Официантка - Елена Нестерина

— Марина, — Николай взял её за руку, — я хочу сказать…

Но ничего не сказал. Не успел. Потому что в это время раздался звонок в квартиру.

Николай вскочил с места.

— Кто это там? Извини, я быстро.

С этими словами Николай скрылся в прихожей, откуда продолжали доноситься нетерпеливые звонки.

— И что ты хочешь? Зачем? — Когда Марина вышла за ним вслед в прихожую, Николай общался с кем-то по домофону. — Нет, я не могу тебя сейчас пустить.

— Кто это, Коля? — спросила Марина.

Николай с усилием повернулся к ней.

— Это… по делу.

— По делу? Так открой. Ничего страшного, я подожду.

— Колюнчик, я ровно на одну минутку! — голос был женским.

— Николай, впусти женщину, — по-доброму сказала Марина.

— Ничего страшного, Марина, все хорошо, это моя сестра. Да, сестра…

Вот только этого ещё не хватало, чтобы Николай, будущий Маринин мужчина и потенциальный муж, начал сейчас канючить и оправдываться.

— Запускай, посмотрим.

В квартиру немедленно влетела высокая рыжеволосая девица. Марина отошла подальше, фактически в тень, и наблюдала происходящее оттуда. Решительности ей, конечно, не занимать, только надо ли вот тогда все это? Неужели она, Марина, опять ошиблась?

Ошиблась или не ошиблась, но раз Марина решила, что Николай — её добыча, то размышлять поздно. Надо только бороться. Что этой рыжей крысе тут надо?

— Коля, я не понимаю… Мы же с тобой договаривались, что…

— Настя, пойдем поговорим, — Николай схватил рыжую под руку и повел в недра квартиры. — Мариночка, я тебя прошу. Извини, извини, мы поговорим быстро, очень быстро. Не уходи никуда только, пожалуйста. Не уходи! Я всего лишь…

— Ну Коля, что ты говоришь… — голос Марины был сладким и выражение лица всепонимающее. — Поговорите, конечно, надо же все выяснить… Я подожду.

Под разъяренное пыхтение девицы, которую он тянул под руку, Коля скрылся в комнате.

«Это что ж такое? Это что ж за свидание? И это начало моей возможной семейной жизни?» — усевшись в кресло, думала Марина.

Строить предположения по поводу того, что это за девица, Марине совершенно не хотелось. Бывших подруг могло быть у Коли сколько угодно. Подумаешь, невидаль… И теперь Марина будет у него одна такая. Одна-единственная.

То, что Николай идет нарасхват, придало Марине сил и уверенности.

«Очень хорошо! — решила она. — Будем бороться. Я это тоже люблю. Но в меру. А меру я знаю».

Николай и подруга просто пропали. Их разговор слышно почти не было, да Марина и не старалась прислушиваться.

Однако Марине становилось страшно. И с каждой минутой все страшнее и страшнее. Даже ноги её похолодели и словно отнялись.

«Что они там делают? Если это его постоянная сожительница, почему он выясняет с ней отношения именно сейчас? Не такой же он дурак, чтоб меня приглашать в дом, со своей прошлой женщиной не разобравшись? Быть такого не может. Значит, эта дура специально сейчас приперлась. Понятное дело, почуяла. А раз почуяла, значит, есть что почуять, — подумала Марина и обрадовалась. — Ну! Тогда, значит, и правда, это все очень серьезно и важно. Для меня. Ха! И для него тоже! Так, ладно, хватит там вам разговоры разговаривать».

На столе остался лежать мобильный телефон Николая. Марина взяла его и позвонила на свой мобильный. А сигнал Марининого телефона был очень резкий и пронзительный, Марина специально себе такой поставила. Он и рявкнул, не жалея сил, затем ещё и еще.

И Николай появился. Увлеченный жарким спором, он не сразу понял, где и что это звонит, бросился в прихожую, но Марина схватила свой телефон и крикнула:

— Николай, это мне звонят! Наверно, по работе срочно зовут! Так что извини, мне надо…

— Нет, Марина, нет! — Николай метнулся к Марине, затем вновь в комнату, где оставил свою собеседницу.

И через минуту он уже вывел плачущую рыжую девушку в прихожую, простился с ней, предложил проводить, но без энтузиазма так предложил. Отказываются обычно от таких проводов.

Девушка ушла.

Марина трогательно посмотрела на Николая из кресла, в которое успела забиться. В этот момент Николай особенно был любим ею. И в этом не было уже никакого сомнения. Марине стало хорошо.

Она выиграла.

Николай сел возле неё на пол. Марина смотрела на него и не требовала объяснений.

И вновь все стало происходить так, как она придумала для себя.

Любовь явилась. Николай был покорен быстро и без единого выстрела. Марина и не ожидала, что все получится так просто.

Влюбленным редко удавалось выбраться куда-либо вдвоем, и именно его, который вечно рвался куда-то, ей хотелось оставить у себя дома, пожалеть, приголубить, усадить за свой, домашний, а не ресторанный стол. По своей собственной инициативе она привезла Николая знакомиться с тетей Вероникой в то время как все прежние её мужчины, если им удавалось прорваться внутрь её квартиры, сами норовили представиться Марининой родственнице и как-то заявить о себе. Даже Игорь Александрович, и тот когда-то сам напросился на это.

Марина даже посмеялась, когда вдруг пришла к мысли, что, оказывается, Николай был первым мужчиной, которого за все то время, что Марина жила здесь, она стала оставлять ночевать у себя дома. Раньше она предпочитала встречаться на чужой территории, оставляя свой дом только для себя, дом, в котором больше никому, кроме родных, не было места.

Денег и всего остального у Николая было не больше, чем у того же Хана или Руслана, и уж явно меньше, чем у Игоря, но это не особо интересовало Марину. И сам этот её Коля ничем особенным не отличался, только вот запал он почему-то в душу Марине, и она чувствовала, что готова зубами в него вцепиться и не отпускать от себя.

И Коля был ей рад, она это видела. За ним ей хотелось чувствовать себя как за каменной стеной, хоть Марина и плевалась, подумав так об их отношениях. Она не боялась даже, что превращается в Карину, развозит розовенькие сюси-муси, — просто наконец-то ей стало хорошо, и она была готова дорого платить за это.

И быть за каменной стеной, в принципе, тоже было сложно. Николай пил, и все его запои были совершенно немотивированными и внезапными. Николай в эти моменты не поддавался никакому контролю, агрессивным, правда, не был, но бед от него было много. Он начисто забывал, что происходило с ним, что он кому говорил, где был, что делал. Хоть под Марининым влиянием запои стали случаться у него значительно реже, однако вреда от них было не меньше. Николай и сам себе такому был не рад, по возможности держался, но в любой момент мог сорваться и если не уйти в запой, то просто напиться в такую зюзю, что Марине оставалось разве что телохранителя ему нанимать. Однако она верила, что все это поправимо, и хорошо даже, что это единственная проблема в отношениях между ней и её Колей.

Марина затаилась. И раньше малоразговорчивая на тему своей личной жизни, теперь она вовсе перестала делиться и секретничать с кем-либо из подруг. И не то что боялась, что кто-то посмеет переманить её Колю — все Маринины знакомые женщины знали, что с ней шутки плохи, просто это было исключительно её собственное чувство, выкладывать на блюде которое она никому не собиралась. И не то что выкладывать, даже просто чуть приоткрыть дверку, за которой оно спрятано, боялась. Чтоб кто свой нос туда не сунул.

«А может, я просто испугалась, что одна останусь? — пробивалась иногда у Марины такая мысль. — Схватилась за то, что под руку подвернулось? И получилось, как в песне. Я его слепила из того, что было. А потом все это, как говорится, и…»

Но едва видела или слышала она своего Колю, как моментально забывала о подобных мудрых выводах.

— Мне достался приз в подарочной упаковке! — сказал ей Николай как-то. — И это ты — мой приз!

После таких слов Марина, хотя особенно виду и не подала, пришла к выводу, что получила действительно в руки то, что искала и давно хотела. Игорь сказал ей когда-то, что она сама заслуживает жизни в подарочной упаковке, и вот теперь эту счастливую подарочную жизнь она собралась строить себе вместе с Николаем.

«Когда слова вот так вот сходятся, — думала Марина, — это, значит, судьба. Просто так такие вещи не говорятся. Все, это мое счастье. Никому про него знать не надо. И пусть только попробует какой гад мне помешать, пусть только кто влезет, кто что мне напортит. Землю буду рыть, на клочки рвать, пусть только какая рожа сунется мне мешать… Мое это, мое, а за свое я злая буду и ужасная. Не дай Бог, конечно…»

В ресторане Карина чувствовала себя в своей тарелке. Или она набралась уже со временем жизненного опыта, или контингент посетителей здесь был поприличней, или статус сестры давал свои преимущества, но Карина практически никогда не ощущала себя прислугой, никто не обижал и не огорчал её. Это было приятно, и работалось из-за этого особенно хорошо.