Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

– Да, – согласилась она отрешенно, оглядывая стены зала. – Взгляните только, что они натворили!

Маленькая деревянная статуэтка, инкрустированная позолотой, кусочками фаянса и драгоценными камнями, разбитая в щепки, лежала у ног женщины. Она наклонилась и бережно подобрала обломки, но хрупкое дерево рассыпалось от ее прикосновения, и в руках у нее осталась кучка позолоченной шелухи и драгоценных камней.

– Пролежать в земле столько времени, и все ради того, чтобы быть уничтоженной этими безумцами… – негромко прошептала крылатая красавица.

– Что поделаешь, – пожал плечами Кемель. – Стены можно отреставрировать, а в витрины положить новые экспонаты.

– Кто были эти люди? – спросил отец Кальмар, невозмутимо отряхивая сутану от пыли.

– Члены секты Hyp. – Жрец плюнул на пол. – Фанатики!

К ним подбежал Маккой с камерой через плечо.

– Я же велел тебе быть осторожней, – упрекнул он Соколицу. – Хорошенькие же у тебя понятия об осторожности – стоять столбом посреди зала, когда всякие идиоты палят из автоматов! Слава богу, Хирам следил за этим парнем.

– Я знаю, – сказала Соколица, – но все задумывалось совсем не так. Я пыталась подняться в воздух, но у меня ничего не вышло. Со мной никогда еще не было ничего подобного. Странно. – Она отбросила прядь волос со лба, вид у нее был встревоженный. – Не понимаю, что произошло.

В зале все еще царила сумятица. Если бы террористы стреляли по людям, а не по символам древней религии, жертвы могли бы исчисляться сотнями, однако все ограничилось несколькими десятками туристов, которые угодили под шальную пулю или пострадали, когда пытались спастись. Охранники храма старались помочь раненым, но их было столько – лежащих ничком на каменных скамьях, плачущих, кричащих, истекающих кровью…

Соколица отвернулась от Маккоя и всех остальных, почувствовав накатившую на нее тошноту, но в желудке у нее было пусто. Любовник придерживал ее за плечи, пока ее сотрясали бесплодные спазмы. Когда ее перестало выворачивать, она благодарно прижалась к нему. Мужчина ласково погладил ее по руке.

– Давай-ка отвезем тебя к доктору Тахиону.

Когда они ехали обратно в отель, Маккой обнял ее и привлек к себе.

– Все будет хорошо, – утешал он ее. – Скорее всего, ты просто устала.

– А вдруг нет? Вдруг у меня что-нибудь по-настоящему серьезное? Вдруг, – ее голос упал до панического шепота, – я никогда больше не смогу летать?

Она уткнулась лицом Маккою в плечо, он принялся гладить ее по длинным каштановым волосам, все остальные смотрели на нее с молчаливым сочувствием.

– Все будет хорошо, Соколица. Честное слово.

– Гм, этого и следовало ожидать, – заявил Тахион, когда Соколица, то и дело вытирая слезы, рассказала ему обо всем, что с ней случилось.

– То есть как? – Джош Маккой удивленно вскинул брови. – Что с ней такое?

Такисианин холодно посмотрел на него.

– Это довольно личный вопрос, который женщина обсуждает со своим врачом наедине. Поэтому…

– Все, что касается Соколицы, касается и меня тоже.

– Что, совсем все? – Взгляд Тахиона был откровенно враждебным.

– Все в порядке, Джош. – Соколица обняла его.

– Если тебе так хочется. – Маккой двинулся к двери. – Я буду ждать тебя в баре.

Тахион закрыл за ним дверь.

– А теперь сядь и вытри слезы. С тобой не происходит ничего страшного, честное слово. Перья у тебя выпадают из-за гормональных изменений. Мозг определил твое состояние и заблокировал твою силу в качестве защитной меры.

– Состояние? Защитная мера? Да что со мной такое?

Соколица примостилась на краешке дивана. Тахион присел рядом с ней и накрыл ее холодные руки своими.

– Ничего особенного. – Его сиреневые глаза в упор взглянули в ее синие. – Ты беременна.

– Что?! – Соколица упала на подушки. – Но это невозможно! Как я могла забеременеть? Я всю жизнь принимаю таблетки! – Она снова выпрямилась. – Что скажут на Эн-би-си? Интересно, в моем контракте это предусмотрено?

– Советую тебе прекратить принимать твои таблетки и все прочие препараты, и алкоголь тоже. Ты ведь хочешь, чтобы твой ребенок родился здоровым и счастливым?

– Тахи, это нелепо. Я не могла забеременеть! Ты уверен?

– Совершенно. И, судя по всему, ты сейчас где-то на четвертом месяце. – Он кивнул в сторону двери. – Как твой любовник смотрит на перспективу стать отцом?

– Джош тут ни при чем. Мы с ним вместе всего пару недель. – Она вдруг ахнула. – О боже!

– В чем дело? – спросил Тахион с тревогой в голосе и во взгляде.

Соколица вскочила с дивана и принялась расхаживать по комнате, рассеянно помахивая крыльями.

– Доктор, что будет с ребенком, если оба его родители – носители дикой карты? Мать – джокер, отец – туз, примерно в таком роде?

Она остановилась у мраморной каминной полки и принялась нервно переставлять пыльные безделушки, украшавшие ее.

– А что? – подозрительно спросил Тахион. – Если отец ребенка не Маккой, кто тогда? Какой-то туз?

– Да.

– Кто?

Вздохнув, она оставила фигурки в покое.

– Думаю, это не имеет никакого значения. Я никогда больше его не увижу. Это была всего одна ночь. – Женщина улыбнулась своим воспоминаниям. – Но какая!

Тахиону внезапно вспомнился ужин в «Козырных тузах» в День дикой карты. Соколица ушла из ресторана с…

– Фортунато! – ахнул он. – Фортунато – отец твоего ребенка? Ты легла в постель с этим… с этим сутенером? У тебя что, ни на грош нет вкуса? Со мной ты спать не захотела, а с ним – пожалуйста!

Он прекратил кричать и сделал несколько глубоких вдохов. Потом подошел к бару и плеснул себе бренди. Соколица изумленно смотрела на него.

– Я не могу в это поверить. – Тахион одним глотком осушил почти весь бокал. – Я мог бы предложить тебе неизмеримо больше.

«Ну да, еще одну победную зарубку на ножке кровати. С другой стороны, возможно, я и для Фортунато значила ничуть не больше».

– Будем говорить начистоту, доктор, – небрежным тоном начала Соколица, разозленная его эгоизмом. – Он единственный из всех, с кем я спала, заставил меня светиться. Это было совершенно потрясающе. – Она улыбнулась про себя при виде взбешенного выражения на лице Тахиона. – Но теперь это уже не важно. Что с ребенком?

В ее сознании пронеслось множество мыслей разом.

«Мне придется заново обустраивать всю квартиру. Надеюсь, крышу уже починили. Не может же ребенок жить в квартире без крыши. Возможно, стоит переехать за город. Ребенку, наверное, там будет лучше. – Она улыбнулась про себя. – Большой дом с огромной лужайкой, деревьями и садом. И еще собаки. Я никогда не думала о ребенке. Сумею ли я стать хорошей матерью? Вполне подходящий момент, чтобы это выяснить. Мне тридцать два, я уже далеко не девочка».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});