Не отрекаются, любя... (СИ) - Лабрус Елена

Вестлинг жестом дал ей слово. Ваан, подойдя к стеклу, демонстративно уставилась в окно, не возразив.

— Трёхстороннее соглашение, что было составлено семь лет назад, закрепило за участниками договора право на собственность, указанную в договоре, в долях, равных вложенным средствам, — отчеканила Стелла, что теперь разбиралась во всех этих бумажках куда больше остальных. — Доверенным лицом, подписавшим документ от имени Веры Сергеевны, был Герман Реверт, как попечитель её фонда. Госпожа Аматуни подписала документ лично. А право подписи от своего лица, как и право управления активами было нотариально доверено ещё при жизни господина Реверта его сыну, — показала она рукой на Марка. — В случае отказа или невозможности поставить свою подпись, доля участника договора не может быть поделена между остальными, передана третьим лицам, продана или куплена, а отчуждается в пользу государства. Так указано в трёхстороннем соглашении. Я правильно поняла? — обратилась она к Вестлингу.

— Совершенно верно, Стелла Викторовна, — кивнул он.

— Благодарю, — кивнула она в ответ.

Марк усмехнулся.

Вот именно из-за этого соглашения, в котором оговорены права на порт, мост, завод, склады, тупики, дорогу и прочие объекты недвижимости (о некоторых Марк и не подозревал, но, если посчитать, отец вложил деньги чуть в треть знаковой застройки города) губернатор хотел, чтобы Марк уехал вместе с Верой, видимо, придумав способ как прибрать к рукам отчуждаемое и у Веры, и у Марка.

Измайлову же был нужен её фонд, поэтому он бы Веру не отпустил, но доля Марка тоже осталась бы бесхозной, если бы он уехал. А вот доля и роль Ваан, а также просьба отдать ей всё, на тот момент были для Марка тайной, да и сейчас он знал не всё.

Одно он понял из пояснений Стеллы: если Вера не вступит во владение активами своего трастового фонда — то её акции тоже вернутся выпустившей их компании и не достанутся никому, а если их общее соглашение не будет пролонгировано в том виде, как есть, то подписавший его контрагент остаётся при своём имуществе, не подписавший — теряет всё. Но если соглашение будет перезаключено коллективно, то свою долю один из участников может уступить только другому участнику, никак не постороннему лицу. Теперь Марк понял на что намекала ему Ваан — чтобы он отказался от своей доли в её пользу, раз ему ничего не надо. И, хоть в этом была больше издёвка над ничтожностью его планов и скорее призыв не сдаваться легко, чем требование, она одна предлагала заплатить, а не отнять. Одна предлагала сберечь то, что с таким трудом досталось отцу.     

— Можно я уже подпишу, — протянула руку Белка.

— Ян Карлович, — пригласила Стелла.

Вестлинг достал из кармана ручку и протянул Вере. Потом развернул четыре экземпляра договора, чтобы Белке было удобно.

Та справилась за несколько секунд.

— Марк, — передала ручку.

Кроме акций, что оставил ей отец и что баснословно выросли в цене, в её трастовом фонде была и часть компаний «Открытой реки» — в те годы, когда Вера была совсем маленькой, отец Марка не просто занял деньги её отцу, он их вложил в его начинания. Что эти деньги станут долей Веры в компаниях Реверта — именно так решил отец семь лет назад.

— Ваан?.. — протянул Марк ручку, когда подписей под договором стало две.

Иванна Вигеновна взяла её в руку и остановилась напротив Веры.

— Да, детка, это я была женой твоего отца, — усмехнулась она. — Тебе рассказали?

— Я знаю не больше, — ответил Марк. — Только имя и дату свидетельства о браке.

Ваан кивнула, размашисто расписалась и припечатала ручку к столу.

— Эти деньги, что были вложены в строительство моста и доля, за которую я сейчас поставила подпись — грязные деньги, мой мальчик. За них похищали, насиловали, продавали в рабство, убивали. За них семьями гибли люди. За них шла война. И мой отец Виген Аматуни победил в той войне. Войне между властью и криминалом. Это он в девяностые создал одну из самых жестоких и богатых бандитских группировок, банду Айка, и взял под контроль соседний регион. Но не смог взять под контроль этот и тогда они решили построить мост и вышли на твоего отца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Айк? — удивилась Вера.

— Да, отвергнутый своей армянской семьёй за то, что женился на тайке, отец взял себе имя ни много ни мало, а прародителя всех армянских народов. По преданию Айк сразился с великаном Бэлом и убил его стрелой из лука. Этот день до сих пор является днём всенародного праздника Навасарда. А разбогатела банда отца на дури, что везли из Бирмы через Таиланд. Помнишь, я тебе говорила, что не стоит недооценивать задворки, — повернулась она к Марку, — и в тройку крупнейших производителей наркотиков входят Афганистан, Колумбия и Бирма. А Бирма, она же Мьянма — «задворки» Таиланда. Моя мать была связана с тайской криминальной группировкой и наркосиндикатом Red Wa — «Красный Ва». И пусть я поклялась, что ноги моей в их бизнесе не будет — не бывает влияния на пустом месте. Я дочь криминального авторитета и дочери тайского Крёстного отца — отсюда все мои связи и возможности.

— А мой отец? — спросила Вера.

— Твой отец был очень умным человеком. Он быстро понял кто в городе хозяин и что иначе, чем под его «крышей» ему работать не дадут. Нас познакомили. Он был хорош собой, умел ухаживать. И я как-то очень просто согласилась стать его женой. Мы расписались и даже какое-то недолгое время были счастливы, пока… — она упёрлась двумя руками в стол и посмотрела на пустое кресло. — Пока я не встретила твоего отца.

— Моего отца? — переспросил Марк.

Ваан кивнула.

— Я эти дни постоянно думаю: почему всё так беспощадно повторяется. Я влюбилась в твоего отца просто без ума, как и Файлин в тебя. Хотя он не давал ни единого повода. Он был влюблён по уши в твою мать и в принципе меня не замечал, тем более я была замужем Но моя жизнь стала просто невыносима: видеть, как он счастлив, знать, что у них вот-вот родишься ты — он души не чаял в своей семье. Я была настолько несчастна, что собрала вещи и уехала в Африку к друзьям. Там встретила Мода. Родила от него Файлин…

Она замолчала. Сцепила зубы.

— Как он? — спросил Марк. — Мод?

— Попал в плен после очередной стычки. Его казнили. Года три назад.

Марк качнул головой и тяжело вздохнул:

— Сколько смертей.

— А отец встретил мою маму, и потом его тоже убили, — добавила Вера.

— Я была в Тае, когда это случилось, — посмотрела на неё Ваан. — Но я не приехала. Меня не интересовали его деньги. Я подписала документы, что от всего отказываюсь. И вернулась, чтобы отдать Файлин в школу, только через семь лет.

— И снова встретила моего отца? — предположил Марк.

— Они же начали с Айком строить мост, — развела она руками. — Герман часто приезжал к отцу. А я… тогда мне казалось, что мне уже ничего не надо, ведь у меня есть мой Сверчок. Но я ошиблась. Мне было надо. Чувства не прошли. И в этот раз твой отец ответил мне взаимностью. У нас случился роман. И сумасшедше счастливый год, — она улыбнулась. — А потом твоя мама узнала…

Марк опустил голову. Тогда он был слишком мал, чтобы понимать, что в жизни мужчины случаются другие женщины, даже если в сердце одна. Что порой почти невозможно уступить искушению, да и стоит ли. Каждый принимает решение сам. И сам потом несёт свой крест. Люди уходят, а вина остаётся…

— Он пытался загладить свою вину, — погладила Марка по плечу Ваан. — Привёз домработницу латиноамериканку — твоя мама всегда мечтала выучить испанский язык. Потом твоя мама решила выйти на работу, он договорился о месте в минздраве. Но она его так и не простила. А потом за ней начал волочиться будущий губернатор. И однажды она не устояла…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И уже отец ей этого не простил, — кивнул Марк.

— Как это несправедливо, — покачала головой Белка.

— Мужчины, — развела руками Ваан. — За что их воспевают — нас казнят. За что их легко прощают — нас предают анафеме. Что для мужчины лишь эпизод — для женщины целая жизнь. Но я тогда отступила. И появилась в его жизни, только когда тебе понадобилась помощь, — посмотрела она на Марка. — Вот теперь ты знаешь всё.