Клинки свободы - Рональд Колд

— Ваше высочество, сюда спешат флоридяне и му'аманы, — сказал седой мужчина, в тонких и словно высохших руках которого гигантский двурушник смотрелся, будто оглобля, попавшая к ребенку, решившему поиграть во взрослого.

— Пробиваясь к нам, погибнут многие, а мне нужны солдаты для штурма столицы. — Лучар подняла саблю. — Все, кто верен дому Д'Алви, пусть идут за мной!

В это время с самой высокой из осадных машин, что темной башней возвышалась над лагерем, ударил стреломет. Выстрел был виртуозный, никого в королевской свите не задело, зато путь в рядах неприятеля оказался расчищен. Ступая по собачьим трупам, дворяне ринулись за Лучар. Они шли молча, без воинских кличей, сберегая дыхание.

Лучар увернулась сабельного удара, заученным движением подсекая Ревуну сухожилия. Изящный сапожок врезался в висок наклонившегося от боли бабуина. Шедший рядом Хранитель Печати плечом отшвырнул его с дороги, и тут же высунувшаяся из кучи тел собачья пасть превратила кисть его левой руки в кровавый обрубок.

Сразу несколько клинков обрушились на пса, а Лучар сошлась в поединке с очередным спешенным лемутом.

С трудом отразив пару ударов, королева сорвала левой рукой с пояса изящный стилет и метнула его в пах ревущему гиганту.

Бросок оказался не очень хорошим, но рефлекс самца сработал, как надо: бабуин отпрянул, взвизгнул и прижал лапами причинное место, едва не выпустив саблю. Лучар коротко ткнула его мечом в глаз. Клинок, мгновенно достигнув мозга, убил раба Нечистого.

Королеве приходилось иметь дело только с теми врагами, кто оказывался прямо на ее пути. Тех, кто кидался сбоку, встречали члены совета, некоторые из них пытались даже оттеснить Лучар вглубь прорывающегося строя, но она продолжала идти вперед, пока два пса не остановили ее.

Словно двухголовая гидра из флоридянской сказки, они поочередно лязгали зубами перед ее лицом, успевая уворачиваться от ответных ударов и выпадов. Одна из собак давно лишилась седока — тот со стрелой в глотке продолжал сковывать ее движения, мертвой хваткой обнимая шею. На спине второй восседал воистину громадный Ревун, орудующий сильно искривленным ятаганом.

Каким легким ни был подарок командора, но Лучар чувствовала, что слабеет. Вот уже клык проехался по предплечью, сминая стальной наруч, словно фольгу, а черная лемутская сабля, легко отшвырнув в сторону оружие королевы, устремилась к груди.

Она успела повернуться, пуская удар вскользь по кольчуге, но была сбита с ног. Над ней тут же возник королевский кравчий, а начальник охоты непочтительно вытянул свою повелительницу за ногу прямо из-под собачьего носа.

В это время му'аманы прорвались к советникам Д'Алви. Повсюду вокруг замелькали белые одежды и послышались гортанные выкрики степняков.

С другой стороны лагеря пробились флоридянские ополченцы. Они грубо распихали старцев и подняли королеву над схваткой на скрещенных копьях.

Радостный крик облегчения пронесся над лагерем, ибо первые лучи восходящего солнца коснулись кольчуги Лучар и растеклись по ней, словно ее обладательница окунулась в кипящее золото.

Отдельные собаки и спешенные ревуны еще носились между шатрами, преследуемые врагами, но в целом угроза лагерю миновала.

— Где гвардия, где маршал, кто видел маркиза Герда? — забросала вопросами Лучар подошедшего к ней командира му'аманского полка.

— На поле стоят гвардейские каре, вокруг которых вьются Люди-Крысы и Россомахи, — ответил тот.

— На холме я видел значок маркиза, водруженный на копье. Атака на лагерь отбита, урон незначительный. Где маршал, никто не знает.

Сердце Лучар сжалось от острой боли, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. Некоторое время она стояла, растирая запястье, поврежденное в схватке. Наконец она поняла, что может в полной мере владеть голосом, и задала вопрос:

— Почему они не пробиваются к нам?

— Скорее всего, обессилены ночным боем и не имеют пространства для таранного удара, — пожал плечами му'аман. — Да и зачем? Ударные силы врага вышли из крепости и сами сковали себя, облепив гвардейские каре. Как у нас говорят, пошел волк за степным быком, взялся за хвост зубами, а отпустить боится. Копыта и рога быка — страшная штука.

— Лемутов на поле много? — Лучар заставляла себя не думать об Артиве, которого, быть может, Псы Скорби разорвали на части.

— Не настолько, чтобы помешать нам выйти из лагеря, отсечь их от столицы и уничтожить. — усмехнулся му'аман. — Сейчас лучники покончат с последними всадниками, я построю отряды и, с вашего позволения…

— Да, конечно, — сказала она. — Вы теперь старший командир, вам и руководить боем.

Когда му'аман ушел, Лучар в сопровождении свиты подошла к частоколу. К заостренным наверху толстым кольям тяжелые стрелы прибили Ревуна, который все еще продолжал дергаться и все тянулся зубами к оперению, торчащему ниже ключицы. Прочитав в полных злобы и боли глазах лемута желание умереть, королева сказала:

— Добейте его кто-нибудь и оттащите от лестницы. Мне надо наверх.

К ее изумлению, к Ревуну шагнул старейший член совета, имеющий вполне мирную и даже возвышенную должность при дворе — распорядитель балов.

Вельможа, аккуратно отвернув свой яркий цветастый плащ, чтобы не забрызгать его кровью, коротким движением перерезал бабуину глотку. Потом обломал оперенные концы стрел, просунул валяющееся на окровавленной земле копье между мохнатым телом и стеной, и труп бесформенной кучей упал к ногам королевы.

— Путь свободен, ваше величество, — сказал он с поистине галантным поклоном, стоя в луже крови.

„Что с нами делает эта бесконечная война, — думала Лучар, поднимаясь по приставной лестнице к площадке для стрелков. — Всего несколько лет назад этот вельможа в присутствии отца ругал меня за то, что я на балу вытерла вспотевший лоб не кружевным платочком, а длинным рукавом платья. А сейчас он режет глотки, словно всю жизнь этим занимался. Да и я при виде фонтана крови в первую очередь подумала о том, что могу в ней поскользнуться. Раньше бы грохнулась в обморок. Двор и армия Д'Алви стремительно дичает. Я — словно божок какой-нибудь варварской орды из джунглей, а не королева цивилизованной страны“.

На площадке стояли двое лучников и целились вниз, в полосу кустарника, возле которой завывали и кривлялись несколько Людей-Крыс.

Две стрелы одновременно сорвались в полет, а старший стрелок сказал:

— Это, чтобы вас не смущало столь низкое зрелище, ваше величество.

Один из лемутов проворно увернулся от стрелы, второй взвыл и заковылял прочь, припадая на раненую лапу. Второй залп положил конец его страданиям.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});