Другая - Ася Оболенская

тогда тепло кулона подсказывает единственно верное решение.

Крыша!

Я добегаю до лестницы и спешу вверх по ступенькам. Дверь на чердак оказывается закрыта. Закрыта в обычном человеческом мире, поэтому не составляет особого труда открыть ее без ключа. Я тяну за ручку и в лицо моментально ударил теплый ветер.

В надежде на чудо в виде какой-нибудь пожарной лестницы, оглядываю крышу, но ничего хоть отдаленно похожего на вариант спасения здесь нет, и отчаяние вновь начинает наступать. Я бессмысленно кружу по крыше, а потом замираю, увидев показавшуюся рядом фигуру

Макс смотрит мне в глаза, а я вновь забываю, что стоит дышать, медленно пятясь к краю.

Он делает один большой шаг вперед, а я три маленьких назад. И так продолжается до тех пор, пока я не понимаю, что отступать дальше уже просто некуда.

И вновь возвращаются непрошенные слезы. Ветер раздувает волосы, и они то и дело липнут к щекам, ставшими влажными, но все это неважно.

Я неотрывно смотрю на человека, которому верила, которого считала близким.

Которого, наверное, была даже способна полюбить.

А он просто использовал меня.

Становится абсолютно невыносимо горько, и я, наконец, принимаю решение.

Один медленный глубокий вдох и неторопливый выдох.

Я вспоминаю взгляд Лизы и даже успеваю подумать о том, что она тогда чувствовала, а потом смахиваю слезы и едва слышно шепчу одними губами.

— Ненавижу тебя.

Закрываю глаза и делаю большой шаг назад.

Глава 16

Тишина. Какая прекрасная тишина. Если возможно будет провести так всю оставшуюся жизнь, то, наверное, это будет идеально. Просто лежать и ни о чем не думать, наслаждаться приглушенным светом и легким теплом на лице.

Да, не думать, это самое главное. И не вспоминать. Не знаю почему, но две эти вещи казались абсолютно неуместными, ненужными и на мгновенье даже пугающими. Наверное, я даже мотнула головой в знак того, что такие эмоции мне не понадобятся. Больше никогда.

Я подставила лицо навстречу теплу, чтобы окончательно выбросить из головы все лишнее, и это моментально сработало. Спокойствие словно ниточками заплетало тело. Сперва тонкими и практически неощутимыми, но постепенно они начали превращаться в мягкие атласные ленты, которые плавно опускались на кожу, и я окончательно расслабилась.

Но в какой-то момент приятное тепло и нежность ткани сменились легким покалыванием.

Я сразу же встрепенулась, понимая, что таким ощущениям здесь места нет, но они не желали меня слушать, становясь все сильней.

Через несколько минут к покалыванию присоединился яркий свет, который заставлял еще сильней зажмуриться, а потом я и вовсе ощутила отчетливое жжение. Захотелось закрыть лицо ладонями и закричать.

Почему что-то рушит мой мир?!

Я попыталась поднять руки, чтобы избавиться от неприятных ощущений на лице, но ленты не дали мне этого сделать, плотнее стянувшись на коже.

Они не хотели отпускать меня из этого сладостного тумана, да я и сама не желала уходить… Вот только как избавиться от этого раздражения и непонятного волнения, нараставшего в груди.

К свету и жжению тем временем добавился шорох. Он не был неприятным, просто сейчас очень злил. Да и лентам такое действие не приносило никакого удовлетворения, они, словно будучи живыми, начинали виться подобно змеям, оберегая меня от невесть откуда взявшегося дискомфорта.

Оберегали или пытались удержать?

Вдруг пронеслось в голове и исчезло.

Однако шум становился все сильней, и эта мысль раз за разом возвращалась. И теперь я уже пыталась прислушаться к посторонним звукам, чем лишь сильней злила оплетающую ткань.

И вот, когда я уже начала разбирать в монотонном шуме какие-то знакомые ноты, одна из лент коснулась шеи, и я почувствовала, как резко стало не хватать воздуха.

— Открой глаза!

Четко раздалось в голове, а щеку обожгло с новой силой.

— Открой чертовы глаза!

Прозвучало еще громче, и теперь я уже точно знала, что голос принадлежал не мне. Я до сих пор не понимала, кто был его обладателем, но на уровне подсознания чувствовала, что стоит послушаться.

Жадно хватая ртом воздух, попыталась побороть неизбежно наступавшую панику и пошевелить руками, но все было бесполезно.

— Давай, же, Соня!

Еще один удар и вспышка света.

Я изо всех попыталась открыть глаза, но они словно слиплись. А ленты тем временем ползли все выше, поднимаясь к лицу. И, наконец, я ясно поняла, что мне уже не выбраться, если они закончат свой путь, скрыв меня целиком.

— Услышь меня!

Я попыталась послушать и понять, почему должна это сделать.

Жжение. Еще раз и еще…

— Софа.

Еще одна моя попытка и еще один оклик голоса. Очень близкого голоса.

Андрей!

— Черт, Соня!

Его пощечина вновь опалила щеку, за ней последовала следующая, а потом еще одна.

Они были уже совсем реальными, я практически чувствовала его руки, поэтому собрала все оставшиеся силы в комок и распахнула глаза.

Свет казался неестественно ярким, от этого я зажмурилась, но вновь закрыть глаза побоялась, позволяя себе лишь коротко моргать. Дыхание было рваным и сбивчивым, и мне потребовалось какое-то время, чтобы перестать дрожать и прийти хоть в какое-то подобие адекватности.

А Андрей так и сидел рядом, замахнувшись на меня рукой, ему тоже нужно было это дурацкое время, чтобы начать нормально соображать.

Только вот его у нас не было.

Воспоминания вернулись слишком резко, и я абсолютно не была к ним готова. Перед открытыми глазами проносились яркие картины.

Дима, Элла, Константин Федорович… Максим.

Лестницы, крыши и темнота…

Я не заметила, как вновь начала дрожать.

— Зачем ты меня разбудил? — глотая слишком соленые слезы, спросила у Андрея. — Зачем?

Шепот переходил в крик, но я ничего не могла с собой поделать. Мне было не нужно то, что происходило сейчас. Все должно было закончиться, когда я сделала тот шаг назад.

— Успокойся… —