Хевдинг - Геннадий Борчанинов

законной добычей, так что северяне врывались в дома, грабили и убивали без всякого стеснения. Запрещалось только поджигать, потому что город был полностью деревянным. Хререк желал обладать городом, а не его руинами в куче пепла.

А в остальном северяне развлекались как могли, не отрываясь от основного процесса — истребления защитников Полоцка. Ещё оставалась крепость с её защитниками, куда более грозная, чем городской частокол, но рваться туда князь не спешил. Вопрос с провиантом теперь был решён за счёт городских запасов, и торопиться было некуда. Тем более, что для разграбления города требовалось время, и немалое.

Сам я в грабежах участия принимать не стал. В городских домах меня мало что могло заинтересовать, я с гораздо большим удовольствием пошарился бы в крепости, в покоях Брячислава Всеславича, но для этого надо было ещё туда добраться.

Там-то как раз оборонялись не горожане с вилами и топорами, а дружинники князя, как и мы, всю жизнь посвятившие насилию и убийствам. И пусть мы превосходим их числом, взять крепость будет непросто. Брячислав отнюдь не честолюбивый и глуповатый Вадим, способный решить судьбу целого города и княжества одним поединком, Брячислав будет держаться до последнего.

Я бы тоже держался. Хотя лично я предпочёл бы вообще не оказываться на поле боя, имея у себя в противниках Хререка.

Жаль, что не все это понимали. Это для меня князь был основателем русской государственности, а для всех остальных он оставался простым авантюристом, жаждущим власти, богатства и славы, одним из многих. И воспринимали его соответственно, часто не принимая всерьёз. Эту ошибку совершил Вадим, эту же ошибку сейчас делал Брячислав.

После того, как Полоцк был взят, а сопротивление было подавлено, весь лагерь быстренько переехал внутрь города, квартируясь на постоялых дворах и в больших усадьбах, само собой, бесплатно. Из крепости поначалу нас пытались обстреливать, но это быстро прекратилось. Видимо, стрел у них оставалось не так много, как хотелось бы.

В нашей команде погибли семеро, в том числе Ульф Бочка, Асмунд и Стейн, а ранены были почти все. Тяжело раненых, к счастью, не было, и можно было надеяться, что выживет каждый, порезы и царапины каждый лечил себе сам, но и армейским лекарям работы изрядно прибавилось, и я пропагандировал использование самогона в качестве средства для дезинфекции, на собственном примере показывая его эффективность.

Уверен, без своего самогона я бы не выжил, а если бы и выжил — остался бы без ноги, несмотря на всё чародейство новгородского волхва.

Крепость, в которой засел полоцкий князь, стояла на высоком берегу в месте слияния двух рек, и ни с воды, ни с берега незамеченным к ней подобраться было нельзя. Ворота в крепость были всего одни, и подобраться к ним можно было только по деревянному мосту. Полоцк оказался удивительно крепким орешком, и чтобы его разгрызть, придётся постараться. Главное, не обломать об него зубы, но за это Хререк не переживал. Союзников у Брячислава практически не было, собрать войско с окрестных земель он никак не мог, так что удара в спину осаждающей армии можно было не опасаться.

На переговоры Брячислав тоже не шёл. На стене порой мелькала его сухопарая фигура в плаще и островерхом шлеме, он внимательно смотрел за нашими действиями, но попыток пойти на контакт больше не делал.

Мы же теперь, после того, как основательно порезвились в городе, в ремесленных и торговых кварталах, ходили вокруг крепости и облизывались, понимая, что все основные богатства сосредоточены именно там. И мне при взгляде на Хререка вспоминалась басня про лису и виноград.

— Бранд, похоже, настало время для наших игрушек, — сказал мне Кьяртан, когда защитники крепости выстрелами из надвратной башни отогнали ещё одну попытку княжьих дружинников подобраться к воротам.

— Подумать надо, как ловчее сделать, — ответил я, глядя на тяжёлые дубовые створки, утопленные вглубь стены.

Сюда бы лучше пушку, а лучше две. Хотя бы шуваловский единорог, хотя бы пищали Чохова, лишь бы стреляло. Чтобы можно было выбить ворота издалека. Причём нужна настильная траектория полёта снаряда, чтобы вообще попадать по воротам, потому что навесом не попасть чисто физически.

Про порох я думал давно. Рецепт, известный любому школьнику, сера, селитра и уголь. Но пропорции оставались мне неизвестны, а для экспериментов не было столько времени, как в Йорвике, да и копать селитру по выгребным ямам никто не возьмётся. К тому же, порох надо максимально хорошо просушивать и молоть, а на это тоже не было времени.

Значит, нужно что-то более простое. Конечно, проще всего подобраться к этим воротам с топорами, как уже несколько раз пытался сделать Хререк, но раз мы всё ещё здесь, то этот вариант отпадает.

Я чертил палочкой на песке схемы и чертежи, пытаясь придумать что-то более эффективное, чем онагр и баллиста, но ничего так и не мог придумать. Орудие получалось либо чересчур громоздким и тяжёлым, настолько, что могло рухнуть под собственным весом, либо слишком слабым и не способным пробить дубовые ворота. Шашку бы тротиловую сюда, всего одну, и я бы эту крепость вскрыл, как консервную банку.

Но увы, тротила сюда тоже не завезли.

Местные жители, не успевшие эвакуироваться в крепость и выжившие после штурма, начали уже потихоньку привыкать к нашему присутствию, в городе стала налаживаться повседневная жизнь. Будто и не было никакой осады, грабежей, резни и прочих радостей жизни.

Хререк же с каждым днём становился всё более нервным и раздражительным. Из Новгорода по-прежнему не было вестей, и он даже отправил туда гонца, вот только, судя по всему, судьба города волновала его меньше всего, гораздо сильнее он переживал за свою молодую жену.

И когда я уже отчаялся найти рабочий вариант осадного орудия, а Хререк почти отдал приказ сворачиваться и грузиться на корабли, ворота крепости вдруг распахнулись, и оттуда вышел сам князь с небольшой свитой, и глядя на них можно было предположить, что защитники крепости чувствовали себя максимально скверно. Все до одного выглядели бледными, худыми и измождёнными, хотя старались держаться с достоинством.

Брячислав Всеславич остановился на мосту, и когда о его появлении доложили Хререку, тот вышел ему навстречу, и полоцкий князь без лишних слов расстегнул пояс с мечом, признавая своё