горбачев ― люди одного круга, которые «могут иметь дело» друг с другом.

Необходимо заметить, что Рейган прибыл на Женевскую встречу, имея уже некоторые представления о Горбачёве, на которого западные политики и «кремленологи» обратили внимание в 1982 году, во время посещения Канады. Здесь он произвел впечатление политического деятеля,

«который, в отличие от своих коллег по Политбюро, проявляет значительный интерес к западным методам управления экономикой, к западной системе ценностей. Советский посол в Канаде — им был в то время А. Яковлев — в немалой мере помог Горбачеву создать этот изначальный имидж»

Замятин Л. М. Горби и Мэгги… С. 16

Последнее приобретает особый смысл, если учесть свидетельства В. А. Крючкова и В. С. Широнина о связях Яковлева с ЦРУ (Крючков В.А. Личное дело. М., 1997. Ч. 1. С. 282–299; Широнин B.C. Под колпаком контрразведки… С. 198―204).

Вскоре произошел довольно примечательный случай, который можно считать, как говорится, «информацией к размышлению». Осенью 1984 года,

«впервые после длительного охлаждения англо–советских отношений, делегацию Верховного Совета СССР пригласили посетить Лондон с официальным визитом. Через британского посла в Москве дали понять, что премьер–министр могла бы встретиться с главой делегации, если таковую будет возглавлять Горбачев»