Ключи от твоего сердца - Колин Гувер

– А сами разве не видите? – Она с усмешкой показывает на мальчиков, сидящих за стеклянной стеной кабинета и весело играющих в «камни—ножницы—бумага».

Я прекрасно знаю, что она имеет в виду их костюмы, но, поскольку директор Брилл не вызывает у меня ни малейшего уважения, изображаю полнейшее непонимание и удивленно спрашиваю:

– У вас в школе запрещено играть в «камни—ножницы—бумага»?

Эдди буквально давится от смеха.

– Мисс Коэн! Они же нарядились раковыми легкими! – возмущенно восклицает директор Брилл.

– А мы думали, что это гнилые фасолины! – со смехом отвечает Эдди.

– Не вижу ничего смешного! Они привлекают к себе внимание! Это крайне некорректные и пошлые костюмы! К тому же просто отвратительные! Уж не знаю, кому пришла в голову такая идея, но вам придется забрать их домой и переодеть!

Я внимательно смотрю в глаза директору Брилл, наклоняюсь вперед и опираюсь руками о ее стол.

– Миссис Брилл, – спокойно говорю я, – эти костюмы собственноручно сшила моя мать, ее диагноз: четвертая стадия мелкоклеточного рака легких. Моя мать, которая уже никогда больше не увидит, как ее малыш наряжается на Хеллоуин. Моя мать, у которой, скорее всего, в этом году все будет последним. Последнее Рождество. Последний день рождения. Последняя Пасха. И если на то будет воля Божья, последний День матери. Ее девятилетний сын спросил у нее, можно ли ему нарядиться ее раком на Хеллоуин, и у нее не было выбора: она просто сшила ему самый лучший в мире костюм пораженных раковой опухолью легких. Поэтому, если вам это кажется некорректным, предлагаю вам самой отвезти мальчиков к нам домой и лично сообщить ей свое мнение. Запишите, пожалуйста, адрес.

Директор Брилл лишь открывает рот, качает головой и молча ерзает на стуле. Я встаю и вместе с Эдди иду к двери, но в последний момент останавливаюсь и оборачиваюсь:

– И еще. У вас тут, говорят, будет конкурс на лучший костюм? Надеюсь, жюри будет беспристрастным и объективным!

Мы выходим в коридор, и Эдди начинает хохотать на всю школу.

– Ну что? – спрашивает Кел.

– Ничего, – отвечаю я. – Возвращайтесь на урок. Она просто хотела узнать, где мы купили материал для ваших костюмов, – хочет нарядиться геморроем на следующий год!

Мальчики возвращаются в класс, а мы с Эдди, едва сдерживая смех, выходим из школы. Но как только дверь за нами захлопывается, начинаем хохотать так, что аж слезы по щекам текут.

Вернувшись в машину, я обнаруживаю на телефоне шесть пропущенных звонков от мамы и два от Уилла, перезваниваю им и, не вдаваясь в подробности, заверяю, что все улажено.

Когда я заезжаю за мальчиками, они с сияющими лицами наперегонки несутся к машине.

– Мы выиграли! – кричит Колдер, забираясь на заднее сиденье. – Оба! По пятьдесят долларов каждому!

Глава 20

Well I’ve been locking myself up in my house for some time now

Reading and writing and reading and thinking

and searching for reasons and missing the seasons

The Autumn, the Spring, the Summer, the snow

The record will stop and the record will go

Latches latched the windows down,

the dog coming in and the dog going out

Up with caffeine and down with the shot

Constantly worried about what I’ve got

Distracted by work but I can’t make it stop

and my confidence on and my confidence off

And I sink to the bottom I rise to the top

and I think to myself that I do this a lot

World outside just goes it goes it goes it goes it goes it goes…

«The Avett Brothers». Talk on Indolence[28]

Следующие несколько недель пролетают незаметно. В те дни, когда я вожу маму на процедуры, Эдди помогает нам приглядывать за мальчиками. Уилл каждый день уезжает в полседьмого утра и возвращается не раньше половины шестого вечера, так что мы с ним не видимся. Я делаю все возможное, чтобы не пересекаться с ним, – теперь наши отношения сводятся к эсэмэскам и звонкам насчет Кела и Колдера. Мама пыталась выпытать у меня, что случилось и почему Уилл к нам больше не заходит. Я соврала, что он очень занят на новой работе.

За последние два месяца он всего один раз заходил к нам домой. После той сцены в прачечной это был наш единственный с ним разговор. Уилл сообщил мне, что с января, то есть всего через две недели, ему предлагают начать работу в средней школе.

Я рада за него, но все-таки мне немного грустно. Я знаю, что это очень важно для них с Колдером, но, с другой стороны, прекрасно понимаю, что это означает для нас с Уиллом. В глубине души я считала дни до окончания его практики в Детройте – и вот практика окончена, а он уже подписал новый контракт. Теперь все окончательно встало на свои места: между нами все кончено.

Мы наконец выставили на продажу наш дом в Техасе. Мама умудрилась отложить целых сто восемьдесят тысяч долларов из суммы, полученной по папиной страховке, – оказывается, он все-таки застраховал свою жизнь! Деньги за дом полностью пока не получены, но вскоре должен поступить очередной платеж. Мы с мамой проводим боґльшую часть ноября, пытаясь разобраться с финансовыми вопросами: откладываем нам на образование, открываем сберегательный счет на имя Кела. Она расплатилась по всем кредитным картам, которые открыты на ее имя, и строго-настрого запретила мне влезать в такие дела. Сказала, что достанет меня с того света, если я посмею завести кредитную карточку.

* * *

Сегодня четверг. Последний день учебы во всех школах, в том числе и в той, где работает Уилл. Сегодня нас отпустили домой пораньше, поэтому я забрала Колдера к нам. Обычно по четвергам он остается у нас до утра, потому что Уилл ходит на слэм.

Я не была в клубе «ДЕВ9ТЬ» с той самой ночи, когда Уилл прочел посвященное мне стихотворение. Теперь я понимаю, что имел в виду Хави тогда, на уроке, говоря о том, что не хочет вновь переживать боль, оставшуюся в прошлом. Поэтому я не хожу на слэм – напереживалась на всю жизнь вперед.

Покормив мальчиков, я отправляю их в комнату к Келу, а сама иду к маме – поболтать перед сном:

– Закрой дверь, – шепчет она. – Это для Кела.

Она упаковывает рождественские подарки. Я прикрываю за собой дверь, сажусь к ней на кровать и принимаюсь помогать.

– Какие у тебя планы на рождественские каникулы?

У мамы совсем не осталось волос. Парик носить она не хочет – говорит, ощущение такое, будто на голове спит свернувшийся клубком хорек. Но она все равно очень красивая!

– Думаю, такие же, как у тебя, – пожимаю плечами я.

– Пойдешь с нами завтра к Уиллу на выпускной? – нахмурившись, спрашивает она.

Он прислал нам приглашение еще две недели назад. Вроде как каждый выпускник имеет право пригласить определенное количество людей. Уилл пригласил только бабушку с дедушкой и нас.

– Не знаю, еще не решила.

– Ты должна пойти, – вдруг говорит мама, обвязывая коробку лентой. – Что бы там между вами ни произошло, тебе все равно следует сходить. Он очень помогает нам, Лейк.