Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - Диана Чемберлен

– Так он продолжил поиски?

– Конечно, но без особого успеха, – сказала Сондра. – А у меня деньги заканчивались, и так как мне не удалось заинтересовать вышестоящие организации… я была очень расстроена.

– Могу представить, – заметила я, стараясь говорить с сочувствием. – А вы не могли бы мне назвать имя того детектива?

– Могу, конечно. Только он умер десять лет назад, поэтому особого смысла я в этом не вижу. – Она замешкалась. – Вы собираетесь ее искать?

– О… если честно, я думаю, что полиция все же была права насчет того, что Лиза покончила с собой.

Сондра вздохнула.

– Знаете, какое мое самое яростное желание? – спросила она.

– Какое?

– Мне шестьдесят три. И я молюсь, чтобы дожить до того момента, когда ваша сестра получит по заслугам. Это моя единственная надежда, и я никогда не перестану на это надеяться.

Положив трубку, я села в кресло-качалку на задней веранде, открыла ноутбук и нашла всех Энн Джонсон, проживавших в Сан-Диего. На каждой фотографии, всплывающей на экране, я искала черты лица моей сестры, но в конце концов мне стало казаться, что Лиза, должно быть, старалась избегать публичности. Видимо, она отворачивалась от камеры каждый раз, когда кто-то доставал фотоаппарат.

Во дворе стало смеркаться, в траве запели сверчки. Я закрыла компьютер и пошла на кухню что-нибудь перекусить. Мамин францисканский фарфор был свален в груду на тумбе, ко дну каждой тарелки, миски, чашки и блюдца был прилеплен ценник. Ну нет. Я с остервенением принялась отдирать ценники и, делая это, чувствовала облегчение. Это были тарелки моего детства. Я не собиралась с ними расставаться.

На следующее утро я проснулась только в девять часов. Немного полежала в кровати, потягиваясь, довольная своим одиночеством в доме. Было так тихо! Какое блаженство! Никто не копался в комнатах. Я еще чуть-чуть понежилась, представляя себе, чем займусь днем. Я была намерена снова заняться папиными бумагами, но… Внезапно у меня созрел план получше.

Вскочив с постели и вернувшись обратно с ноутбуком, я зашла на сайт первого попавшегося турагентства и ввела в поисковой строке запрос «Из Нью-Берна в Сан-Диего». Через несколько минут я уже бронировала билет за семьсот долларов в Сан-Диего, чтобы вылететь в тот же вечер.

42

Был самый разгар туристического сезона, и все отели поблизости от Сан-Диего оказались переполнены, так что сразу по прилете я арендовала машину и поехала в кромешной темноте к отелю в Мишн-Вэлли, где мне удалось зарезервировать комнату. Добралась я туда в десять вечера по местному времени, и, хотя в Нью-Берне был уже час ночи, спать мне совсем не хотелось. По привычке я достала телефон, собираясь набрать сообщение о том, что прилетела в целости и сохранности, но отправлять его мне было некому, и тогда я написала Дэнни, что хочу навестить друга и поэтому на несколько дней уехала из города. Мне было грустно и одиноко в пустом номере. Я скучала по Брайану, скучала по Шериз. Мало того, что никто из них не знал, где я, мне еще пришлось соврать единственному родному человеку, утаив от него настоящую причину своего отъезда.

Как обычно, мне не спалось. Разве могла смена побережий помочь мне в моей бессоннице? Мне не терпелось заняться тем, зачем я сюда приехала. Поэтому до последнего я сидела в Интернете, и в два часа ночи по местному сон все-таки меня сморил. И то после того, как я приняла таблетку бенадрила.

Как оказалось, большинство магазинов в Оушен-Бич располагались вдоль главной улицы Ньюпорт-авеню, и как только в паре кварталов от пляжа мне удалось найти парковку, я отправилась по ним. В пляжной сумке у меня лежало несколько фотографий Лизы, и я намеревалась показывать их каждому продавцу за тридцать и спрашивать – не знали ли они мою сестру. Шанс, что кто-то вспомнит Лизу по фотографии, был совсем невелик, но других идей у меня не было.

До этого я никогда не бывала в Калифорнии и теперь чувствовала себя, будто попала в другой мир. Пока я шла по тротуару, солнце казалось непривычно ярким, зато пальмы, растущие вдоль дорог, напоминали мне тощие помпоны. Улица была полна людей всех возрастов. Как много студентов, подумала я. Молодые мамы с детьми. Стареющие хиппи. Здесь было полно магазинов. Антикварные магазины, магазины для серфинга, ювелирные лавки. Даже студия пилатеса. Неужели Лиза ходила по этой же улице? Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось правдой. Я знала, что прошли десятилетия – а может быть, и вовсе Сондра ошибалась, и моя сестра никогда не была в Оушен-Бич – но, несмотря на все это, я чувствовала себя в странной близости к ней.

Заглянув в пятнадцать магазинов и поговорив с продавцами, расстроенная, я решила передохнуть в кафе. Как оказалось, город был совсем молодым, и большинство его жителей едва ходили на тот момент, когда Лиза предположительно в нем жила. В каждом магазине я показывала фотографию, где мы были изображены все втроем – Лиза, Дэнни и я, – и говорила, что девушка постарше – это моя сестра, когда-то сбежавшая из дома. Я выбрала эту фотографию, потому что Лизе на ней было почти семнадцать… и на ней она была без скрипки – мне не хотелось, чтобы в сестре узнали юное дарование. Но я быстро поняла, что напрасно волнуюсь. Двадцать лет – это очень долгий срок. Никто из владельцев магазинов не узнавал мою сестру, и я стала думать, не лучше ли мне было спрашивать у старых бродячих хиппи.

После небольшого перерыва я продолжила поиски, намереваясь пропустить студию пилатеса – двадцать лет назад вряд ли кто-то им занимался, – но подумав, все же решила в нее зайти, терять мне все равно было нечего.

В слабо освещенном холле за прилавком сидела миловидная блондинка с «хвостом» на голове, примерно лет двадцати. Когда я показала ей фотографию, она отрицательно покачала головой, но женщина постарше, с седыми волосами, заплетенными в косы, подошла ко мне и, взглянув на снимок, сказала:

– А я ее помню. Только у нее волосы были темнее.

У меня радостно забилось сердце, но я боялась спугнуть удачу.

– Да, вы правы, возможно, она действительно красила волосы. Где вы ее видели?

Поставив локти на прилавок, женщина наклонилась к фотографии, чтобы лучше ее рассмотреть.

– Она работала в одном музыкальном магазине на той стороне улицы. – Она показала в сторону окна. – «Грэдис». Я часто туда ходила. Жаль, что его уже нет. Мне кажется, лучше поддерживать независимые магазины, а не покупать всю музыку онлайн, ведь правда? У нее было забавное имя, только, боюсь, я его не вспомню. – Она посмотрела на блондинку за прилавком. – Что же за имя такое? – спросила она, будто бы девушка могла его знать.

– Нашли кого спросить, – рассмеялась та.

Я оживилась, как только женщина упомянула магазин музыки. Это подходило, причем подходило идеально. А вот забавное имя – нет.

– Ее звали Энн Джонсон, – подсказала я.

– Правда? – Женщина опять посмотрела на фотографию. – Тогда, может, я ошибаюсь. Я не помню ее имени, но ее точно звали не Энн.

– Ну, – сказала я, чувствуя, как испаряется моя надежда, – а вы не знаете, где она может быть сейчас?

– О, боже, нет, конечно. Я не видела ее лет… – Она задумчиво посмотрела в потолок. – Не знаю сколько. Вам нужно попробовать отыскать Грэди, – сказала она. – Владельца магазина.

– А вы знаете, где я могу его найти? – спросила я.

– За квартал отсюда есть ювелирный магазин, – Она показала на восток. – По эту сторону улицы. Ювелир Сэл был другом Грэди.

Я уже побывала в ювелирной лавке, но не встретила там никакого Сэла.

– Большое вам спасибо, – сказала я и, положив фотографию в сумку, направилась к выходу.

Забавное имя, подумала я, шагая в сторону ювелирного магазина. Это меня беспокоило. Но музыкальный магазин подходил идеально, и это придавало надежды. Мне хотелось, чтобы она не иссякала как можно дольше.

Молодой парень в ювелирной лавке сказал, что Сэл будет работать завтра, и я решила пока подождать, а потом продолжить поиски. Забавно, что несмотря на то, что я могла без проблем пробежать полумарафон, мои ноги болели после прогулки по Оушен-Бич.

Вернувшись в отель в Мишн-Вэлли, я приняла долгую ванну, после чего провела весь вечер, разыскивая в Интернете информацию о музыкальном магазине «Грэдис» в Оушен-Бич. На различных сайтах и блогах я нашла людей, которые ностальгировали по «Грэдис рэкордс». Кажется, магазин закрылся в конце девяностых. Я пыталась найти хоть какое-то упоминание о работнице с забавным именем, но, говоря про магазин, все вспоминали только самого Грэди. В конце концов я решила отправиться спать, хотя догадывалась, что ночь у меня будет бессонной.

Сэл был не самым разговорчивым человеком.

Когда я зашла в ювелирный магазин на следующее утро, седой бородатый ювелир сидел за рабочим столом у окна. Но его лицо ничего не выражало, когда он посмотрел на фотографию моей сестры сквозь защитные очки.