Ликвидация. Книга вторая - Алексей Поярков

Сцепив зубы, Платов с трудом выкрутил тяжеленный руль направо — на «Татре» не было гидроусилителя. Грузовик, едва не зацепив боковым зеркалом афишную тумбу, втиснулся в узенький коридорчик переулка и теперь ехал, тяжело ухая на ухабах, вдоль покосившегося серого забора, ограждавшего заводскую территорию.

— Шо за хрень?! — вскинулся Гузь. — К штабу округа ж налево!

— Там брусчатку кладут, не проедем…

Гузь на всякий случай направил на водителя ствол автомата.

— Нервы побереги, — усмехнулся Платов, — а то устанешь раньше времени… Ну вот! — радостно выдохнул он, тыкая рукой вперед, по ходу движения.

Гузь невольно перевел взгляд в указанном направлении, и в тот же миг правая рука Платова мощным ударом выбила у него автомат и его рукояткой нанесла мощный удар по голове. Гузь, хрипло охнув, безвольно завалился грудью на приборный щиток. Платов, оскалясь от напряжения, еще раз круто вывернул руль, направляя грузовик в распахнутые заводские ворота, и с силой нажал на педаль газа.

В это время рука Гузя незаметно для него подобралась к спрятанному за голенищем пистолету. Несколько раз рявкнул ТТ. Пули вырвали из рук Платова руль, отбросили его на стенку кабины, распластали по ней… Гузь с силой рванул рычаг ручного тормоза, но было поздно — разогнавшаяся до предела «Татра» въехала на территорию огромного пустого цеха. Следом повернул «Студебеккер». Ворота за машинами тут же захлопнулись.

Со злобой отпихнув неподвижное, окровавленное тело Платова, Гузь надавил на педаль тормоза. Тяжелый грузовик по инерции проехал еще несколько метров и замер. «Студебеккер», чуть не врезавшись ему в задний борт, тоже затормозил. Держа автомат на изготовку, Гузь, пригнувшись, выпрыгнул из кабины, и в ту же секунду его свалила длинная пулеметная очередь… Перед смертью Гузь успел услышать злобный собачий лай и удивиться тому, как много в цехе солдат.

Из кузова замершей «Татры» показалось еще несколько бандитов с автоматами в руках. Но пулемет ударил уже из другого места, сверху. И, скосив людей, перенес беспощадный огонь на борта машины. Полетели щепки, в тенте возникли словно по мановению волшебной палочки крупные дырки. Со свистом рванулся наружу воздух из пробитых пулями задних колес…

— Сдаемся! Сдаемся!.. — раздались глухие крики из кузовов обеих машин, сначала нерешительные, потом все более дружные. — Не стреляй!..

— Ну шо, прочуяли, жабы? — раздался из-под потолка цеха усиленный рупором голое Лехи Якименко. — В случае малейшего сопротивления приказано вас уничтожить на месте, так шо если кто еще дернется, мы делаем дуршлаг! Выходить только по моей команде! Оружие бросать на землю! Руки держим за головой!..

Через минуту из кузова показался первый желающий. Это был совсем молодой парень с мокрым от пота бледным лицом, в форме младшего сержанта. Трясущимися руками он бросил свой ППШ на землю и, положив ладони на затылок, неловко, мешком спрыгнул-свалился на пол цеха.

Дверь «Татры» со стороны водителя медленно распахнулась, и истекающий кровью Платов, цепляясь рукой за крыло грузовика, тяжело сполз на подножку…

Аптекарша уже не кричала от ужаса, а только скулила на одной тоненькой ноте. Осторожно ступая по осколкам стекла, она наклонилась над молодым человеком в длинном, запачканном краской халате маляра. Седая прядь в густой темной шевелюре стала красной от крови. Красивое мужественное лицо не обезобразила смерть. В руке убитый продолжал крепко сжимать пистолет.

— Ты не на него смотри, — раздался глухой хрип за спиной аптекарши. — Ему уже не поможешь… А мне — поможешь. Надо перевязать… — Женщина собиралась снова закричать, но послушно умолкла, увидев направленный на нее «Парабеллум». Человек, лежавший на полу за пробитой пулями стойкой, был окровавлен, но глаза у него были живые, полные ледяной злобы. — Перевяжешь меня… Вкатишь морфия…

— Хорошо, — еле двигая губами, просипела аптекарша.

— Где заведующий?

В глубине аптеки раздался шорох, и помертвевший от ужаса заведующий — старичок лет семидесяти в пенсне, — послушно держа руки над головой, подошел к стойке.

— Говори телефон «Скорой помощи». Я сам вызову, — кашляя кровью, проговорил Чекан.

У здания комендатуры невесть откуда появившиеся солдаты молча, деловито скручивали бандитов, так и не успевших выбраться иэ кузова «Хеншеля». Отовсюду на машину щерились стволы пулеметов. Подавленные налетчики бросали на землю оружие, стараясь не смотреть на труп своего товарища, валявшийся на мостовой чуть поодаль. Этот бедолага вообразил, что сможет прорваться сквозь оцепление, и, выпрыгнув из кузова, бросился бегом, сам толком не представляя куда, суматошно паля во все стороны…

Толе Живчику повезло больше — он стоял возле машины и вовремя заметил противника. И теперь, задыхаясь и проклиная тяжелые армейские сапоги, мчался по грязному проулку, загроможденному деревянными винными ящиками. За ним молча бежал один из «маляров», облаченный в длинный грязный халат. Это был тот самый светловолосый юноша, на которого обратил внимание Гоцман в ночном трамвае…

Задыхаясь, Живчик на бегу вскинул свой ППШ, оглянулся, и длинная очередь развалила огромный штабель ящиков прямо перед «маляром». Но тот попадал и не в такие переделки. Как ни в чем не бывало выбравшись из-под груды ящиков, он подхватил один из них и бросился вслед за Толей.

Живчик уже был на углу шумной большой улицы, когда «маляр», с силой размахнувшись, запустил в него ящиком. Описав точно рассчитанную кривую, тот звучно шмякнулся

под ноги Живчику, отчего тот с руганью полетел носом на булыжную мостовую. «Маляр» в длинном прыжке бросился на бандита, умело выбил у него из рук автомат и от души двинул Толе кулаком в затылок. Голова Живчика тупо тюкнула о пыльный булыжник, глаза затуманились.

Светловолосый «маляр», тяжело дыша, быстро прощупал пальцами воротник Толиной гимнастерки:

— Что мы тут зашили? Ничего?.. Непредусмотрительно, голубчик… Плохо ты подготовился.

Он рывком перевернул бандита на спину, похлопал по щекам. Живчик с трудом затряс головой, пытаясь отвернуть лицо от холодного ствола пистолета.

— За что-о? — жалко проблеял он наконец, придя в себя. — Я сержант Советской армии Петров…

— Да что ты говоришь? — весело произнес «маляр». — Ну тогда давай знакомиться, сержант. Гвардии капитан Рябов…

— Стой, — просипел Чекан, поднимая «парабеллум». — Приехали.

Раздолбанный фургон на шасси полуторки с нарисованными на стеклах красными крестами послушно затормозил у обрыва. Водитель и низенький суетливый санитар в грязном белом халате с ужасом следили за тем, как перебинтованный человек, не выпуская из рук оружия, с трудом поднимается с носилок и выбирается из машины…

Прищурившись сквозь мутную пелену, застилавшую глаза после вколотого аптекаршей морфия, Чекан разглядел недалеко от берега качающийся на волнах мотобот. И ялик, предназначенный ему, тоже был на месте. Значит, все в порядке. Он поднял пистолет — не отпускать же свидетелей, которые сразу настучат куда следует… Но безвольно махнул рукой — какая теперь, к черту, разница?.. Радиосвязи в «скорой помощи» нет, а пока она вернется в город, они с Идой будут уже далеко. Кровь тяжело стучала в висках, простреленная рука, раньше болезненно пульсировавшая, затихла и онемела, словно ее и не было совсем, да и плечо, в которое попала первая пуля Русначенко, сковало странным ледяным холодом…

Спрятав оружие, Чекан начал осторожно спускаться по осыпающейся каменной тропке. Пару раз он чуть не упал. Санитар и водитель как зачарованные смотрели ему вслед.

Кречетов с поднятыми руками стоял перед державшим его на прицеле Гоцманом. Двое офицеров МГБ обыскивали стол, еще один — сейф.

— Где же я прокололся? — с усмешкой процедил Кречетов.— Вроде ты поверил мне?

Давид устало покачал головой:

— На узелке с шеи Роди… Я его тоже запомнил.

— А-а, — засмеялся Академик. — Не японский то был узелок?

— Не японский.

— Просчитался, бывает, — добродушно хмыкнул Кречетов и… точно рассчитанным ударом сбил Гоцмана с ног. Давид рухнул без сознания.

Прежде чем контрразведчики успели что-либо предпринять, Кречетов вырвал из ослабевшей руки Гоцмана ТТ, и в комнате один за другим грянули три выстрела…

Одним прыжком Кречетов оказался у двери, повернул ключ в замке. Подпрыгнув, уцепился за край стоящего у стены шкафа и своим весом обрушил его на дверные створки. Быстро вернулся к окну и оторвал шнур от шторы, мельком отметив про себя, что Гоцман зашевелился на полу.

Умелые пальцы Кречетова мгновенно свернули из шнура сложную петлю. Приподняв Гоцмана под мышки, он накинул петлю ему на шею, одновременно стянув Давиду за спиной руки. Подтащил полузадушенного Гоцмана к карте Одессы и с разбега обрушил его тело на скрытую за картой заколоченную дверь… С пятой попытки дверь подалась.