Полководец. Война генерала Петрова - Карпов Владимир Васильевич

«17 мая 1942 года закончить комплектование и вооружение боевых дружин на всех основных предприятиях… 50 % личного состава дружин перевести на казарменное положение… Всех мужчин, способных драться с оружием в руках, включить в резерв боевых дружин, назначить командный и политический состав и вооружить гранатами… Женщин привлечь по мере надобности в сандружины, наиболее здоровых по их желанию включить в резерв боевых дружин».

Армия, город и флот ждали удара.

ТРЕТЬЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА СЕВАСТОПОЛЬ

Не было никаких сомнений в том, что Манштейн, развязав себе руки на остальных участках в Крыму, теперь сосредоточит все силы против Севастополя. Это подтверждали и данные разведки, и сообщения партизан, и директива Генерального штаба, в которой прямо говорилось о возможности наступления на Севастополь в ближайшее время.

Понимал все это и Петров. Его сейчас интересовали лишь два вопроса: когда начнется наступление и где будет наноситься главный удар?

В зависимости от того, когда и где это произойдет, он бы — соответственно — усилил боевые порядки. На всех направлениях быть одинаково сильным невозможно. Необходимо понять, выявить замысел противника и сосредоточить свои главные усилия на направлении его главного удара. Это и есть проявление полководческого искусства в обороне.

Командарм предполагал, что на этой местности, в этих условиях противник едва ли предпримет что-нибудь новое. Самым целесообразным в его положении было по-прежнему наносить удар с севера в направлении бухты Северной, которая является ключом к городу и порту, да и ко всей обороне Севастополя.

Петров за время, которым он располагал, пока шли бои на Керченском полуострове, усилил это направление, переместив туда 172-ю дивизию Ласкина и укрепив оборону инженерными сооружениями. Беспокоило командование то, что армия почти не получила пополнения, части были укомплектованы не больше чем на пятьдесят процентов, во многих подразделениях не хватало даже винтовок, недоставало боеприпасов для полевой артиллерии. Все это ушло на обеспечение Керченско-Феодосийской операции. А теперь противник, имея большое превосходство в авиации, держал под контролем море и не допускал в Севастополь ни боевые корабли, ни транспорты.

Подвоз самого необходимого был минимальный.

Зная состояние обороны, войск и предположения генерала Петрова, заглянем теперь в планы Манштейна.

Прежде всего необходимо напомнить — Севастополь торчал как кость в горле у всей немецкой армии. Желание выдернуть эту кость было огромным не только у Манштейна, но и у Гитлера. Это доказывает вызов Манштейна к Гитлеру с докладом о планах наступления на Севастополь. Причем насколько большое значение придавал Гитлер предстоящему наступлению и как серьезен был факт самого этого вызова, свидетельствуют слова Манштейна:

«С тех пор как я излагал ему свои мысли относительно проведения наступления на западе в феврале 1940 года, я впервые встречался с ним как командующий крупным войсковым объединением».

Сколько крупных операций имело место с 1940 года, и у Гитлера не возникло необходимости личной встречи с Манштейном, он ограничивался разговорами по телефону и обменом телеграммами. А в этот момент, момент решительного наступления на Севастополь, Гитлер вызвал Манштейна к себе в ставку Вот какое огромное значение придавал он этому городу.

Выслушав доклад Манштейна, фюрер полностью одобрил его решение, таким образом намерения, касающиеся Севастополя, уже становились не только планами Манштейна, но и решением Гитлера.

Возвратившись из ставки, Манштейн немедленно начал стягивать все силы 11-й армии к Севастополю. Для прикрытия побережья он оставил на Керченском полуострове одну 46-ю пехотную дивизию, на других направлениях — румынские части.

Манштейн пишет:

«Было ясно, что наступление на крепость будет еще более трудным, чем в декабре прошлого года. Ведь противник имел полгода времени для того у чтобы усилить свои укрепления, пополнить свои соединения и подвезти морем в крепость материальные резервы».

И далее Манштейн приходит к такому решению:

«Оценивая возможности проведения наступления на этот укрепленный район, командование армии пришло в основном к тем же выводам, что и в прошлом году. Центральный участок фронта для решительного наступления не годился. Оставалось только вести наступление с севера и северо-востока, а также южной части восточного участка. При этом главный удар — по крайней мере, на первом этапе — должен был наноситься с севера… Но ясно было также и то, что от наступления на юге отказаться было нельзя. Во-первых, необходимо было добиться распыления сил противника, атакуя его одновременно с разных сторон».

Из этой цитаты мы видим, что генерал Петров в своих предположениях о направлении главного удара и о том, что Манштейн едва ли придумает что-нибудь новое, не ошибся.

Гитлеровцы любили давать экзотические названия своим операциям. И этот решающий штурм Севастополя получил условное наименование «Лов осетра». При всей своей самоуверенности и упоенности только что одержанной победой на Керченском полуострове в глубине души Манштейн, видно, все же сомневался в том, что наступление будет успешным. Это подтверждают следующие его слова:

«Нельзя забывать, что в Севастопольской операции речь шла не только о наступлении на крепость, но и о действиях против армии, численность которой была, по меньшей мере, равна численности наступающих, если в отношении оснащенности она и уступала нам».

В действительности, как это сейчас хорошо известно, в Севастополе находились все те же дивизии, измотанные в боях, укомплектованные лишь на пятьдесят процентов, но стойкие духом и готовые биться до последнего. Да и сам Манштейн несколькими абзацами ниже проговаривается. Он то говорит, что Приморская армия получает пополнение с Большой земли, то вдруг пишет:

«Пока 11-й армии был придан 8-й авиационный корпус, противник был лишен возможности беспрепятственно осуществлять перевозки по морю».

И действительно, имея абсолютное превосходство в воздухе на этом участке, гитлеровцы полностью контролировали море, не давая возможности подвозить в Севастополь войска и снабжение. Прорывались только подводные лодки, грузоподъемность которых, как известно, очень незначительна. Из-за господства авиации противника в севастопольском порту не было и боевых кораблей, что лишало сухопутные войска их артиллерийской поддержки.

Приведу несколько цифр для того, чтобы читатель мог увидеть соотношение сил перед наступлением: танков — у нас 38, у противника 450 (соотношение 1:12); самолетов — у нас 116, у противника 600 (соотношение 1:6); орудия разных калибров — у нас около 600, у противника более 1300. Кроме того, Гитлер прислал Манштейну специальные орудия калибра 600 мм. Сам Манштейн оценивал свои огневые возможности так:

«В целом во Второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь».

Эти слова не требуют комментариев.

Манштейн понимал, что это наступление для него — последний шанс. В случае неудачи он окончательно потеряет авторитет в войсках и у Гитлера. Он сделал все для того, чтобы обеспечить успех штурма.

Имея огромные силы, Манштейн действовал теперь наверняка. Для того чтобы расчистить путь своим, наступающим дивизиям, он намеревался проломить брешь в обороне наших войск не обычной артиллерийской подготовкой, какая бывает перед атакой, а особой:

«Решено было начать артиллерийскую подготовку за пять дней до начала наступления пехоты бомбовыми ударами и мощными дальними огневыми нападениями по обнаруженным районам сосредоточения резервов противника и по его коммуникациям. Затем артиллерия должна была, ведя методический корректируемый огонь, в течение пяти дней подавить артиллерию противника и обработать огнем оборонительные сооружения, расположенные на передовых рубежах. Тем временем 8-й авиационный корпус имел задачу непрерывно производить налеты на город, порт, тылы и аэродромы».