Приключения Полынова (сборник) - Дмитрий Биленкин

— Нет.

— Тогда лекарство?

— Тоже нет.

— Тогда…

— Да, да, да! — воскликнул Мильонер. — Не смотрите на меня так, будто я… Есть мнение закончить отработку, пустить машины в серию и использовать их, невзирая на побочный эффект.

В комнате стало очень тихо.

— Мильонер, вы это серьезно? — проговорил, наконец, Горд.

Резкий хохот заставил их вздрогнуть. Оборвав смех, Баллах ткнул пальцем в сторону Мильонера.

— Этот господин не умеет шутить. Он же человек-магнитофон, не так ли, Мильонер?

— Позвольте!..

— Баллах, уймись. — Горд шагнул к Мильонеру. — То, что вы сказали, вернее, то, что вашими устами сказали другие, — чудовищно. Вы-то понимаете это?!

— Нет. — Улыбка Мильонера была почти торжествующей.

— Тогда нам не о чем разговаривать.

— Все же я прошу меня выслушать. Вы не станете отрицать, что широкое и неограниченное применение антигравитационных двигателей означает новую эру в технике. Возведение домов, заводов превратится в детскую забаву…

— К делу! — прорычал Горд.

— Короче говоря, вы отчетливо представляете, чему равен актив. В пассиве мы имеем одно: зеленый загар. Давайте теперь объективно взвесим.

— Взгляните на наши лица. Взгляните на свое лицо!

— Это эмоции. Загар безвреден. Ну, станут люди зелеными, что тут такого? Есть люди с белой кожей, есть с черной, желтой, красной. А теперь у всех будет зеленая, по крайней мере исчезнет расизм.

— Вы дурак, Мильонер. Расизм обусловлен не столько цветом кожи, сколько…

— Согласен, согласен! Это я к слову. Итак…

— Минуточку! Каково было вам оказаться зеленым? Вы это забыли? Если бы тогда, перед испытаниями, вам сделали предложение получить антигравитацию, но позеленеть, или не получить, зато остаться белым, — что бы вы сказали?

— А вы?

— Я?..

— Да ты понимаешь, к чему он клонит? — гневно пробормотал Баллах. Сейчас он, как и мы, изгой. Прокаженный. А вот если всех сделать зелеными…

— Вы не логичны. — Очки Мильонера энергично блеснули. — Вы же сказали, что я человек-магнитофон. Пусть так, я не обижаюсь, не все способны быть гениями. Но разве магнитофон, да еще зеленый, способен сам по себе…

— Он прав, — задумчиво сказал Баллах. — Просто ветер подул в другую сторону. Извините.

Горд быстро ходил по комнате.

— Не понимаю, — сказал он едва слышно. — Ничего не понимаю! Кто это решил? Совет директоров?

— Предложение согласовано на очень высоком уровне.

— Как может человек в здравом уме поступиться собственным лицом ради любой, самой великолепной машины?! Или сами эти «большие люди» намерены укрыться в Антарктиде?

— Чего не знаю, того не знаю. Однако не думаю. Впрочем, позволю высказать догадку, что они идут на это не по своей воле.

— Что-что? Кто же способен им диктовать? Уж не избиратель ли?

— Жизнь, дорогой Горд, жизнь.

Горд устало опустился в кресло. Помотал головой.

— Чушь, бред, свинячий сон. Всех — зелеными?! А, понял… Деньги. Вложения, которые надо оправдать. Доходы, которые надо заграбастать, провались весь мир в преисподнюю.

— Отчасти вы правы.

— Отчасти?

— Разумеется, Хоть я и человек-магнитофон, как меня только что любезно определили (раньше вы, Баллах, называли меня так за глаза, но я не в претензии), пусть я, с вашей точки зрения, лишь противный чиновник, у меня тоже есть кое-какие мысли. Хотите?

— Пожалуй, это любопытно, — фыркнул Баллах. — Изреките.

— Для вас я и так был зелененьким. Квакающей лягушкой.

— Ну, знаете!..

— Разве нет? Человек сортом похуже. Администраторишка. Надзиратель-соглядатай. Правда, мы, менеджеры, платим вам не меньшим презрением. Но дело не в этом. Если бы на Земле было братство, единое общество без всякой там кастовости, вражды, если бы миром правил разум, а не конкуренция, то люди могли бы подождать с антигравитацией. Спокойно все изучить, продумать, взвесить… Но мы живем в реальном мире, и он нам диктует свои законы.

— Да вы, оказывается, в душе коммунист! — саркастически усмехнулся Баллах.

— Я попросил бы…

— Оставьте, — глухо сказал Горд. — Короче, вы хотите сказать, что не мы, так другие осуществят антигравитацию.

— Разумеется! Диктаторы не перевелись, и им плевать на всякую там мораль и эстетику, если дело пахнет новым перспективным оружием.

— И поэтому мы должны подражать фашистам. Прекрасно! Новый вариант ситуации: «Гитлер, атомная бомба и свободные Соединенные Штаты». Настолько свободные, демократичные и человеколюбивые, что об этом многое могут порассказать жители Хиросимы. Славный нам был тогда преподан урок!

— Реальность есть реальность. Зачем, однако, драматизировать? Антигравитация все же не бомба, и позеленение отнюдь не лучевая болезнь.

— Скажите это тем людям, которые завалили газеты протестами против наших бесчеловечных опытов…

— Теперь, кажется, вы принимаете нашу демократию всерьез. Не беспокойтесь, завтра же несколько красивых актрис, популярных певцов, высокопоставленных дам и десяток славных «девушек из народа» публично скажут, что зеленый цвет кожи — лучший в мире, что сами они жаждут позеленеть. И позеленеют, будьте уверены, чем создадут моду. В конце концов общественное мнение вас самих попросит продолжить работу.

— Да понимаете ли вы, что у антигравитации могут оказаться другие, менее явные, зато вредные побочные свойства?! Я, я виноват, что не думал об этом раньше, но теперь-то гром грянул!

— Об этом надо было думать еще в девятнадцатом веке, — внезапно сказал Баллах. — Или раньше.

Не только Горд, но и Мильонер взглянули на него с недоумением.

— Да, раньше! Когда создавали автомобиль, разве думали, что их выхлопы станут душить людей? Прекрасное средство транспорта, что еще надо! А сейчас они душат. Люди от них не зеленеют, зато, случается, гибнут. Но мы и сейчас не отказываемся от машин, наоборот.

— Баллах!

— Что, Баллах? Или ты не замечаешь, как Мильонер, верней, его хозяева пункт за пунктом опрокидывают все твои возражения?

— Мои? Наши!

— Твои! Я лежу, молчу и слушаю. Делаю выводы. Нравятся они мне или нет, только в нашем обществе, мой милый, не машинист ведет поезд, а поезд катит машиниста. Следовательно — кочегарь или спрыгивай. Точка.

— Но неужели, неужели ты веришь, что миллионы людей, какую рекламу ни раздуй, по доброй воле согласятся поступиться своим естеством? Что наши имена не будут прокляты?

— Нашел из-за чего волноваться… Во-первых, не мы, так другие. Во-вторых… Да оглянись же! Ежегодно полтораста тысяч жертв автомобильных аварий в одной лишь Америке. Ничего, ездим. А тут — зеленый «загар». Всего-то! Непривычно поначалу, дико, так ведь зато оригинально, безвредно, наконец, патриотично. Могу даже подкинуть Мильонеру лозунг: «Антигравитация покончит с дорожными катастрофами». Чистая правда, между прочим. Да здравствует поголовное позеле-не-е-ние!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});