Моя большая маленькая тайна - Элина Бриз

мысли в порядок, а длительная прогулка с коляской всегда очень способствует этому.

— Марин, — разворачивается ко мне Алекс уже у дверей, — возьми, пожалуйста, с собой охранника, когда пойдешь гулять.

— Зачем? — искренне удивляюсь.

У нас, конечно, были охранники, один так точно дежурил у ворот, но чтобы с ними вместе выходить на улицу…

— Мне так спокойнее будет, — заявляет на полном серьезе.

— Я же здесь буду рядом с домом, да и от кого меня охранять? Что за глупости? — искренне не понимаю, — или что-то случилось? Тебе кто-то угрожает?

— Нет, — закатывает глаза и подходит ко мне ближе, — ничего не случилось, не делай из мухи слона.

— По-моему как раз ты сейчас это делаешь.

— Ты можешь просто сделать, как я прошу и не спорить по пустякам, — смотрит на меня с нежностью и заправляет прядь волос за ухо.

— Ну, ты сам-то представь, как я буду выглядеть со стороны, а если девчонок знакомых встречу, да они ко мне даже подойти побояться, — привожу весомые на мой взгляд доводы.

— Ну, хорошо, — с трудом соглашается, — только будь, пожалуйста, на связи и далеко не уходи.

Я улыбаюсь ему, провожаю до самых дверей и целую на прощание. После того, как я встретила Егора на приеме, Алекс заметно нервничает. Никак не могла понять причин его волнения, может, не уверен во мне, так я вроде не давала повода во мне сомневаться, внимания уделяю много, когда он дома, вообще ни в чем не отказываю.

Выхожу с коляской за ворота и сворачиваю в сторону парка, именно во время прогулки, когда я один на один со своими мыслями, спящий Матвей не в счет, могу позволить себе выпустить все сомнения на поверхность.

За прошедшую неделю Егор ни разу не дал о себе знать, даже с ребенком не изъявил желания увидеться, снова исчез, но у меня было стойкой ощущение, что здесь опять приложил руку Алекс. Похоже, он периодически создавал ему неприятности, чтобы по возможности отгородить от нас. Я свои догадки ни разу не озвучивала, потому что сама не знала, как в этой ситуации будет лучше. Лишать его ребенка я не хотела, даже в отместку за то, что он когда-то так поступил со мной, но и видеть его постоянно я тоже не была готова, учитывая те чувства, что он вызвал у меня при нашей последней встрече.

Если он все-таки в дальнейшем захочет видеть Даню, можно будет попросить Настю помочь, чтобы самой не подвергаться таким встряскам. В конце концов, через три месяца я стану женой Алекса, мне не нужны сейчас лишние сомнения. А они одолевают меня сразу, стоит только увидеть Егора или просто почувствовать его присутствие.

Сама не заметила, как под действием тяжелых мыслей, ушла совсем далеко от дома и, опомнившись, остановилась, чтобы сообразить, где сейчас нахожусь. Скоро проснется Матвей, и его нужно будет кормить, поэтому лучше поторопиться.

Я еще раз посмотрела по сторонам, кажется, за пределы парка я выйти так и не успела, поэтому просто развернулась и пошла обратно к дому. Странно, что здесь очень пустынная улица, вроде красивое место для прогулки, спокойное, но вокруг не видно ни души, мне даже становиться немного жутко. Ускоряю шаг и тороплюсь вернуться обратно в самый центр парка, поближе к людям.

Неожиданно рядом со мной с оглушительным визгом тормозит черный полностью тонированный минивэн, из которого выскакивают люди в масках. Я замираю в ужасе, ноги наливаются пугающей тяжестью и не дают сдвинуться с места. Все тело сковывает паническое чувство страха. У меня даже на крик о помощи сил не хватает. Один из них выхватывает у меня коляску, приподнимает ее и быстро грузит в машину. Второй в этот же момент скручивает мне за спиной руки, затыкает рот и нос какой-то вонючей тряпкой, от которой все вокруг моментально плывет и кружится, окончательно разъедая последние крупицы моего сознания.

***

Прихожу в себя, лежа на траве все в том же парке и первое что я вижу, открыв глаза, перепуганное лицо нашего охранника, который склонился надо мной и пытается привести в чувства.

Он одновременно разговаривает по телефону и сбивчиво объясняет Алексу, что случилось. Я чувствую, как ужасно болит голова и ломит виски, но по обрывкам разговора вспоминаю, что произошло и на меня обрушивается настоящая паника, которая переходит в истерику.

Я не помню, как попадаю домой, даже тот момент, когда приезжает Алекс особо не отпечатывается в моей голове, там сейчас пульсирует только одна ужасная мысль, что у меня похитили ребенка.

Я постоянно плачу, реву в голос, заламываю руки в не проходящей истерике. Ничего не могу толком объяснить Алексу, но за меня это делает охранник, я так поняла, он все-таки шел за мной, но был на определенном расстоянии, поэтому не успел нам вовремя помочь. Да и не смог бы он там один справиться.

Алекс не выдерживает моего самобичевания, вызывает медсестру, которая все время колет мне успокоительное, а я не хочу спать, не могу отсутствовать сейчас, когда вопрос касается моего ребенка.

Дальнейшие дни для меня сливаются в одну беспросветную тьму, потому что без лекарств я не могу держать себя в руках, я то прихожу в себя, то проваливаюсь в бездну. Не понимаю толком сколько прошло времени и какой сегодня день, понимаю только, что моего сына до сих пор не нашли, хотя Алекс подключил все свои связи. Никакого просвета в этом деле, никакой зацепки. Ни я, ни охранник не запомнили даже номеров машины, на которой увозили моего ребенка.

Я в очередной раз прихожу в себя на диване, в гостиной с ледяной тряпкой на лбу, потому что постоянные слезы вызвали у меня не проходящий приступ мигрени, в этот момент слышу приглушенный голос Алекса, он с кем-то разговаривает по телефону. С трудом приподнимаюсь, осторожно встаю и иду к дверям.

— Я так и думал, что это он, — слышу глухой голос за дверью, — у него ко мне такие требования, которые я не смогу выполнить.

Я заваливаюсь на бок, потому что от всего услышанного меня не держат ноги, задеваю маленький столик и опрокидываю его вместе с вазой на пол. Алекс тут же прерывает разговор и бросается ко мне.

— Ты знаешь, кто это, — со слезами кричу на него, — скажи мне правду. Как ты мог скрывать это от меня?

— Марина, успокойся, — ловит меня за руки, но я вырываюсь и пытаюсь оттолкнуть его. Не хочу сейчас никакого контакта с ним.

— Как ты мог? Это же