Боярич - Антон Демченко

— То-то у ниппонцев все стихийницы такие большеглазые и больше… кхм… — поймав внимательный взгляд сестры, Леонид деланно улыбнулся и развел руками. — Я имел в виду, что представители ниппонских кланов очень сильно отличаются своей внешностью от остальных жителей Страны Восходящего Солнца.

— Я так и поняла, — кивнула Ольга… и погрузилась в размышления, не заметив ни исчезновения из-за стола Леонида и Аристарха, ни откровенно бледного вида сжавшихся на стульях, молча переглядывающихся близняшек.

Глава 5. История не в событиях, она в людях что их творят

От чтения предоставленных хозяином усадьбы документов меня отвлекла настойчивая вибрация браслета. Отложив в сторону бумаги, я уставился непонимающим взглядом на собственное запястье и, потерев ладонями лицо, тяжело вздохнул. Это, «Санта-Барбара» какая-то, честное слово!

Один спор между отцом и дедом чего стоит! Шекспир нервно курит в сторонке. Любовь Николая к единственной дочери своего учителя, гранда и ярого Никиты Силыча Скуратова, старого неприятеля боярина Громова и… по совместительству, дальнего родственника супруги Георгия Дмитриевича. Мужа ее двоюродной сестры, если быть точным. Именно бабушка, как раз, и додавила деда, настояв отдать младшего сына в обучение Скуратову… где Николай познакомился с Людмилой Скуратовой.

Уж что именно не поделили эти два мастодонта прошлого века, я не знаю, но в результате, сюжет Ромео и Джульетты опять получил свое воплощение в жизни. Дело дошло до того, что молодая супружеская пара была вынуждена идти в боярские дети к… тадам! только что ставшему главой рода, школьному другу Николая и Федора Громовых, Валентину Эдуардовичу Бестужеву… Мра-ак.

Вот и ответ, почему дед оказался не в курсе помолвки его родного внука. Будучи боярскими детьми, то есть, членами уже другого рода, Николай и Людмила имели полное право не только не спрашивать разрешения боярина Громова, но даже не информировать его о подобных шагах.

А вот каким образом я оказался на попечении Громовых, это вопрос… Только, кому его задавать? Бестужеву, или Громовым? Ну, начнем, пожалуй, с хозяина этого дома. Тем более, что он сам предлагал свою помощь в решении непоняток, связанных с этой папкой… А вот потом, можно будет поговорить и с Федором Георгиевичем.

Вспомнив о пришедшем на браслет письме, я вздохнул и развернул экран, который тут же оказался заполнен длинным перечнем пришедших файлов. Не-не-не. Стоп. Надо развеяться. Иначе, чую, моя бедная голова просто взорвется от избытка информации. Да и успокоиться не помешает, иначе в том нервном состоянии, в котором я сейчас нахожусь, боюсь, могу упустить или не заметить что-то важное…

Приняв такое решение, я свернул экран, вернул документы в папку и, заперев её в ящике стола, выскользнул за дверь. Коридоры усадьбы встретили меня тишиной и темнотой. Ничего странного. Время уже глубоко заполночь, и большая часть домочадцев Бестужевых давно спит.

Пройдясь по пустым галереям, я вышел в холл и, отворив дверь, выскользнул на улицу. Точнее, на крыльцо. Прогуляюсь, проветрюсь… уложу в голове всё прочитанное, а потом уже можно будет и за послание Гдовицкого браться.

— И куда это вы собрались, госпожа Громова? — услышав тихий голос, раздавшийся со стороны подъездной дорожки, я вжался в стену, одновременно, на автомате, укрываясь за отводом глаз. И только после этого, выглянул с крыльца. Интересно же.

Темнота для того, кто владеет Эфиром, преграда небольшая, так что, уже через секунду я довольно отчетливо видел происходящее у подножия Красного крыльца.

Хромов возвышался над одной из близняшек, мнущейся перед ним, словно забывшая урок, нерадивая школьница перед учителем. Сопит, молчит, ничего не говорит… Хм.

— На прогулку, — наконец справившись с собой, девушка вскинула голову и вызывающе взглянула на невозмутимого Хромова.

— Вот как? Я вас разочарую. По распоряжению боярина Бестужева, жителям усадьбы запрещено покидать ее пределы после двадцати трех ноль ноль, без персонального разрешения Валентина Эдуардовича. Усиленные меры безопасности, знаете ли, — проговорил ярый. Сестра скисла.

— Но… меня же ждут! — черт, кажется, Лёня все-таки что-то упустил. Обидно.

— Позвоните, объясните ситуацию. Думаю, ожидающие вас друзья всё поймут правильно. — Пожал плечами гвардеец.

— Не могу… мой браслет заблокирован, вместе с номерами, — буркнула девушка и, поняв, что никто ее с территории не выпустит, махнув рукой, отправилась в дом. Хм. Наверное, все-таки Мила. Как мне кажется, Линка бы закатила скандал.

— Спокойной ночи, боярышня, — прогудел за ее спиной Хромов.

— И вам, — тихо отозвалась она, проходя мимо меня. Вот только… не-не-не. Так не пойдет.

Я проскользнул в дом, следом за кузиной и, заметив, как она свернула к служебной части усадьбы, довольно хмыкнул. Умнеет… дура.

Наблюдая, как Линка крадется по темным коридорам и переходам в сторону запасного выхода из дома, я шел следом за ней, по пути пытаясь сообразить, что делать, если ей каким-то чудом удастся-таки выбраться за пределы усадьбы…

Впрочем, зря только голову ломал. Стоило кузине оказаться у стены ограничивавшей территорию усадьбы, как рядом возник всё тот же вездесущий Хромов и Лина, печально вздохнув при виде его громоздкой фигуры, ни слова не говоря, развернулась и, поникнув, двинулась обратно в дом, ежась под насмешливым взглядом ярого.

Не доверяя разумности Лины, мягко говоря, я «довел» ее до дверей в выделенную кузинам комнату и, убедившись, что она все-таки не решилась на третий заход, собрался было уйти к себе, но…

— Я же тебе говорила, — раздался из-за неплотно прикрытой двери голос… Милы, скорее всего.

— И что? — фыркнула в ответ сестра. — Я должна была попытаться. Рома, вон, целую операцию провернул в гимназии, чтобы подкинуть мне эту записку. А ты… ты просто завидуешь! Не удивлюсь, если это ты сама и сдала меня этому… этому церберу!

— Сестренка, у тебя совсем мозги высохли, — устало вздохнула Мила. — Забыла о запрете отца? Я ни на секунду не сомневаюсь, что он говорил не только с нами, но и с Бестужевым. Иначе бы, Роман спокойно пришел сюда, как гость. А записка говорит лишь о том, что никак иначе связаться с тобой он не может. Делай выводы, и не приплетай сюда меня. Ты бы еще Кирилла обвинила в том, что не можешь встретиться со своим рыцарем.

— Кирилл… — задумчиво протянула Лина, но тут по коридору промчался легкий порыв ветра, и дверь захлопнулась, отрезав все звуки… Черт. Записки… всё-таки лоханулся Леонид… а ведь обещал!

Оказавшись в своей комнате, я устало потянулся и, бросив взгляд на браслет, тяжело вздохнув, развернул экран. Спать хочется, но… надо ознакомиться с информацией о Вышневецком, хотя бы в общих чертах. Очень надо…

Итак, что мы имеем… Роман Авдеевич Вышневецкий, сын Авдея Томилина, изгнанного из рода в одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году, двоюродного брата нынешнего главы рода Томилиных. Причины изгнания неизвестны, но есть свидетельства о том, что в деле не обошлось без дознавателей службы государственной безопасности. А это впрямую намекает, что причина, как минимум, связана не только с внутренними проблемами рода, но и затронула интересы государства. Тем более, что Авдей Томилин не был ни бездарным, ни даже слабым одаренным. Гридень, ни много ни мало…

Ну да ладно. Изгнали, так изгнали. Авдей бежит в Польшу, и это понятно. В России ему ничего не светит, а вот за границей, сильный одаренный, при определенном старании, может найти применение своим умениям. Тем более, если перейдет в католичество… и женится на дочери магната. Нового магната, который не может похвастаться своим происхождением «от Гедимина».

В тысяча девятьсот девяностом, у Авдея, теперь уже совсем не Томилина, а вовсе даже Вышневецкого, по супруге, родился сын. Роман Авдеевич. Мальчик рос, учился у папеньки премудростям стихийных техник, правда, выше старшего воя так и не поднялся, а потом, вдруг рассорившись с родителем, ушел из семейного предприятия, завещанного тестем своему зятю и, не желая заниматься торговлей военной техникой, организовал собственный отряд наемников. Да, на Балканах, как всегда, дым коромыслом и толковые бойцы, да еще и одаренные, там в цене. Отец проклял сына, тот в ответ перешел в православие и, вдоволь исколесив полыхающие огнем земли Центральной Европы, вернулся… в Россию, под крылышко к умиленным таким патриотизмом Томилиным.

Красивая история. Если не обращать внимания на кое-какие… мелочи, видимые разве что некоторым специалистам, вроде того же Федора Георгиевича Громова… да и он их коснулся лишь мельком. С другой стороны, тоже правильно. С какой стати, он должен распинаться перед сопливым юнцом, пусть эмансипированным и самостоятельным донельзя…