И дорога к себе так длинна - Ксения Баштовая

— А… может, она и не дриада вовсе? — осторожно уточнил парень, чувствуя себя так, словно ступает по тонкому льду.

— Да дриада она, дриада! У нее и способности наши, дриадские. Слабые только. Вот за это ее и не любят. Мужичкой за глаза называют. За то, что она практически ничего не может.

В первый момент эльфу показалось, что он ослышался.

— Мужичкой? — Услышать такое слово от дриады было несколько странно. Особенно если учесть, что мужчин у них не было как таковых.

Летисия поняла его удивление по-своему:

— Да знаю я, знаю, что слово неприличное, но ты же никому не скажешь, что я выражаюсь?

Уже абсолютно ничего не понимающий эльф кивнул:

— Не скажу… — У него не было сил на то, чтобы удивляться.

— Вот и чудесно!

Похоже, путешественники разговаривали на разных языках.

Впрочем, если Элиаш думал, что все удивительное на сегодня закончилось, то он жестоко просчитался.

Услышав слово «сбор», наивный эльф предположил, что собирать будут какие-нибудь овощи-фрукты. Каково же было его удивление, когда Летисия вывела его к какому-то одинокому древу, растущему в центре полянки. У мощного ствола, не обращая внимания на такую мелочь, как жгучие палые листья, ковырялась в земле стайка девчонок лет семнадцати на вид. Ровесницы Летисии, короче.

Возле каждой девицы стояла небольшая плетеная корзинка. Дриады неспешно вытягивали откуда-то снизу нечто грязное и скомканное и швыряли это прямо в лукошки. Летти подвела эльфа к самому дереву, радушно поздоровалась с собиральщицами и вытащила из корзинки какой-то грязноватый комок. Встряхнула его, расправила… И Элиаш пораженно разглядел, что девушка держит в руках обычную рубашку.

— А зачем вы ее туда закапывали? — ошарашено спросил он.

Девушки запереглядывались и весело захихикали.

— Ее никто никуда не закапывал, — фыркнула Летти, швыряя одежду обратно в корзину. — Она здесь выросла.

— В смысле?

— В прямом! У этого дерева возле корней вырастают рубашки. Чуть подальше — брюки. Если пройти в другую часть Леса — там можно собрать ботинки. Сегодня последний день сбора, набираем на всю зиму.

Все, что происходило потом, слилось для эльфа в один непонятный ком. Они еще ходили по Лесу, с кем-то разговаривали, ему что-то показывали, потом покормили обедом, потом показали что-то еще… Но разум парня просто отказывался воспринимать новую информацию. Где-то на границе сознания что-то невнятно пытался пробулькать знакомый женский голос, но разобрать, что же он хотел сказать, так и не удалось.

Ближе к вечеру юноша наконец сумел убедить Летисию, что ему надо побыть одному. Сейчас в сгущающихся сумерках он стоял возле уже знакомого, растущего из земли частокола, отгораживающего дриадский Лес от всего остального леса, и судорожно пытался привести мысли в порядок. Окружающий мир наотрез отказывался складываться в какую-то общую картинку. Все было настолько неправильно, что хотелось взвыть в полный голос.

Парень выругался, зло двинул кулаком по ближайшему дереву, ничуть не заботясь о том, что могут появиться ожоги.

— Что, все настолько плохо? — сочувствующе поинтересовался женский голос из темноты.

— Не то слово! — буркнул Элиаш, даже не пытаясь улучшить зрение. Если здесь действительно настолько безопасно, как утверждает Летисия, то можно обойтись и так. А если с ним решил пообщаться какой-нибудь враг… ну, значит, кому-то не повезло. Или врагу, или Элиашу. Сейчас эльфу было в принципе все равно.

— Сочувствую, — фыркнула темнота.

Откуда-то из мрака послышался тихий стук, блеснула искра, а через несколько мгновений потянуло легким, едва заметным дымком.

Неизвестная сделала шаг вперед, приближаясь к эльфу, и тот смог разглядеть собеседницу. Немолодая худощавая дриада в таком же костюме, какой носили все женщины Леса. Волосы заплетены в тугую косу, сейчас переброшенную на грудь. Вокруг глаз собрались небольшие морщинки… Эльф нахмурился, пытаясь припомнить, где же он мог ее видеть.

— Так что все-таки случилось? — сочувствующе поинтересовалась женщина. В правой руке она держала небольшую палочку, от которой и вился дымок.

— А Тьма его знает, — хмыкнул юноша, перебирая в памяти все увиденные в Лесу лица.

— Понятно, — усмехнулась незнакомка. Покосилась на источник дыма, на миг задумалась, а потом протянула палочку эльфу: — Будешь?

Не понявший, что ему предлагают, Элиаш на всякий случай отказался:

— Нет, спасибо.

Стоп. Точно! Это она вчера вечером первой начала танцевать. Она играла на бубне. «Сейчас одежда другая, вот и не узнал сразу!» — внезапно понял эльф.

— Ну и правильно, — кивнула дама. — Дурная привычка. — Она поднесла палочку к губам, затянулась и выдохнула несколько колечек дыма. — Вроде и столько лет прошло, а отвыкнуть никак не могу… Мрия. — Женщина протянула парню руку.

— Что, простите?

— Мри-я, — по слогам повторила она. — Меня так зовут.

— Элиаш, — представился эльф, пожав узкую ладонь.

Мрия улыбнулась. Но улыбка была настолько короткой, что ее можно было и не заметить. А может, и не улыбнулась она, а скривилась.

Молчание затягивалось, и парень не придумал ничего лучше, кроме как сказать:

— Красивое у вас имя.

Она вздохнула, отвела глаза:

— На одном из старых языков это означает «мечта».

Ветер неспешно обрывал листву. Осень вступила в свои права. Зима приходит в эти края резко, неожиданно. Только что не было ничего, а ночью вдруг выпадает снег…

Мрия первой нарушила молчание. Уронила на землю уменьшившуюся до половины палочку, тщательно затушила ее ботинком и резко кивнула:

— Пойдемте.

— Куда? — не понял эльф.

Мрия пожала плечами.

— Я так понимаю, ваша проблема в том, что вы не можете понять, почему у дриад все не так, как у эльфов? Пойдемте, я все объясню.

Где-то в вышине перемигивались редкие светлячки.

Женщина привела его к уже знакомому дереву-гиганту. Тому самому, с которым было связано «рождение новой жизни». Провела ладонью по шершавому стволу, и тот, подчиняясь ласковым прикосновениям, шевельнул ветвями, словно зеленый великан, пробуждающийся ото сна.

Через мгновение вдоль ствола прошла трещина… Дерево раскрылось, как до этого раскрывались виденные ранее эльфом дриадские дома.

— Пойдем, — качнула головой Мрия. — И я все объясню.

И, уже шагнув вслед за женщиной в темноту провала, парень внезапно вспомнил, что дриады не знают, что такое огонь…

За прошедшее время Мяу успел обследовать если не все, то очень и очень многое. Пошнырял между дриадскими домами, покрутился возле сборщиц урожая, посмотрел, что происходит возле дерева-гиганта.

Здесь было настолько интересно, что зверьку не терпелось изучить все и всех. Он тщательно скрывался от шныряющих повсюду дриад, умудряясь при этом исследовать местность. Двигался заглот по спирали, чтобы ничего не пропустить, а потому к исходу третьего дня уже выбрался за пределы дриадского селения.

Осмотревшись вокруг, пушистое создание уже собиралось отправиться искать свою двуногую подопечную — столько ведь не виделись, когда внимание привлекла какая-то дыра в земле. Когда-то она была больших размеров, но сейчас ее почти полностью прикрывала заржавевшая крышка.

Зверек на миг замер, размышляя, стоит ли туда лезть, но потом вспомнил, сколько интересного он нашел в предыдущем подземелье… И, вытянувшись в тонкую длинную змейку, решительно скользнул вниз.

Этим утром Летисия позволила себе поспать чуть подольше. Проснулась, когда солнце стояло высоко. Наспех умылась, оделась, привычно заглянула в комнату, где должен был ночевать Элиаш… И замерла, удивленно глядя на пустую кровать.

— Мам, а он что, уже проснулся?

— Кто? — осторожно уточнила из-за ее плеча Дольшери, расставлявшая на столе тарелки.

— Элиаш.

— Понимаешь…

Что-то в голосе женщины дриаде совершенно не понравилось. Девушка резко обернулась:

— Что?

— Он… он действительно вчера тебе ничего не сказал?

— Сказал что?

— Он ушел сегодня на рассвете.

Ушел. На рассвете. И ничего не сказал.

Летти плакала, совершенно не стесняясь. Казалось бы, и так знала, что все равно расстанутся, но… Но как он мог? Почему ничего не сказал?

Мать гладила ее по голове, пытаясь хоть как-то смягчить сказанное, а девушка все не успокаивалась:

— Почему он ушел? Почему ничего не сказал?..

— Н-не знаю… Честно, не знаю. Он сегодня утром был таким… нервным, взволнованным… — Дольшери с трудом подбирала слова. Морщилась, как от боли. Будто каждое слово физически царапало, било ее саму. — Попрощался со мной… Я одна была… И ушел…

— Но как он мог?!

Все следующие дни Летисия была сама не своя. Молчала, упрямо сверля взглядом землю. Когда от нее все-таки начинали требовать сказать хоть что-то — отвечала невпопад. Девушка побледнела, осунулась…