Блистательный маркиз - Джулия Куин

— Мисс Хочкис.

Элизабет резко подняла голову. Сэр Бертрам Фелпорт, белокурый Адонис с ангельским лицом, стоял перед ней. Чересчур близко, с ее точки зрения.

— О, добрый день, сэр. — Она сделала осторожный шажок назад, стараясь не задеть его чувства.

Он улыбнулся. Элизабет ничуть бы не удивилась, если бы вокруг его головы появилась стайка херувимов, распевая о небесных высях и их обитателях.

— Я Фелпорт, — сказал он.

Она кивнула. Ей было известно его имя, но она не видела причины сообщать ему об этом.

— Рада с вами познакомиться.

— Нашли свою записную книжку?

Видимо, он слышал их разговор с леди Дэнбери.

— Нет, — ответила она. — Пока нет. Но уверена, она найдется. Так всегда бывает.

— Да, — промолвил он, смущая се пристальным взглядом небесно-голубых глаз. — Вы давно работаете у леди Дэнбери?

Элизабет попятилась еще на один крошечный шажок.

— Пять лет.

Он протянул руку и погладил ее по щеке.

— Унылое, должно быть, существование.

— Отнюдь, — натянуто произнесла она. — Если позволите, я спешу.

Внезапно Фелпорт обхватил ее за талию с силой, которой Элизабет никак не ожидала.

— Не позволю.

— Сэр Бертрам, — сказала она, стараясь говорить ровным тоном, несмотря на бешеный стук сердца, — я хотела бы напомнить вам, что вы гость в доме леди Дэнбери.

Он схватил ее за запястья, притягивая ближе к себе.

— А я хотел бы напомнить вам, что вы служите у леди Дэнбери и обязаны заботиться об удобствах ее гостей.

Элизабет заглянула в потрясающие голубые глаза и увидела нечто весьма уродливое и холодное. Сердце ее тревожно сжалось, и она поняла, что нужно уносить ноги, и поскорее. Он тащил ее к конюшням, и как только они скроются из виду, бежать будет поздно.

Она вскрикнула, но он заглушил ее вопль, безжалостно зажав рот ладонью.

— Делайте, что вам говорят, — прошипел он ей в ухо, — и потом скажете мне спасибо.

И тут все подспудные страхи Элизабет стали явью, когда она поняла, что ее втаскивают в конюшню.

Глава 15

Засунув руки глубоко в карманы, Джеймс шагал к конюшням. На него напал редкий приступ хандры. Нечасто случалось, чтобы он отказывал себе в том, чего страстно желал, и добровольный отказ от ухаживаний за Элизабет, пусть даже временный, привел его в скверное настроение.

Свежий воздух не пролил бальзам на его расстроенные нервы, и Джеймс решил проехаться верхом. Головокружительная скачка из разряда «пропади-все-пропадом» пойдет ему на пользу. Он имел свободный доступ к конюшне, а если безумный галоп не слишком вяжется с образом управляющего поместьем — что ж, тогда он помчится с такой скоростью, что его никто не узнает.

Но, подойдя к конюшне, он увидел там Малкольма, который, стоя на задних лапах, с остервенением царапал дверь и яростно мяукал, словно в него вселился злой дух.

— Боже правый, вот глупое животное! Что это на тебя нашло?

С хриплым урчанием Малкольм подался назад и с наскока шарахнулся головой о дверь.

Только сейчас Джеймс обратил внимание, что дверь конюшни закрыта — весьма необычное явление для этого времени дня, Даже с учетом того, что лошади гостей давно вычищены, а грумы и конюхи отбыли в «Мешок с гвоздями», дабы пропустить кружку пива, дверь должна была оставаться открытой. В такой душный день лошади нуждались в прохладе.

С усилием распахнув дверь, Джеймс поморщился от скрипа заржавевших петель. Подобные вещи, надо полагать, входят в круг его обязанностей. Нужно хотя бы проследить, чтобы кто-нибудь этим занялся. Задумчиво постучав затянутой в перчатку, рукой по бедру, он направился к кладовке, где хранились подручные материалы, рассчитывая найти там что-нибудь, чтобы смазать петли.

Едва ли потребуется много времени, чтобы привести их в порядок. К тому же в его нынешнем состоянии немного ручной работы ему не повредит.

Однако, оказавшись у двери кладовки, он уловил престранный звук.

Не более чем шорох, но не похоже, чтобы его производила лошадь.

— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул Джеймс.

Снова раздался шорох, на этот раз более интенсивный и лихорадочный, сопровождаемый невнятными полузадушенными звуками.

Кровь застыла у Джеймса в жилах.

В конюшне было множество стойл, и шум мог доноситься из любого из них. Но непостижимым образом он понял, где находится источник загадочных звуков. Ноги сами понесли его в дальний угол помещения, и с диким воплем, исторгнутым из глубины души, он вышиб дверцу стойла.

* * *

Элизабет теперь знала, как выглядит ад. У него голубые глаза, белокурые волосы и порочная, жестокая улыбка. Она отчаянно сопротивлялась, но всех ее сил, вкупе с весом, оказалось недостаточно. Она оказалась просто пушинкой, судя по той легкости, с которой Фелпорт протащил ее через всю конюшню.

Она старалась не разжимать губ, сопротивляясь грубому нажиму его рта. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы сохранить хотя бы частичку достоинства и самообладания.

Фелпорт поднял голову и прижал ее к столбу, впившись пальцами в плечи.

— Я только что поцеловал вас, мисс Хочкис, — произнес он масленым тоном. — Поблагодарите меня.

Элизабет ответила ему мятежным взглядом.

Он рванул ее к себе, а затем отбросил назад к столбу, ухмыльнувшись, когда ее голова с глухим стуком ударилась о твердое нетесаное дерево.

— По-моему, вы хотели что-то сказать, — проворковал он.

— Катитесь к дьяволу! — огрызнулась Элизабет. Она понимала, что нельзя его провоцировать, что, поступая так, лишь распаляет его, но будь он проклят, если она станет говорить по его указке.

Фелпорт свирепо воззрился на нее, и на секунду у Элизабет мелькнула надежда, что он оставит ее в покое. Но в следующее мгновение он с яростным рычанием оторвал ее от столба и швырнул в пустое стойло. Приземлившись на сено, она попыталась вскочить на ноги, но Фелпорт оказался проворнее. Рухнув на девушку всей своей тяжестью, он чуть не вышиб из нее дух.

— Оставьте меня, вы…

Он зажал ей рот ладонью, больно повернув ее голову набок. Острые травинки впились в щеку, но Элизабет не ощущала боли. Она словно покинула свое тело, интуитивно чувствуя, что единственный способ пережить весь этот ужас — это наблюдать со стороны, внушив себе, что тело, которое пытается изнасиловать Фелпорт, принадлежит кому-то другому.

Но когда душа ее практически отделилась от тела, Элизабет услышала какой-то звук.

Фелпорт, видимо, тоже встрепенулся. Зажимавшая ее рот рука напряглась, и он настороженно замер.

Скрипнула дверь. Накануне старший конюх должен был привести ее в порядок, но его отозвали по пустячному делу, а сегодня все были слишком заняты в связи с наплывом гостей.