Жизнь и приключения Лонг Алека - Юрий Дмитриевич Клименченко

внимание. Они так рады вашему прибытию…

«Черт его знает что! Рады моему прибытию!» — Алек сердито поднял глаза на стоявших вокруг островитян и против воли улыбнулся. В его положении все выглядело очень комичным.

Прелестные полинезийские девушки и молодые парни с гирляндами белых цветов и венками в руках окружали Алека и удивленно, с любопытством глядели на него, ожидая, когда он закончит разговор с белым…

Увидя, что моряк тоже улыбается и смотрит на них, одна из девушек надела ему на шею венок, что-то сказала на своем языке, взяла за руку и под восхищенные возгласы островитян повела к деревне.

— Вас приглашают в гости к вождю, — сказал миссионер, идущий рядом. — Эта девушка — его родственница. Идем быстрее, не то мы обидим гостеприимных хозяев.

У большой хижины, построенной из пальмовых листьев и досок, толпа остановилась. На пороге, в старых плюшевых креслах, сидели пожилой жирный полинезиец в пробковом шлеме, красной набедренной повязке и черноволосая женщина в ситцевом европейском платье.

— Местный вождь Ронго и его жена Тетиа, — объяснил Крис.

Вождь сказал несколько слов по-французски. Это были слова приветствия, но он быстро перешел на таитянский. Жена его добродушно улыбалась. Когда вождь закончил свою речь, Крис сказал:

— Он говорит, что очень рад вашему приезду и надеется, что вы умеете строить лодки, что сможете научить их чему-то новому. Вам отведут хижину, дадут женщину, вы ни в чем не будете нуждаться. Ронго берет вас под свое покровительство и, если хотите, может усыновить. Он спрашивает, надолго ли вы приехали сюда и почему так внезапно ушла шхуна, не продав им своих товаров?

— Объясните ему…

Миссионер быстро заговорил, а Ронго и Тетиа, не сводя со смущенного Алека блестящих черных глаз, понимающе покачивали головами, а вокруг стояло чуть ли не все население острова и тоже качало головами. Видно, жалели Алека. Крис кончил говорить. Ронго хлопнул в ладоши, Алека подхватили под руки и потащили в глубь рощи, где у грубо сколоченных низких столов, уставленных фруктами и полинезийскими кушаньями, хлопотали девушки.

— Ждали, что обедать будет вся команда со шхуны, — засмеялся Крис, — потому так много и наготовили.

«Обед» проходил на «высоком уровне», как и полагается у вождей. Раройцы наперебой угощали Алека, предлагая попробовать то одно, то другое блюдо. Самым вкусным показалась неизвестная ему рыба, зажаренная на углях, молодые пальмовые побеги и кокосовые орехи с их прохладным прозрачным соком.

Все вокруг смеялись, хлопали Алека по спине, приглашали принять участие в веселье, но он сидел грустный, вялый, и мысли его были далеко от острова Рароиа, наивных и радушных полинезийцев. Все складывалось не так, как он хотел. Надолго ли он застрял в этом «райском уголке»? Неужели надолго? Нет, он не собирается оставаться здесь! Должен же быть какой-нибудь выход.

Когда закончилась трапеза, начался своеобразный концерт. Кто-то затянул песню, другие подхватили ее, и через минуту отдельные голоса слились в единый мощный хор. Звуки песни то усиливались, то ослабевали, подобно шуму накатывающегося на берег прибоя. Скоро стало темно, но раройцы продолжали петь. В свежем ночном воздухе, напоенном ароматом цветов, моря, запахом копры, в причудливом серебристом свете луны звучали песни, то грустные, то веселые. Удивительное это было пение…

Принесли большую керосиновую лампу и подвесили на воткнутый в землю шест. Очарование лунной ночи пропало, но появились гитаристы. Молодой парень в одной набедренной повязке, наверное лучший танцор в деревне, вошел в световой круг и начал импровизированный танец. Он кружился под одобрительные возгласы сидевших вокруг полинезийцев, но вскоре они не выдержали и, преодолев смущение, присоединились к нему. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее кружились танцоры.

Девушка, надевшая на Алека венок, не отходила от него. Она заглядывала ему в глаза, улыбалась, гладила руку и что-то шептала на ухо, из чего он смог разобрать только одно слово:

— Теретиа, Теретиа.

Он понял, что это ее имя. Ему было приятно и неловко. Он искоса поглядывал на Криса, но тот не обращал на них никакого внимания, шепчась со своей очень красивой девушкой.

Праздник продолжался до тех пор, пока танцоры не пришли в полное изнеможение, а вождь Ронго с супругой не удалился в свой «дворец», на прощание пожав руку Алеку.

— Ну, что? — спросил Крис. — Пойдем и мы. Вас, наверное, все здорово утомило? Сегодня переночуете у меня, пока вам еще не выделили дома. Или… или вы хотите остаться с Теретиа?

«Ничего себе миссионер!» — подумал Алек и сказал:

— Пойдемте к вам.

Девушка недоуменно и сердито поглядела на него, что-то недовольно сказала Крису. Миссионер засмеялся и погладил ее по голове.

Они устроились в просторной хижине Криса, расположенной в конце деревни. Замолкли отдаленные голоса. Миссионер задул свечу. Все затихло. Только слышался шум океана, разбивающегося о рифы. Сначала лежали молча. Алека переполняли события сегодняшнего дня. Миссионер не прерывал его раздумий. Рубином светился в темноте огонек его сигары, то затухая, то становясь ярче. Наконец Алек спросил:

— Вы давно тут?

— Четыре года, — охотно отозвался Крис, — и не собираюсь уезжать.

— Так понравился «земной рай»?

— Да, так понравился, — раздался вызывающий голос Криса. — Он не может не понравиться.

— Конечно, если вам предстоит все заблудшие души островитян перевести в лоно истинного бога, это широкое поле деятельности. Можно заработать благодарность папы, — иронически заметил Алек. — А как души поддаются уговорам или противятся и скрытно от вас молятся своим деревянным идолам? Вы католик?

— Я атеист.

— Что?! — Алек подскочил на своей кровати. — Миссионера-атеиста быть не может.

— Может. Вообще я числюсь в католиках, но на самом деле не верю ни в бога, ни в черта. Я верю в людей и люблю своих раройцев.

— Вот это да!

— Прежде чем так удивляться и испускать вопли, — обиженно сказал Крис, — вы послушайте меня.

— Ну, ну, давайте. Очень интересно.

— Так вот. Родился я в Бретани, в семье небогатого крестьянина. Отец мечтал, чтобы я стал пастором. Меня отдали в монастырь Мон сен Мишель. Я там учился. Но мне всегда были противны ханжество, ложь, эти дурацкие одежды. Все, в общем. Когда учение закончилось, предложили стать миссионером. Никто из новоиспеченных состоятельных пастырей ехать в такую даль не захотел. А я согласился, приехал на Рароиа. За мной закрепили еще пять небольших островов. Когда я познакомился с островитянами, то понял, что они по сравнению с белыми людьми — ангелы и ни в каком спасении души и истинном боге не нуждаются. А надо им совсем другое…

— Что же именно?

— Грамотность, культура, умение защищаться от мерзавцев, которые их грабят на