Unknown - Кирилл

Потом они вдвоем сидели в широких креслах у окна, как пара старушек. Такие маленькие старые леди, которым необходимо было побриться.

— Расскажи мне, — попросил Лейн, уперев локти в колени. — Что происходит в компании?

Мак покачал головой.

— Плохие вещи. Я был пьян в течение двух дней.

— Как и в тот раз, когда ты не мог остановиться? Помнишь? Мы ездили на весенние каникулы вместе шесть раз, из которых только два раза на самом деле относились к школьным весенним каникулам.

Мак улыбнулся, но не расслабился.

— Послушай, я по-прежнему все-таки думаю о твоем отце…

— Ты можешь перестать о нем думать прямо сейчас. Думаешь, я не знаю, что он любит больше всего?

Наступила долгая пауза.

— Я не знал, чья рука санкционировала написать эту записку. Поэтому подумал, что остановка закупок была инициатива «костюмов», но я ошибался. Я поспрашивал среди людей, это распоряжение поступило от твоего отца. Я хочу сказать, что этот мужчина должен отдавать себе отчет, что он владеет и работает в миллиардном бизнесе. Почему его совершенно не волну…

— Ты должен рассказать мне все с самого начала, я понятия не имею, о чем ты говоришь?

— Он остановил меня. Он останавил производство.

Лейн всем телом подался вперед.

— Что?

— Позавчера на моем столе лежало письмо, в котором говорилось, что мне не разрешено закупать кукурузу. Нет кукурузы, нет сусла. Нет сусла, нет бурбона, — он пожал плечами и сделал еще один глоток кофе. — Я остановил машины. Впервые после переезда из Канады, во время запрета... я остановил их. Конечно, у меня имеются несколько полных складов, но я просто жду, ни черта не делая при этом. Мне необходимо поговорить с твоим отцом и выяснить, какого черта он задумал. Или Совет директоров что-то задумал? Они решили продать нас китайцам, и чтобы компания лучше выглядела на бумаге таким образом хотят сократить расходы? Но несмотря даже на эту бредовую идею, они не разрешают делать закупки в течение шести месяцев, в то время, когда на бурбон настоящий бум в стране?

Лейн молча слушал, подсчитывая в мозгу, чем это может обернуться.

— Я хотел бы, чтобы Эдвард был здесь, — сказал Мак, покачав головой. — Эдвард никогда бы не позволил такому случиться.

Лейн потер лицо, в голове начиналась ноющая боль. Забавно, но он подумал то же самое.

— Ну... его здесь нет.

— Именно поэтому, если ты не возражаешь, выдай мне сухую одежду, и я попробую найти твоего отца. Я пошлю к черту вашего английского бульдога внизу… и встречусь с Уильямом Болдвейном…

— Мак.

— …и потребую от него ответа, почему…

— Мак?! — Лейн смотрел мужчине прямо в глаза. — Я могу доверять тебе?

Дистиллятор нахмурился.

— Конечно же, можешь.

— Мне нужно попасть в систему компании через компьютер. Мне нужно получить доступ к финансовым документам, реквизитам и годовым отчетам. И главное, что мне необходимо, чтобы ты никому ничего не говорил.

— Ты хочешь… зачем?

— Ты можешь мне помочь?

Мак поставил чашку.

— Чем смогу, тем помогу, да. Однозначно.

— Я подожду тебя внизу в автомобиле, — Лейн поднялся во весь рост. — Я отвезу тебя. Достань костюм в полоску из шкафа…

— Лейн, какого черта здесь происходит?

— Есть вероятность, что это не относится к бизнес-стратегии.

Мак нахмурился, словно он слышал иностранные слова.

— Прости, не понял, что?

Лейн посмотрел в окно, откуда открывался сад и стоящий шатер. Он представил себе людей, которые прибудут через два часа и очень желающие окунуться в славу и богатство Великой Семьи Брэдфордов.

— Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься…

— Ты серьезно? Предупреждаешь меня?

Лейн перевел взгляд на своего давнего друга.

— Может статься, что у нас нет денег.

Мак моргнул.

— Это невозможно.

Направляясь к двери, Лейн произнес через плечо:

— Посмотрим. Костюм в полоску, запомни.

29.

Первым делом, когда Эдвард проснулся то, выругался. Голова болела. Тело ломило от боли он чувствовал тошноту и скованность в движениях. Мозг был...

…. удивительно чистым.

И это было совсем не плохо.

Собравшись с силами, чтобы подняться на ноги, он вспомнил образ той женщины, которая посетила его в ночи. Он еще окончательно не протрезвел — вернее оставался под градусом, если можно так выразиться — поэтому смог полностью погрузиться в ощущения, запах и вкус этой девушки. Сопутствующие факторы могли быть фальшивкой, но именно это и было запланировано и оплачено, но результат был...

«Потрясающий, — подумал он, — это слово лучше всего подходит».

Натянув штаны, он ухватился за трость, тяжело опираясь и покачиваясь. До ванной комнаты было около семнадцати шагов, и он…

Сделав первый шаг, он наступил на что-то, лежащее на полу.

— Какого...? — нахмурившись он наклонился, балансируя на трости, даже не споткнувшись о ковер на полу.

Это был клатч, который был аксессуаром к вечернему платью.

Один из тех маленьких, шелковых, с застежкой со стразами.

Женщина пришла с ним. Он смутно вспомнил, как еще подумал, что именно такой брала с собой Саттон, когда посещала приемы.

Эдвард осторожно наклонился и взял его в руки. Одному Богу известно, что могло в нем быть.

Шаркая ногами обратно в свое кресло, он схватил телефон с тумбочки и набрал номер Бу, взглянув тут же на часы. Семь тридцать. Сутенер только заканчивает ночную смену.

— Алло? — произнес грубый голос. — Эдвард?

— Леди забыла у меня кое-что прошлой ночью. Клатч.

— Уверен?

— Прости, что?

— Ну, видишь ли, я как раз собирался тебе позвонить. Моя девочка, которую я послал к тебе, сообщила, что как только она приехала другая женщина уже отъезжала от твоего дома.

Эдвард нахмурился, предполагая, что неправильно расслышал.

— Прости? — повторил он, единственное слово, которое пришло ему в голову.

— Девушка, которую я послал. Она пришла к тебе в десять часов вечера, но у тебя была уже другая женщина, и уходя, она сказала, что позаботиться о тебе. Она сказала, что приедет на следующей неделе. Я не могу вычислить, кто из моих девчонок был у тебя? Можешь открыть ее сумочку и сказать, кто?

Эдвард тут же протрезвел, как будто кто-то приложил лед ему на голову.

— Конечно.

Держа телефон между ухом и плечом, он открыл замок клатча, помада в черном глянцевом тюбике упала на пол, подпрыгнув. Еще он обнаружил три карточки — он пропустил кредитку Centurion Amex и карту медицинского страхования, остановившись на ID… достав водительские права.

Саттон Смайт.

С ее настоящим адресом проживания.

— Эдвард? Эй? Эдвард, с тобой все в порядке, дорогой?

Должно быть, он застонал в трубку или что-то сделал типа этого.

— Это не одна из твоих девочек.

— Нет?

— Нет. Она..., — любовь всей его жизни. Женщина его мечты. Единственный человек, с кем он поклялся не встречаться. — Моя давняя подруга обвела меня вокруг пальца.

— О, это на самом деле смешно, — Бу хмыкнул. — Ну, ты все еще хочешь кого-нибудь в следующую пятницу?

— Я перезвоню тебе, спасибо.

Эдвард закончил звонок и глянул через плечо на буфет у двери. Конечно же, тысяча долларов лежала по-прежнему там, где он ее и оставил.

— О... бл*дь, — прошептал он, закрывая глаза.

Повесив телефонную трубку, Джин (не после брата, а с другим мужчиной, который ей звонил после Лейна) сидела перед туалетным столиком, подперев голову руками долгое время. Единственные мысли, которые крутились у нее в голове — она так желала вернуться на два дня назад, когда висела на телефоне с этим идиотом из юридической фирмы Самуэла Ти, вешающего ей лапшу на уши, пока ей укладывали прическу и приносили ее бриллианты.

Если бы только она была фантомом, призраком, потому что за ее действиями, похоже, как в домино, стало рушиться все. И она хотела вернуться туда, на два дня назад…

И ее отец все еще пытавшийся выдать ее замуж за того, кто ей ненавистен, но у кого имеются деньги, и Розалинда еще не покончила бы с собой.

Но похоже ей все равно бы не удалось избежать существующей реальности, и это не принесло бы никаких изменений.

Пятьдесят три миллиона долларов большие деньги? С одной стороны, конечно, большие. Очень большие, намного больше, чем большинство людей видело за всю свою жизнь, даже несколько жизней, сто жизней. Но эти деньги висели на радаре ее семья, являясь прямым отклонением от курса. Их перемолят жернова?

А скорее ей светит Гранд Каньон?

Она не могла... не могла представить себе свою жизнь, работая с девяти до пяти. Не мог ее фантом понять лимитирование расходов. Экономию и отказы ее желаниям.

Именно это и произошло с одной ветвью клана Брэдфордов. Еще в конце восьмидесятых, до краха фондового рынка, тетя со стороны ее матери поддалась на шумиху, как потом выяснилось, плохих технологий, вложив акции Брэдфордов. Когда эти «инвестиции» прогорели, не оставив ничего, кроме черной дыры, она в конечном итоге потеряла все.