Ледяной ветер азарта - Виктор Пронин

– Простите, не понял?

– Притча. Сказка. Байка такая есть... Подкова упала, лошадь захромала. Лошадь захромала, командир убит. Конница разбита, армия бежит. Враг заходит в город, пленных не щадя, оттого что в кузнице не было гвоздя! Каково? Николаша! – повернулся Чернухо к Панюшкину. – Согласно проекту, если мне не изменяет моя старая, дырявая память, подводный переход должен быть закончен...

– Летом, – быстро сказал Панюшкин. – Летом мы должны были его закончить.

– Прошлым летом, Николаша, – ласково поправил Чернухо.

– О прошлом лете давайте не будем вспоминать... Садись, Володя. – Панюшкин кивнул Званцеву. – Уж коли члены уважаемой Комиссии сочли возможным сослаться на проект, думаю, и мне не грех сделать то же самое. Проект был скороспелым. Неважным был проект. Но даже он предусматривал полное обеспечение оборудованием, рабочей силой, документацией. Подожди, Володя! – остановил Панюшкин Званцева. – Теперь я повоюю. Проект много чего не учитывал. Например, гидрологический режим Пролива. Вы представляете, что это такое? Каждые шесть часов в Проливе меняется направление движения воды, а проектанты, как выяснилось, этого не знали. Это существенный фактор, товарищ Чернухо?

– Да, это важно, – Чернухо смотрел в окно, на Пролив.

– В проекте нет данных о количестве и динамике донных наносов. – Панюшкин умышленно перешел на протокольные фразы, понимая, что они лучше смогут убедить членов Комиссии. – В проекте нет данных о динамике волн на мелководье и об их действии на трубопровод. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаем, Николаша, прекрасно понимаем, – отозвался Чернухо. – Ты продолжай, продолжай. Внимательно тебя слушаем.

– Продолжаю. Проект не предусматривал возможности укладки трубопровода зимой, а именно это мы сейчас и готовимся сделать. Поэтому говорить о том, что мы сидим здесь сложа руки и ждем у моря погоды, думаю, нет оснований. Нам нужна неделя. Вторая. Ну, три недели. Мы ждем, пока замерзнет Пролив.

– Другими словами, у моря погоды вы все-таки ждете? – улыбнулся Тюляфтин и осветил всех улыбкой. Каково, мол, я подсек старика?

– У нас все готово, – Панюшкин сделал вид, что не услышал реплики. – Техника, секции на берегу, лебедки, канаты, ледорезки – все на местах.

Тюляфтин поднял руку.

– Николай Петрович, я хочу задать вам несколько вопросов, которые возникли у меня при знакомстве со стройкой.

– Внимательно вас слушаю.

– Вы, очевидно, знаете, что я представляю здесь министерство, и поэтому вовсе не исключено, что мне по возвращении будут заданы вопросы уже на более высоком административном уровне, если позволено будет употреблять это выражение.

– Да, я знаю, что вы представляете министерство.

– Разумеется, я потрясен и условиями, в которых вам приходится работать, и мужеством вашего отряда...

– Итак, ваши вопросы!

– Хм, – Тюляфтин тонко улыбнулся, оглянувшись на всех. – Вы так торопитесь, будто заранее знаете, что мои вопросы будут для вас приятны.

– Нет. Я тороплюсь покончить с неприятной частью заседания.

– Хм, – опять улыбнулся Тюляфтин, – напрасно вы так... Должен сказать, что мне импонирует ваша...

– Весьма польщен.

– Николай Петрович, вы говорите, что техника у вас и стара, и недостает ее, но она есть, и ее не так уж мало. А как же раньше делали такие вещи? Насколько мне известно, прокладка трубопровода – не первый случай подобных работ в истории человеческой цивилизации.

– Да, – резко сказал Панюшкин. – Я уже тридцать лет этим занимаюсь.

– И зимняя укладка – тоже не ваше изобретение?

– Я не изобретатель и не претендую на это звание. Как здесь уже было сказано, я – администратор. Ваши вопросы!

– Николай Петрович, а почему бы вам не попытаться вспороть лед обычными ледорезками и уложить трубопровод в майну? Задача эта не столь уж и сложна, а?

– Именно это и предусматривал проект. Но! Земснаряды оказались не приспособленными к морским условиям. Они годятся только на реках, и то небольших. Ледорезки, которые у нас есть, рассчитаны на рыболовов-любителей средней полосы России. Здесь эти ледорезки можно использовать только в качестве якорей. Не берут они этот лед. Толстоват он для них.

– Какая же у него толщина?

– Полтора-два метра.

– Простите, но ведь раньше как-то укладывали, и получалось... Как вы это объясняете?

– Простите, вы специалист?

– Да, а что?

– Просто меня несколько удивил ваш вопрос. Мне казалось, что вы это должны были проходить в институте. Ну да ладно. Как укладывали... Очень просто. Выводили на лед тысячи людей, если он, конечно, их выдерживал, а случалось, что и не выдерживал... Так вот, выводили людей, давали им в руки ломы и велели долбить майну. И они ее продалбливали на всем протяжении трубопровода. Потом в эту майну опускали плети труб... Вот и вся недолга.

– А подводные траншеи?

– О, тоже очень просто – скреперами.

– Но ведь это адская работа?

– Совершенно верно. Мы пробовали делать майны взрывами, но взрывы дают трещины во льду, и машины не могут подойти к кромке. Тогда решили верхний слой льда скалывать отбойными молотками, а затем пробивать клин-бабой... Но мы отвлеклись. Я, с вашего позволения, продолжу. – Панюшкин быстро посмотрел на Чернухо, и тот незаметно подмигнул ему. Молодец, мол, Николашка, так их, кутят! Мордой их, мордой! – Так вот, проект предусматривает укладку трубопровода только летом. Как это там сказано... «Пользуясь прогнозами метеостанций, выбирая наиболее благоприятный период с минимальными течениями и приливно-отливными волнениями...» До чего правильные рекомендации! Так вот, товарищи мои дорогие, прогнозы метеостанций нереальны, ориентироваться на них нельзя. Минимальные течения бывают только шесть дней в месяц – это те самые течения, работать при которых рекомендуют проектанты. А штормовые ветры налетают так неожиданно, что предупреждения от метеорологов приходят после шторма.

– Как это – после? – не понял Опульский.

– А так! Когда мы при штормовом ветре закрепили суда в Проливе, технику на берегу, приходит предупреждение: осторожно, мол, ребята, не исключено, что шторм может вас крылом захватить.

– Ага, вот как, – кивнул Опульский. – А скажите, Николай Петрович, вот вы только что объяснили нам, что ждете, пока замерзнет Пролив. Верно ведь? А что вы будете делать, если он не замерзнет?

– Не понял вопроса, – с тихой яростью сказал Панюшкин.

– Видите ли, – Опульский поднялся со своего места. – Я спросил у вас следующее... Что вы намерены делать в том случае, если Пролив все-таки не замерзнет? Не станете же вы отрицать, да, собственно, и не отрицаете, что одну зиму из трех он не замерзает... Я хочу сказать, что существует некий закон пакости – если у вас этой осенью произошла неприятная встреча с Тайфуном, то, вполне вероятно, вы встретитесь и с другой неприятностью – Пролив будет свободным ото льда всю зиму. И меня интересует, что вы намерены делать в этом случае.

– Теперь понял, – Панюшкин помолчал, сжав большие крупные губы, посмотрел в окно на Пролив, простирающийся прямо от завалинки, медленно перевел взгляд на замершего в ожидании ответа Опульского. – А что вы посоветуете?! Вот вы, что можете предложить? Какое мое решение вас бы устроило?

– Я полагаю, – начал было растерявшийся Опульский, – я полагаю...

– Что вы можете полагать? Что? Отвечаю – ничего вы не можете полагать!

– Николашка! – предостерегающе крикнул Чернухо, но Панюшкин только рукой махнул – не мешай, дескать.

– Вы посоветуете положить заявление на стол? Могу. Признаю, что действительно есть за мной такой грех – не совладал с Проливом, не сумел убедить его замерзнуть, а посему ухожу по собственному желанию! Могу! Что еще? Выметаться мне отсюда со всеми потрохами! И это могу!

Тюляфтин ничего не понимал. Задумавшись о своих московских делах, он пропустил вопрос Опульского и теперь дергал Мезенова за рукав, чтобы тот объяснил ему происшедшее.

– Николай Петрович, – сказал Мезенов негромко, – мне кажется, вы достаточно полно ответили на вопрос Опульского. У меня теперь вопрос к главному инженеру... Скажите, Володя, имеющейся рабочей силы, техники, горючего хватит для того, чтобы вам состыковаться зимой, этой зимой?

Панюшкин понял, что к нему пришли на помощь, и сел, хмуро и благодарно взглянув на Мезенова.

– Да, – сказал Званцев.

– А не могли бы вы рассказать о том, как, собственно, произошел у вас этот Тайфун, с чего начался и во что вылился? – спросил Ливнев.

Званцев не успел ответить – не поднимая глаз, глухо, негромко заговорил Панюшкин:.

– За два дня мы получили прогноз о том, что ожидается ветер с северо-востока, сила ветра – до семи баллов. Это по нашим понятиям не очень много, но достаточно для того, чтобы работы прекратить. Рабочие с Пролива были сняты, а флот заякорен. Семь баллов технический флот выдерживает нормально. Я правильно говорю? – Панюшкин исподлобья взглянул на Чернухо.