Стигматы Палмера Элдрича (сборник) - Филип Дик

Одна створка окна открывалась; отворив ее, он прислушался к жужжанию реактивного прыгуна, садившегося на крышу соседнего здания. Жужжание затихло. Подождав немного, он перекинул ногу через подоконник и завис над уличным потоком…

Внезапно в голове возник голос, но не его собственный, а чей–то чужой. Голос повторил:

«Пожалуйста, скажите мне, как вас зовут. Независимо от того, намереваетесь вы прыгнуть, или нет».

Обернувшись, Риттерсдорф увидел ганимедянина — желтую липкую плесень, которая, очевидно, бесшумно просочилась под дверь комнаты, и теперь медленно собирала себя в кучу небольших шаров, представлявших физическую форму ее существования.

— Я снимаю комнату напротив вашей, — объявила плесень.

— Среди землян обычно принято стучаться, — недовольно проворчал Чак.

— У меня нет конечностей, следовательно, мне нечем было постучаться. Во всяком случае, я хотел войти до того, как вы…, удалитесь.

— Это мое личное дело, и оно вас не касается.

— «Никакой землянин не есть остров», — худо–бедно процитировала липкая плесень «Искаженный эпиграф Джона Дона к роману Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». — Прим, перев.». — Добро пожаловать в дом, которому мы, постояльцы, присвоили почетный титул: Замок Бездельников. Здесь есть кое–кто, с кем вам стоит познакомиться. На нашем этаже, например, живут несколько землян вроде вас, а также неземные существа различного облика, отдельные из которых, вероятно, могут вам не понравиться, но остальные, несомненно, заинтересуют. Я намеревался одолжить у вас чашку йогурта, но ввиду того, чем вы заняты, это желание теперь кажется мне бестактным.

— Я еще не въехал окончательно. — Риттерсдорф перенес ногу обратно через подоконник и отошел от окна.

Он не был удивлен визитом мыслящей липкой плесени с Ганимеда, так как слышал, что размещение гостей из иных миров представляло на Земле большую проблему. Независимо от влиятельности и положения в собственном обществе, на Земле они были вынуждены ютиться в старых обветшалых домах с минимумом удобств, вроде этого.

— Если бы я мог носить с собой визитные карточки, — сказал ганимедянин, — то вручил бы вам одну. Я бизнесмен, занимаюсь импортом необработанных драгоценных камней и подержанных изделий из золота. Кроме того, я фанатичный филателист. У меня в комнате находится редчайшая американская серия про Колумба из четырех экземпляров — может быть, вы хотите… — Плесень замолчала. — Вижу, что нет. Во всяком случае, желание покончить с собой хотя бы на время покинуло ваш мозг. Это хорошо. Помимо коммерческой деятельности, я занимаюсь также…

— Разве закон не требует от вас усмирять свою способность к телепатии во время пребывания на Земле? — спросил Чак.

— Да, но ситуация показалась мне исключительной. Вот что, господин Риттерсдорф: хорошо бы вам сменить работу… Я лично не могу нанять вас, так как не состою в руководстве какой–либо фирмы. Но у меня есть связи среди делового мира девяти лун, и я постараюсь…

— Спасибо, — грубо отрезал Чак. — Извините, но мне нужно побыть одному. — Ему уже наделали столько предложений о работе, что их, наверное, хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Но, в отличие от вашей жены, у меня нет никаких скрытых мотивов.

Липкая плесень притекла поближе к Чаку.

— Как у большинства земных людей мужского пола, чувство самоуважения строится у вас в основном на способности зарабатывать деньги. В этой области, как я ощущаю, у вас развились весьма серьезные сомнения, а также чувство вины. Могу кое–что сделать для вас в этом плане… Но на это потребуется время. В настоящий момент я покидаю Землю и возвращаюсь на свою родную луну. Предположим, я дам вам пятьсот долларов — американских, естественно, — чтобы вы поехали со мной. Считайте, что даю вам в долг, если хотите.

— А что, интересно, я буду делать на Ганимеде? — раздраженно сказал Чак. — Чего вы привязались? Работа у меня есть, она мне подходит, и бросать ее я не собираюсь.

— Но подсознательно…

— Не надо пересказывать мне мое подсознание. Выйдите отсюда и оставьте меня в покое. — Риттерсдорф повернулся к липкой плесени спиной.

— Боюсь, что ваше намерение покончить счеты с жизнью вернется — возможно, даже очень скоро.

— Ну и пусть.

— Существует только один способ, который может вам помочь, — задумчиво излучила плесень. — И это отнюдь не мои жалкие потуги о предложении работы.

— Какой же именно?

— Женщина, которая заменит вашу жену.

— Слушайте, это уж слишком.

— Погодите. Данное предложение имеет под собой не физическую и даже не умственную основу, оно чисто практическое. Вам нужна женщина, которая примет и полюбит вас таким, какой вы есть. В противном случае вы пропадете. Позвольте мне позаботиться об этом. Дайте мне два часа. А пока держите себя в руках. И никуда не уходите.

Ганимедянин медленно вытек обратно в коридор. Его мысли стали неясными: «Как импортер, покупатель и просто хороший бизнесмен, я завязал массу контактов с землянами многих профессий…» Затем все смолкло.

Дрожащими руками Риттерсдорф прикурил сигарету. Потом отошел подальше от окна, присел на древний диван и стал ждать.

Он не знал, как относиться к деликатному предложению ганимедянина: он был тронут и раздосадован одновременно и, кроме того, озадачен. Можно ли верить словам этого неземного существа? Разве липкая плесень в состоянии ему помочь? Это казалось маловероятным.

Прошел час.

В дверь постучали. Это не мог быть ганимедянин, поскольку ему нечем было стучать. Поднявшись на ноги, Чак подошел к двери и открыл ее.

На пороге стояла земная девушка.

Глава 3

Хотя перед отлетом ее ждала еще тысяча дел, относящихся к новой, неоплачиваемой работе в Службе Здоровья и Социального Обеспечения, доктор Мэри Риттерсдорф все–таки выкроила время для одного личного дела. Она прилетела на реактивном такси в Нью–Йорк, на Пятую авеню в офис Джеральда Фелда, продюсера Банни Хентмэн Шоу. Неделю назад она передала ему подборку самых лучших, по ее мнению, текстов Чака. Пришло время выяснить, есть ли шансы у ее мужа (точнее, у бывшего мужа) получить работу.

Если Риттерсдорф сам не в состоянии подыскать себе приличное место, то этим займется она. Это необходимо хотя бы потому, что весь следующий год ей и детям придется рассчитывать только на доходы Чака.

Выйдя из машины на крыше здания, Мэри опустилась на девяностый этаж, подошла к стеклянной двери и, подождав немного, вошла в приемную кабинета Джеральда Фелда.

За столиком сидела секретарша — привлекательная, ярко накрашенная блондинка в облегающем свитере ажурной вязки. Глядя на нее, Мэри внутренне возмутилась: разве можно женщине с такой полной грудью следовать моде только потому, что бюстгальтеры стали дурным тоном? В данном случае простая практичность требовала наличия бюстгальтера. А эти неестественно торчащие благодаря операции соски? Это уж слишком. Мэри раскраснелась от негодования.

— Слушаю вас, — секретарша посмотрела на Мэри через витиеватый монокль. Когда ее взгляд встретился с холодными взглядом Мэри, соски у нее тотчас опустились, будто поникли от страха.

— Мне необходимо видеть господина Фелда. Я доктор Мэри Риттерсдорф и у меня очень мало времени; я отбываю на лунную базу агентства ТЕРПЛАН в три часа дня нью–йоркского времени.

Мэри произнесла эту фразу сухим, требовательным тоном, которым — в силу профессии — владела довольно неплохо.

После серии формальностей Мэри, наконец, получила разрешение войти. Джерри Фелд сидел за столом, имитированным под дуб — натуральный дуб отсутствовал на планете по крайней мере лет десять, — и увлеченно просматривал видеоленту с рабочим материалом.

— Минуточку, доктор Риттерсдорф, — пробормотал он и указал на стул. Мэри села, положила ногу на ногу и закурила.

На экране Банни Хентмэн представлял германского магната прошлого века. В синем с отворотами костюме он стоял перед советом директоров и доказывал им, каким образом новый автономный плуг, производимый картелем, мог бы использоваться в военных целях. Четыре плуга, соединенных вместе, образуют не просто большой плуг, а установку для запуска реактивных снарядов. Банни изъяснялся с сильным немецким акцентом и представлял свой замысел как гениальное изобретение. Фелд периодически хмыкал.

— У меня не так много времени, господин Фелд, — произнесла Мэри, четко выговаривая слова.

Продюсер неохотно остановил видеозапись и повернулся к ней.

— Я показал Банни рукописи. Он проявил к ним определенный интерес. Понимаете, ваш муж пишет в несколько бесстрастном, я бы даже сказал суховатом стиле, однако ситуацию передает весьма достоверно. Когда–то такое изложение…