Тридцать лет среди индейцев: Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера - Джон Теннер

Мне приходилось теперь ставить капканы вдалеке от лагеря и осматривать их только раз в сутки после полудня. Ружье всегда было у меня наготове, если же приходилось что-нибудь делать руками, то в одной я держал ружье, а другой работал. Спал я обычно днем, а ночью охранял палатку.

Как-то, оказавшись без мяса, я пошел в лес, выследил болотных лосей и убил четырех. Пришлось вспороть и разделить их на части, не откладывая ружья в сторону. Потроша последнего лося, я вдруг услышал выстрел на расстоянии около 200 метров.

Прекрасно зная, что подошел к границе страны сиу ближе, чем кто-либо из оджибвеев, я не мог предполагать, что вблизи охотятся другие оджибвеи. Поэтому я решил, что мои выстрелы услышал кто-нибудь из сиу, и бросил клич, но ответа не последовало. Пришлось действовать еще осторожнее и с наступлением темноты прокрасться домой как можно тише и незаметнее. На следующий день я рискнул отправиться к тому месту, откуда раздался выстрел, и обнаружил следы оджибвея, который стрелял в медведя и был так захвачен его преследованием, что не слышал моего окрика.

Вскоре я увидел множество следов и обнаружил, что нахожусь недалеко от укрепленного лагеря оджибвеев. Предводители этой группы уже трижды посылали ко мне своих людей, чтобы предупредить о слишком опасном соседстве, и предлагали переселиться к ним. Но я не мог на это решиться, не вынося жизни в укрепленном лагере. Только заметив следы сиу, видимо обнаруживших мою стоянку, я задумал искать убежища в лагере оджибвеев.

В ночь перед переселением все в моей палатке были особенно возбуждены и перепуганы. Я рассказал о найденных следах и не сомневался, что поблизости находится группа сиу, которая не замедлит напасть на нас еще до рассвета.

Больше половины ночи мы провели без сна, как вдруг услышали снаружи подозрительный шорох, и возбужденные собаки вбежали к нам в палатку. Сказав детям, что пришел час нашей смерти, я сел у входа в палатку, отодвинул немного полог, выставил ружье и стал ожидать приближения врага. Отчетливо раздался шум чьих-то шагов, но было слишком темно, чтобы кого-нибудь разглядеть. Наконец я заметил какое-то маленькое черное существо, не больше человеческой головы, которое медленно приближалось прямо к палатке. Тут мне снова пришлось испытать, как страх влияет на зрение человека: приближавшееся существо то вдруг увеличивалось, походя на взрослого человека, то снова уменьшалось до своих подлинных размеров. Убедившись, наконец, что это мог быть только маленький зверек, я вышел из палатки и увидел дикобраза, которого убил томагавком. Тем не менее остаток ночи мы провели в волнении, а с наступлением утра отправились в укрепленный лагерь оджибвеев просить убежища. По моем прибытии вожди созвали совет и решили послать двух молодых людей, чтобы принести оставшиеся в палатке вещи. Но, зная, что сиу находятся где-то поблизости и если с молодыми людьми приключится какая-нибудь беда, то их друзья будут винить в этом меня, я окольными путями пробрался к своей палатке, чтобы помочь им в случае нападения. Но моя палатка оказалась нетронутой, и мы спокойно перенесли вещи в укрепление.

Время от времени сиу приближались к нашему укрепленному лагерю, но ни разу не отважились на нападение. В начале весны все оджибвеи тронулись в путь в один и тот же день. Но мне пришлось остаться, так как у меня были на сохранении тюки для торговца, который еще не прибыл, а унести их с собой я не мог. Вожди считали, что мой поступок равносилен самоубийству, так как сиу тотчас узнают об уходе других воинов и нападут на меня, как только я останусь один. Эти мрачные и тревожные предупреждения вселяли в меня тем больший страх, что они приводили многочисленные примеры убийства воинами сиу мужчин, женщин и детей как раз на этом самом месте. Но иного выхода у меня не было, и я остался.

Вечером, укрепив как можно лучше все входы в лагерь, я велел семье соблюдать полную тишину, а сам встал на страже около изгороди.

Едва спустилась ночь, как при ярком свете луны я обнаружил двух мужчин, подкрадывавшихся прямо к обычному входу в лагерь. Найдя его запертым, они обошли укрепление, пытаясь заглянуть через изгородь. Страх побуждал меня выстрелить в них без предупреждения. Но тут я подумал, что, может быть, эти люди вовсе не сиу. Воспользовавшись случаем, я занял удобное положение, позволявшее выстрелить в врага, оставаясь скрытым, и окликнул приближавшихся. Оказалось, что это пришел торговец, которого я ждал, и какой-то сопровождавший его француз. Вздохнув с облегчением, я открыл им вход. Подошедшее подкрепление позволило нам спокойно провести остаток ночи. На следующее утро мы все вместе покинули лагерь, захватив с собой тюки торговца, и направились по следам оджибвеев.

Но я не собирался догонять такую большую группу и решил со своей семьей некоторое время пожить в лесу. Позднее мы присоединились к нескольким оджибвеям с Ред-Ривер, возглавлявшимся вождем по имени Бе-гва-ис (Разрушитель Бобровых Плотин). Все охотники этой группы уже несколько дней безуспешно пытались подстрелить старого болотного лося, который славился у них своей хитростью и осторожностью. В первый же раз выйдя на охоту, я обнаружил этого лося, но пристрелить его не сумел. Однако я убил другого и на следующий день принялся за преследование старого самца, решив во что бы то ни стало подстрелить его. На мое счастье, погода и ветер благоприятствовали охоте, и мне удалось убить хитрого лося. Успех мой объяснялся в основном случайностью или не зависевшими от меня обстоятельствами. Но индейцы приписали удачу моим исключительным способностям и с тех пор считали меня лучшим охотником своей группы.

Вскоре мы во главе с Бе-гва-исом отправились в страну сиу охотиться на бобров, оставив женщин в лесу. Нас было 12 человек, но во время похода все индейцы ослепли от яркого снега, и так как я остался единственным, кто еще мог охотиться, то мне в течение нескольких дней пришлось обеспечивать пищей весь отряд. Когда с наступлением весны снег стал сходить, зрение моих товарищей начало быстро улучшаться, и мы разделились на три группы. Одна из них, состоявшая из четьгрех человек, направлялась к Буффало-Ривер. Там на нее напали сиу, убили одного индейца, а другого, раненого, захватили в плен.

Я случайно повредил себе щиколотку томагавком и не мог быстро ходить. Именно в это время моих товарищей охватил панический страх. Полагая, что сиу преследуют нас по пятам, они оставили меня на произвол судьбы и бросились в бегство. Стояла ранняя весна, целый день шел дождь или снег, а к вечеру поднялся холодный северо-западный ветер и подморозило. Я медленно шел по следам своих товарищей и догнал их поздно ночью, застав полумертвыми от холода. Ведь как последователи пророка, о котором я уже говорил, они не рискнули разжечь костер. Среди них был и Ва-ме-гон-э-бью, который, как обычно в случае опасности, покинул меня по примеру остальных. На следующее утро лед достаточно окреп, и мы перебрались через реку пешком. Но этой волне холода предшествовала теплая погода, и нам пришлось очень тяжко от такой перемены. Передохнув четыре дня в лагере, где наши женщины занимались изготовлением сахара, мы снова отправились в страну сиу и встретили по дороге двух индейцев, отставших от той группы, которая подверглась нападению. Они находились в плачевном состоянии и чуть не умирали от голода.